— А ты кем хочешь? — спросил он Антошку по дороге в комсомольский штаб.
— Я пока не решил, — сказал Антошка. Он и в самом деле не знал, кем быть. То ему хотелось пойти в летчики, то плавать на пароходе, иногда представлял себя у доменной печи. Но последнее время Антошка все чаще начал подумывать о том, чтобы пойти в строители. Чем плохо? Рабочему человеку, если он не ленится, везде почет и уважение. А строитель — профессия особая. Недаром отец говорит, что ему иногда хочется быть птицей, чтобы посмотреть сверху, что он построил за свои трудовые годы, какой след на земле оставляют его руки.
— И он еще раздумывает!? — упрекнул Санька. — Да я бы на твоем месте в бригаду отца рванул: учи, папаня.
— Скорее всего в строители и пойду, — сказал Антошка.
В штабе сидел Коржецкий. Он кого-то отчитывал по телефону, и из разговора Антошка понял, что Коржецкий говорит с одним из комсоргов строительных управлений, который должен быть на семинаре. А семинар проводится не где-нибудь, а прямо в бригаде Антошкиного отца.
— Надо не жаловаться на нехватку бетона, а учиться, как его экономить. Опыт под боком, мы вас носом, так сказать, тычем: учитесь. А ты на какие-то важные дела ссылаешься, — говорил в трубку Коржецкий.
В штаб приходили комсорги. Антошка почти всех их знал в лицо, и если раньше они не замечали его, то теперь встречали как своего человека, кивали, иногда кто-нибудь подшучивал:
— Табельщице подскажу, чтобы не забыла крестики выходов ставить. Зарплата, брат, лишней не бывает…
— Все равно простаиваем… Заработка на веник — в баню сходить — не хватит, — обычно ухмылялся Антошка.
Все знали, что фраза принадлежит Жоре Айропетяну, и понимающе посмеивались.
В штаб ввалилась толпа мальчишек и девчонок, которую возглавляла Марфуша, и Коржецкий вопросительно посмотрел на нее.
— Новую бригаду организовала, Марфуша? — спросил он. — У вас какая специализация — фундаменты заливать будете или кладку вести?
Откуда-то вынырнул Яшка и съехидничал:
— Они хотят заливаться соловьями.
— Не понял? — отверг Коржецкий Яшкину шутку.
— Концерты у каждого дома устраивать, — уже серьезно пояснил Яшка. Марфуша рукой отстранила его и сказала:
— Без переводчиков и комментаторов обойдемся.
— Так его! — зашумели комсорги.
— Да уж себя в обиду не дадим, — шагнула вперед Катька Подлиза.
— Это и видно, — сказал Коржецкий. — Ну, рассказывайте, с чем пришли.
Оказывается, в штабе появились мальчишки и девчонки неспроста. Катька Подлиза первая предложила обойти все квартиры и сагитировать жильцов, чтобы они в воскресенье вышли на строительство клуба. Катькино предложение одобрили, но кто-то сказал, что неплохо было бы на улице устраивать концерты, художественная самодеятельность привлечет строителей. А между номерами вклинивать рассказы о звездном небе и планетарии, а также призывы приходить на воскресник.
— Рациональное зерно есть, — одобрил Коржецкий. — А таланты найдутся, и звездочеты, вроде Жоры, будут.
— Талантов у нас хоть отбавляй, — гордо сказала Катька Подлиза. — Мы уже раз устраивали концерт.
И она рассказала, что у них есть щенок по кличке Ричард Львиное Сердце. Он вместе с артистами, играющими факиров из далекой Индии, изображает ученого пса, который понимает человеческую речь. Этот концертный номер встречают зрители на «бис», особенно малышня.
— Нам надо взрослых привлекать, — поправила подружку Марфуша.
— На такой замечательный концерт с ученым псом взрослые валом повалят, — заговорили комсорги. — Подключайтесь к нашей работе, братва. Мы в долгу не останемся. Жору берите в качестве специалиста по изучению Вселенной.
— Обрадовались. Лишь бы свою работу на чужие плечи перевалить, — делая недовольный вид, проворчал Коржецкий. — Жора на бульдозере нужен. А популяризаторами астрономии придется вам самим быть.
Антошка знал, что бригада отца — комплексная. Вместе с механизаторами строители сами заливают фундаменты, ведут кирпичную кладку. Но ему пока не удавалось побывать на его объекте.
Сейчас он с радостью пошел на работу к отцу вместе с комсоргами. Яшка и Рыжий тоже захотели своими глазами посмотреть, как закладывают фундаменты на «минусах», о чем писала газета.
Антошка не мог забыть беспорядок на насосной, где работала бригада Лорина. Вся территория там захламлена, где попало валялись железобетонные перекрытия, кирпичи, из земли торчали трубы, концы рваного кабеля.
Сейчас он с некоторой боязнью подходил к котловану. Неужели и у отца на строительной площадке сам черт ногу сломит? Но еще издалека Антошка понял, что опасался зря: железобетонные сваи и опалубочные щиты аккуратно уложены в штабеля. Над одним краем котлована уже поднималась кладка.
Антошка нигде не увидел хотя бы половинки валявшегося кирпичика: они были в поддонах.
Отец шел навстречу гостям.
— Принимай, Павел Иванович, комсомольских вожаков и учи уму-разуму, — сказал Коржецкий, пожимая руку бригадира.
Комсорги спустились по настилу в котлован и остановились около строителей, устанавливающих опалубочные щиты.
Отец встал на обрубок сваи и, обращаясь к гостям, сказал:
— Боюсь, что ничего особенного вы не увидите. То, что делаем мы, известно всем. К сожалению, не все задумываются над маленькими цифрами, которые даются в проектных документах. А они разрешают на бетонных работах «допуски»: плюс половина сантиметра и минус половина сантиметра.
Антошка вспомнил, как отец ездил на Кузнецкий комбинат. Там сталь металлурги прокатывают только на минусовых «допусках» и благодаря этому экономят сотни тонн металла. Отец вечером говорил ему и маме:
— Понимаете, бледнолицые братья и сестры, ведь эти минусовые «допуски» можно и на стройке внедрять. Это же огромная экономия бетона!
Мать, помнится, холодно бросила:
— Тебе больше всех надо.
Отец как-то сразу сник и резко сказал:
— Если ни мне, ни тебе, то кому же нужно?
Антошка тогда тоже между ушей пропустил отцовский разговор о «минусах», и сейчас, слушая его, мысленно ругал себя за то, что не поддержал отца, не расспросил его об этих «допусках».
Отец, оказывается, не оставил мысль внедрить «минусы» на стройке. Он поговорил со своей бригадой, и все согласились: конечно, делать фундамент уже на полсантиметра мороки больше, чем экономии бетона, но при нынешнем положении, когда каждый куб на вес золота — овчинка выделки стоит. Выходила такая арифметика: если, скажем, бригада зальет под фундамент пятьсот кубов бетона при плюсовом допуске, то на «минусе» она сбережет на такой же работе пять кубометров бетона.
Для одного объекта это, понятно, немного. Но если по всему Запсибу вести заливку фундаментов на «минусовых» допусках, то цифра представляется внушительной.
О внушительной цифре сказал Коржецкий. И комсорги молча кивали.
— Я еще о чем думаю, — тронул отец за рукав Коржецкого. — Где-то через год будем пускать в строй завод железобетонных конструкций. Если он станет работать на опалубке с «минусом», то сэкономит за год тысячи кубов бетона. Только надо сейчас бить тревогу, чтобы завтрашний завод заказывал опалубку с учетом экономии.
— Переговорю в техотделе, — пообещал Коржецкий.
В котлован спустился бетонщик и сообщил:
— Новость, братва. По стройке министр ездит.
— Давно пора министру у нас побывать, — сказал Коржецкий.
Антошка подумал: вот бы увидеть министра! Почему-то он ему представлялся в дорогом синем шевиотовом костюме, лаковых туфлях, в черных очках. Вообще, Антошке такие люди, как министр, казались людьми недосягаемыми и важными.
В вагончике штаба сидели Марфуша и Катька Подлиза. Комсорг пробежал глазами сигналы, записанные в журнале четким Марфушиным почерком: нет бетона, простои из-за кирпича, звонили с автобазы — на линию не вышло несколько машин из-за отсутствия запчастей…
Сигнал о нехватке запчастей поступил впервые. Автомобили работают в полную нагрузку, некоторые молодые водители не жалеют технику, рвут ее по антоновскому бездорожью. И Коржецкий записал в блокнот: «Поговорить с водителями. Выработать меры поощрения тех, у кого техника в хорошем состоянии».
Все еще находясь под впечатлением беседы с бригадиром Чадовым, Коржецкий думал, что метод работы на «минусовых» допусках надо распространить непременно. Но останавливаться на этом нельзя, надо добиться, чтобы каждый строитель, каждый запсибовец подумал: а на его рабочем месте есть резервы? Добиться этого не просто: комсомольским организациям надо воспитывать у молодежи бережное отношение к государственному добру, научить беречь каждый кирпич, каждый гвоздь.
Коржецкий положил перед собой лист и размашисто написал:
