– Конечно, могли бы. Но у птицы Чур такой характер. Она редко появляется там, где её больше всего ждут! Такое счастье, что она в этот раз пролетала совсем близко от меня. Спасибо тебе, птица Чур, – сказала Ая с чувством, обращаясь к облачной птице.
Птица Чур была белая с серыми подкрыльями. Голова и клюв были как у орла, только значительно больше, чем у самого большого орла – кондора.
– Хватит, хватит! – сказала она резким и, как Полине показалось, ворчливым голосом. – Это, что ли, твоя подружка? Собирайтесь скорее. Я отнесу вас в Крутогорск и, надеюсь, не скоро теперь увижу. Терпеть не могу, когда меня заставляют лететь туда, куда я не собиралась. Я вам не перевозчик.
– Ты же добрая, птица Чур! – засмеялась Ая. – Не делай вид, что ты сердишься!
– Я уже сказала: я лечу, куда лечу, я не люблю, когда меня останавливают. Поторопитесь!
Белый Конь явно собирался обратиться с какими-то словами к птице Чур, но её сердитые речи его, по-видимому, пугали.
Вдруг по траве проскакали невесёлые тёмно-синие огоньки. Это оттого, что Ая воскликнула с тревогой:
– Полина, а где Фокки? Полина опустила голову.
– Он отстал от лошадей и потерялся, – сказала она с тоской.
– Как же так? Надо его немедленно разыскать! – сказала Ая.
– Ну вот! – опять заворчала гигантская птица. – Я совершенно не намерена ждать. Летим, иначе я улечу одна.
– Нет, милая птица Чур, ты этого не сделаешь. Согласись, не можем же мы бросить свою собаку!
– Бросать никого нельзя, – так же ворчливо продолжала птица. – Друга, собаку, птицу, кошку, подружку. И облако. И дерево. Ничто живое непозволительно бросать.
Полина, может быть, и спросила бы: «А разве облако – живое?» – но вспомнила, что птица Чур – хоть и такая огромная и даже сердитая – всё-таки облачная.
– Фокки, ко мне! – без всякой надежды позвала Полина.
Полная тишина. Фокки, видно, был далеко и поэтому не отзывался.
– Фокки! Фокки! Фокки!
Ничего не слышно. Только ровно дышит Белый Конь и сердито хлопает облачными крыльями птица Чур.
– Ну, скоро ли придёт ваша собака? Самой мне её искать, что ли?
Белый Конь огорчённо произнёс:
– Боюсь, тут виноваты мы. Нам так хотелось, чтобы девочка осталась у нас. Мы должны сами поискать собаку. Почтенная птица Чур не сможет её найти: тень от облака закроет листву. А листва слишком густа на острове.
Он кликнул лошадей и велел им искать Фокки.
– Птица Чур, добрая птица Чур, пожалуйста, не улетай. Пёсик найдётся. Хмурцы унеслись на поезде со Шкандыбой. Здесь нет врагов!
– Только скорее! – не преминула ворчнуть птица Чур.
А как скорее? Ая и Полина обежали всё вокруг, ворошили длинные стебли травы, заглядывали под каждый кустик.
Ну нет его, и нет его, и нет его решительно нигде!
– Ая, – всхлипнула Полина, – может, он теперь уже больше никогда не найдётся?
Время шло. Фокки не находился. Не возвращался и никто из лошадей.
– Я лечу, куда лечу, и терпеть не могу, чтобы меня заставляли делать то, что я не собираюсь. Я, кажется, это уже всем объяснила, – ворчала птица Чур.
Было ясно, что ещё немного – и её независимый характер возьмёт верх над её добротой, и она, раскинув свои широченные белые крылья с серыми подкрыльями, унесётся в небо.
Вдруг из чащи леса донёсся громкий голос одного из коней:
– Сюда! Сюда! Все скорее сюда!
Все, кроме птицы Чур, которая только и пробормотала: «Ну наконец-то!» – кинулись в лесную чащу. Первым – Белый Конь, за ним следом Ая и Полина. Одному ему известной самой короткой тропой Конь бежал на призывающий голос. И со всех концов леса к нему тоже бежали остальные лошади.
И что же они все увидели?
Фокки, живой и здоровый, ни на кого не глядя и никого не слушая, обеими лапами рыл, рыл, рыл сухую землю. Вокруг него разлетались серые пыльные фонтаны, а он всё копал, копал и копал как заведённый. Яма, которую он вырыл, была уже довольно глубокой. Кажется, он разворошил всю накопившуюся здесь «пыль веков»!
– Фокки! Это ты? Фокки! Ты нашёлся! Вот радость-то! – воскликнула Полина.
Но Фокки, поглощённый своей «работой», не услышал её, прыгнул в яму, еле выкарабкался со дна и с восторгом вытащил оттуда нечто очень пыльное. Он положил свою добычу к ногам Полины и стал изо всех сил отряхиваться.
Полина наклонилась и взяла в руки этот странный «подарок». Это был свёрнутый в свиток пергамент!
Полина и Ая развернули свиток. Лошади замерли.
Что же было в нём сказано?
А в нём ничего не было сказано, а был только нанесён бледный выцветший рисунок. На рисунке изображалась птица, которая была в точности похожа на бледное, будто вылинявшее, изображение птицы Чур. А мужчина… Чудно и непонятно. Мужчина чем-то отдалённо напоминал… кого бы вы думали? Доктора Дорохова!
– Так всё-таки это должен быть именно Хозяин! – взволнованно произнёс Белый Конь. – И эта Птица! Та самая Птица! Птица должна принести его к нам! Вернёмся скорее к птице Чур и будем её просить.
Все двинулись туда, где нетерпеливо ждала птица Чур.
– Ая, что это? – спросила Полина, пока они шли. – Что это Фокки откопал?
– Гадание лошадиных предков. На нём изображена птица Чур, которая должна принести им Хозяина.
– А почему он похож на доктора Дорохова?
– Ты что-то путаешь, – сказала Ая. – Древние лошадиные предки не могли знать твоего доктора Дорохова.
– Ну, отыскалась ваша собака? – едва завидев всех, закричала птица Чур. – Летим, наконец?
Ни Ая, ни Полина ничего не успели ей ответить. Потому что все лошади, все до единой, окружили птицу, Белый Конь положил перед ней развёрнутый пергамент.
– Что это? – спросила птица брезгливо. А все лошади, все до единой, молча стали перед ней на колени.
– Что это за игры? Что вы хотите от меня ещё, несносная публика?
Белый Конь заговорил торжественно:
– Вглядись внимательно, птица Чур! Это предсказание наших предков. На твою долю выпадает помощь и спасение.
– Что это ещё за «помощь и спасение»? – передразнила его птица.
– Вглядись хорошенько в этого человека. Это Хозяин, которого мы ждём и о котором поётся в нашей заветной песне. Принеси к нам этого человека через Ветреную Пустыню. Он будет с нами жить. Он построит дом. А мы будем работать. У нас будет дело!
– Вообще-то я лечу, куда лечу, и никто не волен мной командовать. Но раз вы все так об этом просите, я даю вам обещание: хорошо, я это сделаю, когда настанет час, – ответила птица Чур.
– О! – счастливо выдохнули все лошади разом.
– Но ведь я не знаю, где он, откуда вам его принести. Вы мне можете сказать, где он живёт? Кто он?
– Не-е-ет, – сказали опять все лошади разом. – Мы не знаем.
– Ну ладно, – сказала птица Чур. – Раз я обещала, я обещала. Облачная птица Чур не бросает слов на ветер. Ей это может слишком дорого обойтись. Так Ветры могут её вообще разнести по кусочку. Нет, птица Чур не бросает слов на ветер, – повторила она. – Я принесу этого человека к вам, как только он будет найден. Хоть я и не перевозчик, – добавила она ворчливо. – А теперь быстро прощайтесь – и в путь! – сказала она Ае и Полине. – Я надеюсь, ваша собака здесь и не занята больше раскопками?
И вот уже Ая, Полина и Фокки взобрались на спину гигантской птицы и поднимаются в воздух.
Над ними голубеет ясное, безоблачное небо, в небе прохладно и тихо, а снизу, с вечнозелёного Острова Говорящих Лошадей, до них доносится песня:
Ветер, вей, вей, вей!
Вихрь, вейся, вейся, вейся!
Ты не падай духом,
Эй!
Ты надейся, ты надейся!
Глава седьмая.Куда девался Татарский мост?Разговорчивый старичок на перевозе
Птица Чур летела плавно, и лететь с ней было не страшно. Её перья укрывали от ветра, и поэтому Полине было совсем не холодно. Очень скоро птица Чур стала снижаться и опустилась далеко за городом.
– Терпеть не могу бывать близко от человеческих городов, – сказала она. – Слишком много потом возникает разговоров. Начинаются толки про летающие тарелки и прочее. А я – облачная птица и совсем не желаю, чтобы меня считали посудой, хотя бы даже и летающей. Достаточно того, что я принесла вас в «сразупослевойны». Это то время, о котором вы меня просили. Крутогорск находится вон там… – И она махнула крылом, указывая направление. – Идите и возвращайтесь скорее. Меня ждут там, где меня ждут, а я из-за вас всё никак не могу туда добраться. Ступайте по той дороге. И уж будьте любезны, не заставляйте меня торчать тут сто лет.
Полина, Ая и Фокки быстро двинулись, куда им махнула птица Чур. Было прохладно. Снег почти стаял, и кое-где маленькими зелёными щёточками пробивалась новая весенняя трава. Дорога шла через сосновый лес. Сосны росли не часто. Бор был светлый. Деревья о чём-то между собой неумолчно переговаривались, время от времени роняя длинные, скреплённые с одного конца двойные иглы. Воздух был душистый, от земли шёл лёгкий пар, и казалось, будто весь лес был затянут прозрачной душистой тканью. Вон и опушка виднеется. Сейчас они дойдут до неё и посмотрят, куда дальше поведёт их дорога. Может, Крутогорск покажется вдали, и тогда они быстро туда пойдут, и отыщут Вардкеза, и попросят у него алые и белые розы.
