Он сунул в зубы сигариллу, щелкнул зажигалку, затянулся. Дым был сладкий и неприятный, но Аксён курил. Надо было сделать паузу. Чугун…
Чугун. Иннокентий. Забавно. Иннокентий Ефимович, имя вроде человеческое, а так…
Тоже курит, Иннокентий Ефимович. А Тюлька завидует.
– На, – Чугун кинул младшему шоколадку. – Пожуй, одноглазый.
Тюлька вцепился зубами в обертку, захрустел.
– Вот так, Славка. – Чугун пришел в хорошее настроение. – Вот так вот. Братана держись, и все будет. Жить надо красиво…
Аксён слышал это уже. Раз двадцать восемь. Даже больше. Раз в неделю. А в году их пятьдесят две, а слышал он это уже лет пять… Короче, он это слышал уже раз триста.
Про то, что не надо ушами хлопать, надо дело делать. Только лохи на заводе труды трудят, реальные ребята уже давно в темы въехали, понимают, куда надо ворочаться. Время нынче такое, карманы не растопырил – и лошок. Кто успел – тот и не сел. Народ жирно живет, а мы что, хуже? Хочешь жить – умей вертеться. Не украл – не пообедал. Жизнь любит сильных, жизнь жрет слабых. Бабло шинковать – не в поле пахать. Не будь думером – будешь с «бумером». Пацаны с бабками, мужики с тяпками. Хочешь жни, хочешь куй, все равно получишь нуль. Не мы такие, жизнь такая.
И еще много, очень много полезной, жизненной и мудрой блевотины. Голова болит. От всех них болит голова…
– А чего это рожа у тебя такая, Аксён? – прицепился Чугун. – Не одобряешь?
– Тупо ты все рассказываешь, Чугун, вот и рожа. Устал тебя слушать…
– И чего же тупого, наш умничек? Восемь классов закончил, человеком себя чувствуешь?
– Ты не то все говоришь, неправильно… Сядешь ты…
– Какой правильный! – Чугун хлопнул в ладоши. – Какой благоразумный! Да не сяду я! Только дураки садятся! Надо с мозгами все делать…
Бумк!
Земля дрогнула еще. В небе просвистело.
– Во! – Чугун указал вверх пальцем. – Я прав. И великаны подтверждают мою правоту громким пуком!
Тюлька рассмеялся.
– Потише ты! – шикнул на него Чугун. – Пришли уже почти, рядом.
Тюлька замолчал и по-взрослому насупился.
– Ну, теперь уже серьезно, без великанов.
Это было расставание № 2.
После того, когда она болела. Ну, горло когда, а потом еще почти полгода ходила в длинном красном шарфе, и он замечал ее с гораздо большего расстояния. Она даже пошутить как-то раз попробовала – поменялась шарфом с соседкой по парте, но это не прошло.
В седьмом. В седьмом Ульяна вдруг уехала. Нет, он еще с зимы знал, что она уедет, что где-то в Анапе у них померла тетка, какая-то тоже Семиволкова, осталась двухкомнатная квартира, и здешние Семиволковы должны были отправиться вступать в наследство. А заодно отдохнуть. И на море побыть, на море они никогда не отдыхали.
Но все равно это случилось вдруг. До самого расставания он не думал о том, что она уедет, не хотелось красть у себя дни. Поэтому получилось вдруг.
И на два месяца.
Но получилось на самом деле два с половиной, два восемнадцать, она приехала в пятницу, утром.
К удивлению Ивана, эти два месяца прошли для него легко. Он устроился на работу, и все эти два месяца разгружал чурбаки, колол их на поленья и складывал из этих поленьев небоскребы.
Это была весьма полезная работа, Иван укрепил плечи, укрепил спину и руки, денег хватило на пальто себе и Тюльке на обувь. И еще он приготовил сюрприз, ну, к ее приезду. В городе открыли «Неаполь», первую пиццерию, и, по рассказам, пицца там была вкусная, а соки не из пакета, а даже свежевыжатые.
Он долго придумывал, как они пойдут в «Неаполь», съедят «американу», или пиццу с грибами, или закрытую, или даже с каракатицами, говорили, что там дают даже и такие. Нет, он не собирался идти в пиццерию прямо в день приезда, нет, он хотел на следующий день, в три часа, с двенадцати до четырех там были двадцатипроцентные скидки.
Он почувствовал не то уже на платформе. Она улыбалась. И разговаривала по-другому. Новые глупые слова, которые повторялись слишком часто. Насмешливость и даже независимость. Даже музыка, она слушала теперь рэп, хотя раньше любила только диско.
Иван был растерян. Он попытался поговорить с ней и объяснить, как все это смешно, но она только хихикала и повторяла «Пипец котенку, дядя Степа».
Тогда он улыбнулся и взял ее руку в свою.
А пицца на следующий день была на самом деле вкусная, и дальше все тоже было хорошо.
Городок был обнесен свежей колючкой и кое-где даже обрыт рвом. Заборы, конечно, несерьезные, московские, так, для обозначения территории. Через такой забор даже лезть не стоит, перепрыгнуть можно. А колючку Чугун разрезал ножницами по металлу.
Вообще-то это был никакой не городок, а обычный дачный поселок. Большая часть дач принадлежала москвичам, поэтому так все и называлось. Москвичи приезжали на лето и на праздники, жарили шашлыки, стреляли фейерверками и носились по окрестностям. Летом на квадроциклах, зимой на снегоходах. Не летом и не в праздники на дачах никого, все заняты делами в Москве.
Домики разнотипные, но по большей части маленькие и разноцветные, раскрашенные ярко, москвичи любили яркое.
– Сторожа точно нет? – спросил Аксён.
– Точно… кажется. Вряд ли нового успели прислать, пока договоришься. Тюлькан!
– Чего?
– Того… Давай, двигай. Посмотри, что там такое… Если что, скажешь, что заблудился. Грибы собирал.
– Какие грибы, весна ведь…
– Да москвичи в грибах не секут, скажешь, что строчки искал…
– Ага. – Тюлька сунулся под проволоку.
– Я схожу. – Аксён поймал его за куртку.
– Но ты…
– Скажу, что ходил за сморчками.
Аксён пролез под проволоку.
Московский городок был действительно пуст. Аксён прошел с севера на юг, затем с запада на восток. Заколоченные, а иногда даже и не заколоченные дачи, перевернутые грили, пластиковые собачьи будки и сдутые бассейны, все как полагается. Ни сторожей, ни кровавых стаффтерьеров, ничего. Аксён присел на фундамент, приложился к стене.
Хорошо бы тут жить. В таком вот домике. И чтобы ничего вокруг, и людей поменьше, пустота, железная дорога по ночам шумит. Никого.
Так и жить.
Аксён закрыл глаза.
Немного. Осталось немного. Два дня. Может быть, три. Она приедет. Будут гулять по лесу. Сок березовый, может, уже пойдет, подсочки надо нарезать… Тюлька тоже, тоже ему хорошо заживется. С утра до вечера будет с Петькой пропадать, по Номже лазать, опять запруду на ручье устроят. Две недели жизни, потом лето. Апрель, май и лето. И опять. Апрель – лучший месяц. Он звучит лучше всего – АПРЕЛЬ. Солнечно, прохладно, чуть зелено. Со звуком воды. Апрель – это самое начало ожидания, все самое хорошее происходит в апреле.
И чего она с этим гадом сдружилась?
Он мог бы искалечить его с двух ударов. И даже с одного.
Аксён открыл глаза.
К черту.
Аксён поднялся с завалинки и пошагал обратно.
Тюлька и Чугун ждали у проволоки. Чугун курил, Тюлька вырезал из сосновой коры кораблик.
– Ну? – спросил Чугун. – Как там?
– Так… Вроде никого не видать, но что-то мне кажется… Не то там что-то…
– Что не то?
– Ну, не знаю. Неспокойно. Что-то там есть…
– Я скажу тебе, что там есть. – Чугун затянулся. – Трусость твоя там. Или еще что… Обгадился ты или… Или сам решил попользоваться. Короче, пойдем.
– Я тебе говорю, Чугун, там неспокойно…
Чугун отмахнулся и пролез под проволоку. Тюлька сунулся за ним, Аксён поймал его за ремень…
– Ты что? – обернулся Тюлька.
– Пусть один идет. Давай домой, ничего там нет.
– Да брось, Аксён, там много добра. Москвичи все забывают, дядя же говорил… И все бросают. А вдруг там «Сони»? Вторая, не третья, она им не нужна просто, они третью купили, а вторую оставили… А на бабки дисков себе накупишь…
– Тюлька, да дядя вообще врет…
Но Тюлька вывернулся и устремился за Чугуном.
Аксён плюнул и поспешил за ними.
Чугун шагал по городку с достоинством, осматриваясь по-хозяйски, во взгляде его читался вызов. Чугун явился не обтрясать дачи, он явился восстанавливать социальную справедливость.
Тюлька семенил рядом. Он тоже старался выглядеть по-хозяйски, старался попасть в шаг с братом, но не получалось. И еще видно было, что он боится.
Хорошо. Ну, что боится. Надо было рассказать что-нибудь про этот городок. Населить его привидениями… нет, лучше оборотнями, оборотни страшней. Московские оборотни…
Нет! Московские вампиры! Сосут кровь из всей России-матушки! Аксён вспомнил статью из «Термидора» – как раз такое. Как энергетические вампиры из Москвы каждый уик-энд отправляются в провинцию пить и без того жидкую провинциальную кровь. Но это летом, а зимой-весной они ездят просто отдохнуть – полежать в фамильных гробах, подышать могильным хладом. И что сейчас они, может, там и лежат.
– А знаешь, Тюлька, про московских вампиров… – начал Аксён.
– Нет тут никаких вампиров, и хватит слушать всякую фигню! – вмешался Чугун. – Мы уже пришли, кстати! Туда! И если услышу еще что про вампиров…
