Дамы занялись выборами президента, секретаря и казначея нового общества.
Вечером усталая Джесси, сидя у камина, ласково сказала мужу:
— Милый Сесиль, кстати, сегодня мне сообщили, что беглая Табмен собирается тайно проникнуть в Нью-Йорк. Просто удивительно, как эти беглые рабы свободно разъезжают по стране на глазах у полиции и всех честных людей!
— Табмен в Нью-Йорке? — переспросил член конгресса прикрываясь шёлковым экранчиком от чрезмерного жара, идущего от камина. — Я немедленно дам знать об этом полиции..
— О нет, Сесиль, — мечтательно сказала Джесси, — полиция янки неповоротлива и глупа. Говорят, что в этом городе лучше всего умеют обращаться с неграми «мёртвые кролики».
— Помилуй бог. Джесси! — изумился мистер Баррингтон. — Где ты слышала о «мёртвых кроликах»?
— На заседании «Общества жён-помощниц», — рассеянно отвечала Джесси. — Впрочем, это не имеет значения. Я нахожу, что и подонки могут быть полезны обществу, если направить их по истинному пути.
— Джесси, — сказал член конгресса, — до сих пор я думал, что ты просто женщина с государственным умом. Но теперь я вижу, что ты вдобавок полна энергии и предприимчивости. Честное слово, ты могла бы заседать в конгрессе рядом со мной! «Кролики» выступят немедленно на помощь обществу!
Он схватил цилиндр и вышел из комнаты.
…В октябре северо-восточный ветер неожиданно занёс в Нью-Йорк снежные тучи. Когда Бэйтс возвращался с работы в сумерках, все крыши в Бруклине были белые и хозяйки, стуча деревянными башмаками, торопливо загоняли домой коров. На безлюдном перекрёстке наборщик наткнулся на одинокую фигуру, закутанную в большой шарф до самых ушей. Это был Рагглс.
— Тсс! — просвистел Рагглс, подняв палец. — Они здесь!
— Кто здесь?
— «Мёртвые кролики».
— Ты их видел?
Рагглс указал на свежие следы на мокром снегу. Их было много.
— Откуда ты знаешь, что это «кролики»?
— Ботинки с тупыми носками. Последняя мода в Нижнем Городе. Семь человек шли цепью в одну сторону. Это их повадка.
— Что им здесь надо? — недоуменно спросил Бейтс. — Облава?
Рагглс тревожно оглянулся.
— Гарриет должна приехать из Канады, — неохотно пробурчал он.
— Сегодня?
— Не знаю. Я получил письма: «Пакет выслан срочно Гарперс-Ферри через Нью-Йорк». Она едет к Брауну.
В порту долгим, ноющим звуком прогудел гудок на пароме. Потом стало снова тихо, и Бэйтсу показалось, что по спине у него бежит холодная струйка. Он вздрогнул.
— Пойдёмте, — сказал Рагглс, — только без шума.
Идти им пришлось недолго. Достаточно было свернуть с улицы в соседний переулок, который вёл к красной кирпичной стене населённого неграми дома, как послышался тихий, мелодичный свисток, и Рагглс остановился как вкопанный.
— Засада! — сказал он.
— Вперёд! — закричал Бэйтс. — Вот они!
В полутьме шла молчаливая возня. Трое людей наскакивали на небольшую женщину, которая оборонялась, раздавая направо и налево удары рукояткой револьвера. Кто-то, уже пострадавший, лежал, уткнув лицо в снег.
Бэйтс атаковал одного из нападающих и был с силой отброшен к стене. Рагглс дрался с двумя другими. Всё это происходило молча. Слышалось только тяжёлое дыхание дерущихся.
Рагглс упал. Дело приобретало неприятный оборот для защитников Гарриет Табмен, которая продолжала сражаться рукояткой револьвера. Она вывела из строя ещё одного «кролика», а опомнившийся Бэйтс нокаутировал третьего. Но на поле боя появился резерв — ещё двое дюжих «кроликов». Третий, по правилам их шайки, не покидал поста наблюдения.
— Стреляй! — кричал Бэйтс.
— Нельзя, — отвечала Гарриет, — полиция придёт!
Подкрепление «кроликов» стало действовать так, как действуют бандиты, когда у них нет времени: один из них налетел на Бэйтса с ножом в руке, другой стал продвигаться к Гарри с железным крюком того сорта, которым пользуются портовые грузчики, чтобы зацепить тяжёлую кладь. Он сбил Гарриет с ног и ударил её по голове. В этот момент на него сзади насел очнувшийся Рагглс.
Вдали прозвучал раскатистый свисток, и «кролики» бросились наутёк. Рагглс распластался на снегу. Бэйтс, обезоруживший своего противника, получил пинок в живот.
— Полиция, болван! — прошипел «кролик», лишившийся ножа, и мгновенно исчез во мгле.
Бэйтс метнул ему вслед булыжник, но не попал.
— Быстрей! — сказал Рагглс. — Если нас здесь найдут, начнут кричать, что негры напали на белых.
Они подхватили бесчувственное тело Гарриет и понесли к дому. Через несколько минут на месте побоища никого не было. «Кролики» скрылись. И двое полицейских в плащах, подошедшие к перекрёстку, долго и недоуменно озирались по сторонам.
— Ну и погода! — заметил один из них. — В октябре этакий холод!
— Здесь кровь на снегу, — отозвался другой. — Сколько говорил я начальнику, что в такую погоду без фонаря нельзя выходить!
Его собеседник фыркнул.
— Черномазые передрались между собой… — сказал он. — Нет ли табачку? Мой совсем отсырел.
Северо-западный ветер продолжал гнать по небу тучи. Снег падал мягкими хлопьями, повисал клочьями на заборах и водосточных трубах и таял на волнующейся чёрной глади бухты. Буксирные пароходики одолевали сердитую волну с облепленными снегом трубами и снастями.
После нападения в Нью-Йорке Гарриет тайно перевезли в захолустный городок Нью-Бедфорд, в штате Массачузетс. Там она лежала в доме одного белого аболициониста до начала зимы. В декабре она уже могла ходить, но агенты подземной дороги сообщили, что Табмен и Дугласу угрожает арест «за соучастие» в вооружённом выступлении Джона Брауна в Гарперс-Ферри.
Дуглас уехал в Канаду.
— Оставайтесь здесь, — сказал хозяин дома Гарриет. — В нашем городе вас не посмеют забрать. Только не выходите на улицу.
Она ходила по комнате целыми днями, как волк, посаженный в клетку. С трудом удавалось уговорить её выпить чашку кофе. В таком положении нашёл её в декабре Логен.
— Это ужасно! — начал он, удобно усевшись в кресле. — Браун и его парни захватили оружейный склад и мост железной дороги.
— И что же?
— Как я и предсказывал — полный провал! Браун не сумел удержаться. Сыновья его убиты, сам он тяжело ранен. Его осадили в пожарном сарае. Он отстреливался много часов. Но туда подвели целую дивизию. Солдаты, знаешь ли, много пушек и… — Логен махнул рукой.
— А негры?
— Увы, Гарриет, негры не пришли к нему. Да и как было им прийти? Они ведь ничего не знали о восстании. Впрочем, наши агенты рассказывают, что через горы Мэриленда пробивался на помощь Брауну отряд под командой… как его, бишь… Клинча… Финча…
— Пинча? — радостно спросила Гарриет. — Дигби Пинча? О, вот кто подлинно сражается! Пинч не станет тратить время на болтовню. Ведь это он освободил Сэма Грина из поезда!
— Да? — обиженно сказал Логен. — Не тратит время на болтовню? Вероятно, это один из твоих воинственных земляков, которые на ночь кладут ружья под голову? Так вот: добраться до Гарперс-Ферри этот Пинч не успел. Зато по дороге он устроил засаду в горах, и его помощник Дэви Кимбс ранил пулей генерала Данкена Стюарта, который вёл солдат на подавление восстания… Что с тобой, Гарриет?
Гарриет с силой ухватила Логена за руку:
— Жалею, что меня там не было!
— Гм… По-моему, тут жалеть не о чем! — со вздохом промолвил Логен. — Пролитие крови есть грех перед создателем.! Молю господа, чтобы он помог моим родичам сбросить цепи рабства без насилия…
— Об этом потом, достопочтенный Логен, — перебила его Гарриет, — а что с Брауном?
— Как? — удивился Логен. — Ты не знаешь? Гм, впрочем… тебе не давали газет. Капитан Браун повешен в Чарлстауне три дня назад.
Гарриет подошла к окну и схватилась за раму.
— Ах, друг Гарриет, прошу тебя, не стой у окна, — забеспокоился Логен, — тебя могут увидеть…
— Вы можете рассказать мне подробности? — спросила Гарриет.
— Подробности? Я мало знаю. Капитан Браун был тяжело ранен, и в суд его принесли на носилках. На суде он сказал: «Это оплата негритянского счёта, и это ещё не конец». Он хотел сказать, что Америка ответит за свои преступления против негров. Его сыновья были убиты на его глазах.
Логен умолк и глубоко вздохнул.
— А дальше? — спросила Гарриет.
Логен достал из внутреннего кармана сюртука бумажку, сложенную по крайней мере в восемь раз. Он тщательно развернул её и протянул Гарриет.
— Вы забыли, что я неграмотна. Прочтите.
Логен прочёл:
— «Я, Джон Браун, твёрдо уверен теперь, что преступления этой глубоко виновной страны могут быть смыты только кровью. Напрасно я утешал себя мыслью, что это может быть сделано без излишнего кровопролития». Ах, Гарриет, он писал о крови по дороге к месту казни, сидя на собственном гробу!
