До Верблюжьего острова лодка дошла довольно быстро. Оказалось, что Верблюжий еще не весь исчез под водой — в центре осталась узкая полоска, на которой возвышался видимый издалека огромный дуб.
По руслу Дона плавали льдины: это пришедшая снизу вода взломала лед на реке и подняла его на поверхность.
Антон выбрал подходящее место, где решили остановиться; ребята опустили большие камни вместо якорей и принялись удить. Но лов был неудачным, клева не было.
Рыболовы подумывали уж пуститься в обратный путь, как вдруг налетел ветер. Он поднялся неожиданно и усиливался с каждой минутой.
Антоша с тревогой поглядел на волны, которые начали чувствительно покачивать лодку.
— Ребята, — закричал он, — до берега нам не доплыть — перевернет! Будем отстаиваться!
Они мигом подняли камни и в несколько ударов весел очутились у полоски земли на острове.
— Ребята, — сказал Антоша, когда непосредственная опасность миновала, — я думаю, островок зальет. Давайте подтащим лодку к дубу.
Тащить ее по снегу вчетвером было легко. Лодку поставили с подветренной стороны дуба, и Антон привязал ее к стволу.
Ветер усиливался, выл и ревел.
— Скучное дело, ребята, — заявил Вася. — Хоть пожевать чего-нибудь. — И он достал торбу с провизией.
Антоша остановил его руку, когда он полез в сумку.
— Вот что, балабоны, — сказал он. — От скуки жевать не будем. Есть станем в два часа и разделим провиант так, чтобы хватило на три дня…
У ребят от этих слов похолодело на сердце.
— Да неужели мы здесь просидим три дня? — воскликнул испуганный Сеня Ращупкин.
— Я ничего не знаю, но на море всякое бывает. И ведь нас здесь искать не будут: мы никому не сказали, куда отправляемся.
— Ну что ж, на море как на море… Посмотрим, какое оно — это море! — с фальшивой бодростью сказал Вася и убрал сумку, к великому разочарованию Кубри, который уже облизывался в ожидании подачки.
Прошло с полчаса. Ветер бушевал, дуб стонал, падали сломанные ветки. Испуганным взорам ребят волны казались никак не ниже двух метров.
— Как медленно идет время! — вздохнул Сеня Ращупкин.
— Стойте, ребята! — воскликнул Гриша. — Мне пришла отличная мысль: я буду рассказывать «Посмертные записки Пикквикского клуба».
Ребята оживились:
— Давай, давай!..
И Гриша начал подробно пересказывать содержание романа, которое еще свежо было у него в памяти.
Как ни увлеклись ребята похождениями веселого мистера Пикквика и его друзей, однако заметили, что вода подходит все ближе и ближе…
Вот последний клочок суши скрылся под темной водой, и лодку начало покачивать. Видно, дело было не в одних волнах: ведь уровень Цимлянского моря все повышался, оно каждый день принимало в свое ложе новые десятки миллионов кубических метров воды.
В два часа по Васиным часам мальчики поели. Вася получил в подарок на областной олимпиаде отличные наручные часы — «пылевлагонепроницаемые, с противоударным устройством», как было написано на задней крышке, со светящимися цифрами и стрелками. Вася этими часами гордился и страшно берег их.
Поели они очень скромно и остались полуголодными. Кубре дали кусок хлеба и картофелину.
Время шло к вечеру.
Пошел снег. Буря не стихала, ветер начал менять направление, и в лодку стали заплескиваться брызги воды. Мало-помалу ее накапливалось столько, что приходилось отчерпывать через каждые полчаса.
Стемнело. Раньше была надежда, что ветер к ночи утихнет, но он дул все так же свирепо, обдавая мальчиков крупными хлопьями снега.
Ребята сидели по двое на скамейке, плотно прижимаясь друг к другу. Даже неугомонный Кубря утих: с залитого водой дна лодки он перебрался на кормовую лавочку и улегся там, свернувшись клубком. Мальчики завидовали Кубре: ему было тепло в пушистой шубе. Антон и его друзья уже примирились с тем, что придется провести ночь в лодке, но они заметили, что с каждым разом отчерпывали все больше воды. Потом единственный черпачок работал беспрерывно, переходя из рук в руки. А вода в лодке не только не убавлялась, а прибывала. Не помогло и то, что за борт полетели камни, заменявшие якоря.
— Плохо, ребята, — глухим голосом сказал Антон. — В лодке открылась течь.
Все стало понятно. Ведь лодка несколько месяцев лежала на берегу, рассохлась, а ребята поехали, не проконопатив и не засмолив ее. Над ними нависла угроза гибели. Когда лодка затонет, они недолго продержатся в ледяной воде…
Все угрюмо молчали. И вдруг Вася заорал изо всей мочи:
— Ребята, я знаю! Надо забираться на дуб!
— Это легко сказать… — мрачно возразил Антон.
— Нет, влезем! Давай веревку!
Антоша озябшими, негнущимися пальцами отвязал одну из веревок и протянул ее Васе.
— Теперь, ребята, главное — соблюдать равновесие, — сказал Вася. — Выкупаться в такую погоду — последнее дело.
Была освобождена широкая средняя скамейка. Вася встал на нее, примерился. Прямо над головой, метрах в двух от дуба отходил толстый горизонтальный сук. Держа в руке один конец веревки, Вася начал перебрасывать другой конец через сук. Веревка была мокрая, тяжелая, путалась, но наконец Васе удалось перебросить ее через сук.
И вот оба конца очутились в Васиных руках.
— Ну, ребята, считайте, что дело сделано, — сказал он устало и добавил извиняющимся тоном: — Я минутку отдохну, чего-то устал очень…
— Да отдыхай, чудак, хоть десять!
— Десять некогда, — серьезно возразил Вася.
Он встал, обернул концы веревки вокруг кистей, чтобы они не выскользнули у него из рук, откинулся всем корпусом назад и, упираясь ногами в ствол дуба, полез вверх.
Через несколько секунд сверху донесся радостный возглас:
— Готово, братишки! Сижу на суку, как ворона, жду вас в гости!
Вниз спустился конец веревки. Гриша помог Антоше обвязать вокруг пояса Сеню Ращупкина, и Вася втащил его наверх. Затем туда постепенно подали сумку с провизией, весла, Кубрю, и Антон велел подниматься Грише.
— А ты? — заикнулся Гриша.
— Лезь, не разговаривай, балабон-трещотка! — обозлился Щукин. — Не знаешь, что капитан покидает гибнущее судно последним!
Гриша обвязался веревкой и очутился на ветвях дуба.
«Нелегко будет просидеть тут всю долгую зимнюю ночь», — подумалось ему.
Антон еще долго возился внизу. Наконец послышалось:
— Тащите!
Вася и Гриша потянули, передав Кубрю Сене. Тащить было очень неудобно. Оказалось, что Антон держал в руках вторую веревку и скамейки, которые ухитрился вынуть, стоя ногами на бортах тонувшей лодки.
— Помост будем строить, — равнодушным током сказал он, словно речь шла о пустяках. — Мы ведь не птицы, не высидим на ветвях всю ночь.
Немного отдохнув и поразмявшись, чтобы согреться, ребята принялись за дело. Оставив Кубрю у Сени, они работали втроем, но главным распорядителем был Щукин. Отыскав два толстых сука, отходивших от ствола почти параллельно, они клали на них вперемежку весла и доски на некотором расстоянии друг от друга, и Антон привязывал их крепкими рыбачьими узлами, на что был великий мастер.
Получился довольно широкий и длинный настил, на котором могли лежать четверо.
Потом Антон нарезал перочинным ножом несколько охапок дубовых веток и накрыл ими настил.
— Вот так-то, балабоны, — сказал он, — это вам не на ветках по-грачиному сидеть.
Покончив с устройством помоста, ребята взглянули вниз. Лодка, которая до того выделялась черным пятном на более светлой воде, исчезла. Все невольно вздрогнули…
— Ладно, — сказал сурово Антон, стараясь не выдавать своих чувств, — давайте ложиться, ребята…
Они улеглись, тесно прижимаясь друг к другу, а сверху вместо шубы положили Кубрю.
— Спать нельзя, ребята, — серьезно предупредил Вася. — Хоть мороз и невелик, а все-таки…
Какой бесконечно длинной показалась ребятам эта ночь! Их клонило в сон. Они то и дело ворочались с боку на бок, чуть ли не поминутно спрашивали у Васи время, и тот терпеливо отвечал, посмотрев на светящиеся стрелки циферблата:
— Одиннадцать сорок семь… Одиннадцать пятьдесят четыре… Двенадцать шесть…
— Да они стоят, наверное, твои «пылевлагонепроницаемые»! — раздраженно кричали Гриша или Сеня. — Небось забыл их завести?
— Ну да! — обижался Вася. — Просто время медленно течет…
Чтобы развлечься, они рассказывали сказки и разные истории, читали стихи, спрашивали друг у друга английские слова и даже попробовали петь…
К счастью, часов с трех ночи ветер начал утихать. Волны начали быстро спадать, ветви дуба уже не шумели над головой, а чуть слышно шептались. Снег прекратился, небо прояснилось, а с прояснением усилился мороз…
Забрезжил мутный зимний рассвет. Ребята так перезябли, что еле двигали руками и ногами и даже говорили, лязгая зубами.
