Липки — всего лишь одна улица, что протянулась по всему концу села, огибая липовую рощу и переходила в полевую дорогу.
Когда-то это был старый путь на Васюковку и далее на юг, в Крым, путь, которым чумаки ездили за солью. Движение тут было очень оживленным, и, как вы помните, рядом с дедом Коцюбой когда-то стоял тут даже шинок Стефана Бойко.
Но потом дорогу на Васюковку спрямили, построили мост через Голубеньку, и этой старой дорогой уже никто не ходил. Разве что механизаторы в поле. Да и то редко.
Значит, с этой точки зрения идея перекопать дорогу вызвать осложнения вряд ли могла.
Сначала, засветло, решила копать за дедом Коцюбой, у рощи. Там прибывшие увидеть их никак не смогут. А это направление казалось ребятам самым важным. Ведь если «мерседес» будет уезжать после «операции», то наверно всё-таки, через поле на Васюковку, чтобы не ехать через всё село. Да и прибыли они в Липки именно с той стороны, из Васюковки. В этом ребята убедились, когда с заступами в руках кружным путём добрались до липняка. На дороге было четко видны следы «мерседеса».
— Вот тут! — сказал Сашка Цыган.
Дорога в этом месте шла овражком. С одной стороны начинался липняк, с другой — крутой склон, а за ним сразу глубокая лужа. Объехать было невозможно.
Ребята поплевали на руки и принялись за дело.
— Глубже, глубже копайте! — командовал Сашка Цыган. — И землю на одну сторону сбрасывайте, вот сюда. Чтобы было как противотанковый ров. А то у этих «мерседесов» такой мотор, что…
— Ага! Глубже! Тут хоть бы как, — недовольно буркнул Марусик.
Заступы скрипели, ребята тяжело дышали.
Перекопать битую дорогу, которую сотни лет раскатывали, трамбовали колесами миллионы всяких разных возов, колымаг, дормезов и других средств передвижения, — ой, нелегкое это дело.
Земля была твёрдая, как камень.
До самых сумерек провозились друзья. Но дорогу всё-таки перекопали. Упрямые они были ребята.
— Не пройдет! Не только «мерседес» — вездеход «Нива» и то не пройдет! — уверено сказал Сашка Цыган.
Уставшие Журавль и Марусик, которые лежали навзничь у края дороги, только молча тяжело вздохнули в ответ.
— Ну, а теперь глянем, что они там делают, и — на другой объект! — скомандовал Сашка Цыган.
— Да подожди! Дай отдохнуть немного. Ишь, упорный! — запротестовал Марусик. — У меня спина не разгибается.
— Они ждать не буду, их твоя спина не интересует. Вставайте, ну!
Но ни Марусик, ни Журавль даже не пошевельнулись.
— Ну хорошо. Десять минут на отдых.
Однако и через двадцать минут ребята не поднялись. Только через полчаса Сашка Цыган сумел поднять их. И откуда у него бралась эта энергия?!
Посреди двора горел костер. Иностранцы сидели вокруг костра и разговаривали. И снова больше говорил старый «ковбой», а те двое слушали и лишь иногда вставляли пару слов. Ничего копать, кажется, они не собирались.
— Странно, — пожал плечами Сашка Цыган. — По-моему, им давно можно было бы и начинать.
— Это они хотят сбить нас с панталыку, — сказал Марусик. — Они же видели Журавля, и подозревают, что какая-то ребятня за ними следят. Вот и решили дотянуть до глубокой ночи.
Журавль промолчал.
— Может… Может, и ждут, чтобы все уснули, — согласился Сашка Цыган. — Но не на тех напали. Идём!
Между двором, где когда-то старые Кандыбы, и двором покойной Степаниды Неварикашу (той самой, помните, что, как и Павлентий, была понятой, когда искали клад). Липовая улица была очень узкой. Очень узкая и очень разбитая. Тут и без этого всегда застревали подводы, а в непогоду буксовали машины.
Лучшего места для преграды и не найдешь.
Тем более, что улица отсюда начинала подъем на пригорок, а уж затем спускалась к липняку.
Поэтому иностранцам совсем не было видно, что тут делается.
— Ну, давайте! Дружно! Не расслабляйтесь! — закомандовал Сашка Цыган, когда они, снова таки огородами, в обход, добрались сюда.
— Но, ребята… — сказал вдруг Журавль, почесывая затылок. — Вам хорошо, у вас дома никого, а мои мать и бабушка там уже, наверно, паникуют, думают, что мы утонули. Никто же так поздно рыбу не ловит.
— Так что ты предлагаешь? — скривился Сашка Цыган.
— Ну, пойти, покрутиться, поужинать, сделать вид, будто идем на сеновал спать, а самим сюда.
— У тебя только ужин в голове! Нет! Сначала перекопаем, а уж потом…
— Не вопрос! — поддержал Сашку Цыгана Марусик. — А то будем ужинать, а они…
— Ну хорошо, — согласился Журавль.
— Только давай быстрее, а то…
Но всегда, когда хочется быстрее, когда надо быстрее, выходит наоборот. Это уже закон.
Журавль так старался, что черенок заступа неожиданно — хрусть! — и сломался. Он, правда, и так был надломан. Но надо же, чтобы именно сейчас…
Журавль аж плюнул от досады. Ремонтировать заступ в темноте без инструментов нечего было и думать.
— Есть надо меньше! — прошипел Сашка Цыган. — А то такую силу наел, что всё сломаешь.
Журавль только виновато вздохнул. Два заступа — конечно, не три. Дела пошли ровно на треть медленнее. Журавль подбегал то к одному, то к другому:
— Дай покопать. Ты уже устал. Дай!
Но ни один, ни другой не давали.
— Отойди.
— Не мешай.
Журавль на минутку отходил, а потом снова начинал:
— Дай! Ну смотри, как ты сопишь.
— Знаешь, беги домой, — сказал Сашка Цыган. — Правда, там уже волнуются. А мы потом.
— Нет! — замотал головой Журавль. — Без вас не пойду. Дай я покопаю.
— Еще один хочешь сломать? Пусти! Ну, пусти, говорю! Всё равно не дам.
Эх! Какая же это мука смотреть, как друзья работают, а ты стоишь, ничего не делаешь. Из-за того, что нет инструмента. Большое дело инструмент.
— Ну дайте… Ну!
Марусик первый сжалился. Потому что всё-таки устал.
— На уже. Покопай немного.
Журавль схватил заступ с таким азартом, словно это был ценный подарок.
Минут через двадцать, когда Марусик отдохнул, позволил себя подменить и Сашка.
В небе давно зажглись звезды и молодой месяц серебряным парусом выплыл на необъятный небесный простор.
— Ну всё! Хватит! — сказал наконец Сашка Цыган.
Несмотря на усталость до Бамбур бежали очень быстро. Мать и бабуся стояли у ворот.
— Ну, слава богу! — всплеснула руками бабуся, издалека увидев ребят.
Мать молчала, пока не подошли.
— О! Это такая рыбалка? Вместо удочек заступы, — улыбнулась мать.
— Что это за рыба нынче пошла? Не подводная, а подземная какая-то. Что за сорт? Как называется?
— Да мы… мы червяков копали, — запинаясь, сказал Журавль.
— В три заступа. И так, что даже один сломали? — спросила бабуся.
— Да это они, наверно, клад искали… Да, сынок?
Журавль отвернулся. Не любил он врать матери.
— Вот вы какие! От вас не спрячешься, — вместо Журавля ответил Сашка Цыган. — Искали. Правда. Но… — он вздохнул и развел руки.
— Эх вы, копатели! — ласково помолвила, ероша волосы сына (он была довольна собственной догадливостью). — Ну, бегите ужинать, а то всё перестояло.
После ужина ребята пошли «спать» — покарабкались на чердак к Цыгану (словно знали, что им придётся ночью куда-то идти, и еще вчера договорились с матерью Журавля, что ночевать будут вместе).
На чердаке было темно, тихо, пахло сеном, чабрецом, мятою, еще какими-то травами, которые сушились под крышей. Где-то в углу стрекотал сверчок.
— Ждем, пока не лягут спать, и тогда… — сказал Сашка Цыган. — Только и правда не засните.
Предупреждение оказалось не лишним. Ибо уже через две минуты Журавль видел первый сон, задремал и Марусик. Пришлось Сашке Цыгану их расталкивать.
Слезли с чердака осторожно, мягко ступая на лестнице, чтобы не скрипнуть.
Неожиданно загавкал Бровко.
— Да ты что, глупый!.. Это же мы! Цыц! Цыц! — зашипел на него Сашка Цыган.
Но Бровко рвался на цепи, бросался и жалобно скулил:
«Ребята! Я с вами! Ребята! Возьмите меня!.. Я вам пригожусь! Чувствую! Всем сердцем чувствую. Возьмите! Ну! Ребята!..»
Сашка Цыган был вынужден подойти и приласкать его.
— Цыц, глупенький, цыц! Ну не можем мы тебя взять. Ты нам только всё испортишь. Не можешь, извини. Сиди тихо. И сторожи тут хорошо. Сторожи!
Бровко замолк. Но не успокоился. Рвался, пока ребята не исчезли.
Небо затянуло тучами. Месяц и звезды скрылись. Ребята едва разбирали дорогу.
Стал накрапывать дождь.
— О! Этого еще не хватало, — буркнул Сашка Цыган.
— Наоборот. Для разных военных выкапывателей плохая погода — самая лучшая, — со знанием дела возразил Марусик.
Во дворе у «мерседеса» была поставлена палатка, которая светилась изнутри. На стенах колыхались тени. Дождь усиливался. Поднялся ветер.
— Э!.. Промокнем до нитки. Давайте в хату, — сказал Сашка Цыган.
