Светлане казалось, что с Нюрой Поповой она берет с собой во взрослую жизнь кусочек детства.
Нюра поджидала на сквере, сложив трубочкой все документы.
День выдался свежий, но, поскольку летние каникулы уже начались, Нюра решила быть принципиальной: надела светлое платье с короткими рукавами, носки и тапочки. Платье желтоватое, в зеленых цветочках, носки розовые, тапочки синие.
Когда видишь такое сочетание, не знаешь, как быть: наводить критику — можно обидеть человека, промолчать — как-то нечестно по отношению к товарищу.
— А у тебя есть белые носки? — осторожно спросила Светлана.
— Есть. У меня есть еще белые, желтенькие и голубые.
— Может быть, лучше белые надеть? Все-таки в педучилище идем!
— Так ведь не на занятия еще, — возразила Нюра и гордо выставила вперед худую и прямую, как у мальчишки, ногу, покрытую синеватыми гусиными цыпками. — Эти наряднее.
Так и пошли.
В переулках около педучилища стали попадаться попутчицы — девочки с такими же бумажными трубками в руках. А другие, с пустыми руками, но тоже очень деловитые, шли навстречу.
«Неужели и здесь я буду самая старшая?» — думала Светлана. Но нет, попадаются и довольно взрослые девочки. Во всяком случае, такие, которые не наденут розовые носки с синими тапочками.
Во дворе и в коридорах — еще старше. И почему-то все знают друг друга. Ах да, ведь здесь сегодня экзамены идут! Вот расписание на стене. Понятно. Сдает второй курс. Половина группы на экзамене, а другие ждут и волнуются — совсем как в школе.
А на деревянном диване сидят еще две девочки, самые спокойные и солидные из всех, прямо уже без пяти минут учительницы, и говорят о выпускном вечере. Новички спрашивают робкими голосами:
— Девочки, где можно подать заявление?
— А вон там, у стола.
Шуршат бумажные трубки, развертываются и остаются лежать на столе.
Всё. Можно уходить. До августа, до вступительных экзаменов.
— Я, девочки, больше всего устного боюсь! Уж математику как-нибудь сдам!
— Ай, смотрите, сколько Ивановых! Пять Ивановых!
— А было шесть!..
Светлана, привстав на цыпочки, старалась прочесть список допущенных к устному экзамену. Третьего дня был диктант, у кого двойка — может забирать свои документы. Девочки толпились около доски, над их головами, в левом углу: «Арбузова, Афанасьева…» — и еще кто-то на «А». Буква «С» внизу… Ничего не видно!
На скамейке у ворот — девочки с раскрытыми учебниками. Эти уже проверили список и нашли свои фамилии. Счастливые!
У дверей педучилища — небольшая очередь, и у всех грустные лица…
— Девочки, вы на экзамен?
— Мы за документами.
Одна из стоявших в очереди сказала с удовлетворением:
— Хорошо, что я не готовилась! Вчера целый день телевизор смотрела!
Светлана отшатнулась от них и опять бросилась к списку.
Из-за плеча в вязаной кофточке показались все пять Ивановых, столбиком одна под другой. Действительно, их было шесть, это все запомнили. Одна, бедненькая, не одолела диктанта! Если Ивановы — посередине, значит буква «С» правее и ниже…
Отошли две девочки справа, и сразу перед глазами Светланы зарябили в нижнем углу списка незнакомые фамилии на «С». Много их было. От волнения не сразу нашла себя.
«Соколова С. А.» — вот она! Светлана не удержалась, потрогала пальцем Соколову С. А. И сама на себя рассердилась за свой страх: неужели серьезно могла думать, что получит двойку за диктант?
Уже с настоящей тревогой стала искать Нюру. Но Поповой А. Н. не было в списке.
Что же делать? Бежать к воротам, перехватить бедную Нюрочку, чтобы не пришлось ей искать себя около этой суровой доски… искать и не находить. Но уж очень неприятно сообщать плохие новости!
Как раз в эту минуту сзади послышался растерянный голос Нюры:
— И это всё? А где же моя фамилия?.. Ой, что творится!
Нюра, схватив Светлану за плечо, искала себя по всему списку.
— А где же я? Ой, девочки, что творится!
Потом спросила тревожно:
— Светлана, а ты?.. Вот она — ты! Молодец какая! А меня опять знаки преткновения подвели!
Так назвала однажды Нюра, оговорившись, знаки препинания еще в прошлом году.
Светлану тронуло, что Нюра в минуту огорчения так искренне обрадовалась за нее.
А Нюра хозяйственно оглянулась и уже спрашивала стоявших в очереди у двери:
— Вы за документами, девочки? Кто последний?
Потом вздохнула:
— А я-то мучилась. В поликлинике сколько сидела! — И тут же стала утешать себя: — Ну ничего! Пойду опять в школу, в восьмой класс.
Вчера вечером был сильный дождь. Перед дверью на асфальте еще не высохла небольшая лужа.
Когда девочек позвали на экзамен, они аккуратно обходили лужу с правой стороны. А те, кто стоял слева от двери, в очереди за документами, не замечали лужи — и топали прямо по воде. И Нюра Попова шагнула в воду своей синей тапочкой.
…Устный экзамен совсем такой же, как в школе. Только вместо парт — столы и волнуешься больше, чем в школе, потому что все кругом незнакомые. Так же берешь билет — первый, который бросится в глаза, не выбирая. И так же, как на всяком школьном экзамене, билет попадается не тот, который хотелось бы…
А когда выходишь, даже с хорошей отметкой, вместе с радостью немного грустно, потому что нет за дверью взволнованных болельщиков, никто тебя не ждет.
Экзаменационный листок Светлана несла в развернутом виде, чтобы всем, даже незнакомым и неболельщикам было видно, что не документы ей обратно вернули, а, наоборот, благополучно сдала уже два экзамена.
Один болельщик все-таки оказался во дворе: Нюра уже успела сбегать в канцелярию школы, подать заявление, чтобы приняли в восьмой класс, и поджидала Светлану.
— Ой, молодец! Письменный — четыре, устный — пять! Поздравляю! — Она бросилась целовать Светлану.
Светлана, тронутая ее вниманием, взяла Нюру под руку, и они вместе дошли до детского дома.
Там было по-летнему тихо, только нянечка Тоня сторожит дом и не то скучает, не то отдыхает в одиночестве. Тоня тоже поздравила Светлану, спросила, не хочет ли она поесть — как раз вермишель сварилась, — и вдруг перебила сама себя:
— Да! Светлана, вы садом шли? Никого не встретили? Ведь тебя уже давно твой лейтенант дожидается! Или уже ушел?
— Костя? — обрадовалась Светлана. Экзаменационный листок был уже почти спрятан в тумбочку, но было так естественно вынуть его опять и, обмахиваясь им, как веером, выйти в сад.
Костя, конечно, тоже начал с поздравлений. Потом протянул Светлане небольшой сверток.
— А это тебе на память, в честь окончания семилетки.
Светлана развернула бумагу… Маленькая коробочка… Она открыла.
— Ох, Костя, спасибо! Хорошенькие какие! Только зачем вы…
Маленькие часики, прямо как игрушечные… Светлана не удержалась, сразу надела на руку. Потом опять смущенно спрятала в футляр.
— Ты что же не надеваешь?
— Да так…
— Светлана, ты что сейчас делаешь?
— Да вот — экзамены сдаю. — Так ведь сдала уже?
— У меня еще три. Послезавтра математика.
— А сегодня что будешь делать? Видишь ли, я взял билеты в кино. Кажется, хорошая вещь. Хочешь, пойдем? Я было хотел взять в театр, но… сама понимаешь, на вечерний спектакль детей до шестнадцати лет не пускают. Вот получишь паспорт через годик, через другой, тогда будем ходить куда захочется. Так как же решишь? До начала еще больше часа остается, зайдем куда-нибудь позавтракать.
Светлана молчала. Ужасно хотелось пойти. Прямо… невыносимо захотелось!
В сущности, это займет не так уж много времени — три-четыре часа, вместе с завтраком. Имею же я право отдохнуть! Четыре часа, а разобьется весь день. Сегодня хотела заниматься алгеброй. Ну, и что? Позанимаюсь вечером. Вечером спать захочется, вчера поздно легла, грамматику повторяла. Конечно, за один день намного умнее не станешь, но ведь перед каждым экзаменом думается: еще бы мне один денек — и было бы все в порядке. А главное, настроение будет совсем не то, мысли будут неделовые… Они уже сейчас обступили со всех сторон — неделовые мысли.
— Костя! Спасибо вам, только я, пожалуй, не пойду. Костя, мне очень хочется, так что уж вы меня не уговаривайте!
— Ну что ж, — сказал Костя, — понятно, не буду уговаривать. Ведь я не знал, что у тебя уже экзамены начались. В таком случае, до свидания, не буду тебе мешать. Куда же мне билеты деть? Может, посоветуешь?
— Костя, слушайте, — шепотом заговорила Светлана, — сделайте доброе дело. Тут девочка из нашей школы, Нюра Попова, она провалилась на диктанте и огорчается. Пойдите с ней, она будет рада.
— Какая же это Нюра? — оглядываясь, спросил Костя. — У тебя Галя, по-моему, главная подруга была?
Нюра стояла у крыльца и с жадным любопытством разглядывала лейтенанта. А носки в этот день на ней были желтенькие. Костя сказал:
