Однажды братья прибрели к закрытым жилищам шаманов, за ними незаметно следовала Яри. Шаманы говорили только тогда, когда все спали. После этого возле их шатров вырастали горы еды и одежды, которые жители разбирали, проходя мимо.
Юноши остановились неподалеку и стали наблюдать, как жители селения оживленно рылись в кучах изобилия, выбирая то, что нравится. Пищу они забирали с собой или ели тут же, небрежно раскидывая куски, а старую одежду сбрасывали и напяливали новую. То что было брошено, через некоторое время исчезало, растворялось в воздухе. Женщины вертелись в обновках, а остальные осматривали их, обмениваясь пустыми замечаниями. Над толпой стоял непрерывный гул.
Юноши еще раз подивились мудрости Сверху Сидящего: на такое пустое племя не тратилось ничего полезного. Забытые все получали из воздуха, и все в воздух уходило.
Яри заметила, как Виютку подмигнул Анику, а тот кивнул ему в ответ. Они явно что-то затевали, ничего никому не говоря. В этот вечер она долго не спала, напряженно прислушиваясь к тому, что происходит в пологе братьев. Но оттуда не доносилось ни звука.
Девушка заснула лишь под утро.
Проснулась она от непонятного испуга. Что-то было не так.
Вдруг она поняла: тишина! Не слышалось бесконечного гудения забытых, особенно оживленного по утрам, когда они спешили к шаманским кучам. Лишь иногда кто-то бормотал или вскрикивал да раздавалось глухое шарканье ног и скрип снега. Яри выскочила из шатра и замерла пораженная!
Вокруг бродили растерянные, молчаливые жители, глядя себе иод ноги и напряженно морща лбы. Кучи изобилия возле шаманских шатров исчезли. На том месте сидели на корточках братья и блаженно улыбались, прислушиваясь к тишине.
— Даже звенит в голове, — пожаловался Виютку. — Эй, почему вы не говорите?
Посмотрите, как красиво вокруг! Об этом можно разглагольствовать бесконечно.
— Да, — подхватил, улыбаясь до ушей, Анику. — Все хорошо, все прекрасно вокруг, и сердце поет от радости!
Но забытые не отвечали. На их лицах были написаны уныние и озабоченность. Они беспокойно шарили глазами по земле.
— Что вы там ищете? — снова заговорил Анику. — Еда не растет сама.
Появился заспанный Айван и с удивлением воззрился на братьев. Но тут же все понял.
Он остановил вгляд на безмятежном лице Виютку.
— Это ты придумал?
— Нет, — сдержанно улыбнулся тот. — Я только сказал, что на голодный желудок не очень-то поговоришь. И тогда Анику предложил спрятать шаманские кучи.
— Да, — кивнул Анику, — Когда голоден, обязательно начинаешь задумываться. Разные вопросы лезут в голову. — Помолчав, он со вздохом добавил — Мы работали все время, пока они спали. Как будто и пустое все, но как много!
— Где же оно?
— Там, в снегу зарыли, — неопределенно махнул рукой Виютку.
— Но сначала, наверное, хорошо наелись, — насмешливо заметил Айван. — Вот почему такие веселые! Вы поступаете как настоящие забытые!
— Нет, — посерьезнел Виютку. — Мы тоже решили голодать. От такой еды мало толку.
Им… им это пойдет на пользу.
— Уже пошло, — сказал Айван. — Слышишь, они не говорят бесконечно и раздражающе о прозрачном лучике и танцующих в нем пылинках. Наконец они задумались. Скоро начнут задавать вопросы. А потом, глядишь, и отвечать будут.
Но забытые молчали. Они беспокойно бродили вокруг, изредка бормоча и вскрикивая.
А братья не унывали, то и дело собирали шаманские кучи изобилия, относили в тундру и зарывали в снег.
Сначала Айван помогал им, но потом махнул на эту затею рукой — решил искать другой выход. Вместе с Тэрыкы и Аинкой он бродил по окрестностям, стараясь найти тропу или высокую скалу, с которой можно было бы высмотреть что-нибудь.
Но пришло время, когда забытые стали спрашивать. Они исхудали и дрожали от холода. Многие пытались есть розовую одежду, но она была несъедобна. И как-то Виютку заметил, что жители уже не бродят бесцельно, а собрались толпой у шаманских шатров и напряженно всматриваются в истоптанный снег, где раньше всегда была одежда и еда.
— Кажется, вспоминают… — сказал он сам себе. Шагнул вперед и громко спросил: — Вы хотите есть?
И сразу же из толпы закричало несколько голосов:
— Где наша еда? Где она?
— Еда скоро будет, — успокаивающе заговорил Виютку. — Каждый получит еду, как только назовет свое имя.
— Имя? Какое имя? Что это такое? — заговорили жители. — Он сказал: имя!
У каждого человека есть имя, которое ему дают при рождении, — терпеливо объяснил Виютку.
— При рождении! Но ведь это было так давно! Разве можно вспомнить то, что было при рождении?
Братья радостно переглянулись. Вопросы были не пустые, как раньше. Забытые с нетерпением ожидали ответа.
Виютку начал объяснять, что человек помнит даже то, что было до его рождения, если он настоящий человек. Свое имя обязательно нужно помнить. Имя потеряешь — и самого себя уже не найдешь. Даже если человек умирает, имя его остается.
Виютку называл имена. Забытые старательно повторяли вслед: за юношей:
— Тыневиль… Татро… Юрытх… Влале… Евнау…
Долго называл Виютку разные имена — и мужские, и женские. Вдруг в толпе послышался радостный возглас, и выбежали две розовые девушки, совершенно одинаковые:
— Ведь это наши имена ты назвал! Атана и Апата! Мы сестры, вместе родились!
Вспомнили, вспомнили!
— А кто же ваши родители? Как их зовут? — спросил Виютку.
Девушки простодушно разводили руками:
— Но ведь мы не были при их рождении…
Виютку вытащил из-за пазухи две маленькие розовые лепешки.
— Получите еще, когда вспомните своих родителей.
Стали подходить и другие жители, вспомнившие свои имена. Каждому из них Виютку говорил то же самое и давал лепешку. Скоро припасы кончились, и он послал Анику с. нартой в тундру, чтобы привез побольше еды — жители подходили все чаще.
Розовые сестры вдруг исчезли — Виютку нашел их, забившихся в уголок, в дальнем шатре. Обнявшись, девушки плакали.
— Мы… мы все вспомнили, — всхлипывая, повторяли они. Немного успокоившись, рассказали, как богатый старшина-старик взял их обеих женами, заплатив родителям хороший выкуп. Но он запретил сестрам навещать своих родителей, так как те были очень бедны, а он презирал бедняков. И сестры послушались его, а потом и вовсе позабыли про родителей, потому что жизнь у богача была очень хорошей, сестры ничего не делали и день-деньской говорили только о новых нарядах и подарках, которые приносил им муж. А когда приходили в шатер родителей, то слышали одни жалобы на болезни и бедность, поэтому и перестали ходить к ним. Потом узнали, что родители заболели и умерли, и некому было им помочь. В тот же миг очутились в этой земле.
— Нашу мать звали Энкуль, а отца Рычып, — печально закончили они свой рассказ.
— За это вы получите еще по лепешке, — сказал Виютку с усмешкой, но девушки даже не взглянули на него и снова горько заплакали. Виютку не знал, как их успокоить. Здесь и нашел его Анику.
Сестры указали путешественникам, куда ехать. Оказалось, что каждый житель знал дорогу, но никогда не говорил об этом.
— Вот по этой дороге можно ехать, — сказали забытые. — Только никуда не приедете, из нашей земли нет выхода.
— Куда-нибудь да приедем! — махнул рукой Айван.
Отдохнувшие собаки повизгивали, натягивая ремни. Забытые, непривычно молчаливые, стояли вокруг. Хотя горы изобилия по- прежнему появлялись около шаманских шатров, это уже ни у кого не вызывало восторга. Все чаще стали слышаться голоса, ругающие негреющую одежду, недолговечные вещи и совсем не полезную пищу.
Появился Виютку, а за ним Анику в пышных розовых одеждах.
— Неужели в этом ехать думаете? — насмешливо спросил Айван. — Ведь не для тундры такая одежда, а лишь для похвальбы.
— Мы не едем, — решительно сказал Виютку. — Эрмен был прав: нужно не только о своем племени думать.
Айван задумчиво посмотрел на забытых.
— Ведь многое вспомнили они…
— Главного еще не вспомнили, — возразил Виютку. — Как своими руками все делать.
Этому научить нужно. По-прежнему шаманы бормочут в своих зловещих, закрытых наглухо жилищах… Кучи изобилия могут заставить жителей снова все забыть.
В толпе Айван заметил двух розовых девушек-сестер, робко жавшихся друг к дружке и смотревших на него широко открытыми молящими глазами. Легкая улыбка тронула твердые губы юноши:
— Как различаете их? — спросил он братьев. — Для меня это выше всякого разумения, ведь до единого волоска похожи они. Лица братьев по цвету стали напоминать их одежду.
— Они различают их сердцем, — тихо промолвила Яри. Аинка весело засмеялась.
Айван нахмурился и подумал с горечью, что в этих землях он растерял почти всех товарищей. Что еще ждет впереди?
