Слышал Сергей разговоры ребят, будто замполит с воспитательницей неспроста часто бывают вместе. Сергей не верил слухам. Ребята сами так и лезут на глаза молоденькой воспитательнице. Мало ли что из ревности можно наговорить на девушку? Поздно вечером, мол, замполит провожает ее до автобусной остановки. Ну и что? Не одной же ей идти темными закоулками. Успокаивал себя Порошкин и все-таки не мог равнодушно видеть, когда Елисеева и Дегтярев бывали рядом.
Пальто нараспашку, клетчатый шарф развевается по ветру — таким красавцем брел из милиции Порошкин. Он чувствовал себя опустошенным, уставшим. Прежде чем открыть ключом квартиру, нажал кнопку звонка три раза и ждал: вдруг да выйдет ему навстречу мать. Много лет Сергей звонит и ждет…
У них с отцом две комнаты, всегда прибраны. Вещи лежат аккуратно, на кухне чистая посуда. Приведи к ним чужого, так не поверит, что здесь живут одни мужчины. Вечерами, кто первый приходит домой, тот и готовит ужин. Больше достается Сергею. Зато в субботу и воскресенье отец хозяйничает сам. В конце дня они привыкли спрашивать друг у друга про свои дела. Толкуют о том о сем и вместе моют посуду. Или отец — посуду, а сын — пол, стирает что-нибудь. Телевизор включают редко. Играют в шахматы или каждый читает свою книгу. Часто отец приносит с работы бумаги, чертежи и просиживает над ними допоздна. В доме считают старшего Порошкина чересчур серьезным, без шутливого, ласкового слова и улыбки, оттого, говорят, и холостой.
Сегодня особенно нетерпеливо Сергей ждет отца. Без отца ему пусто в квартире, домашние уроки не идут на ум.
В этот раз отец пришел вовремя. Обнял сына за плечи и передал ему портфель с покупками.
— Ну, давай рассказывай, что опять набедокурил, а по-твоему — отмочил. Ты ведь обычно не встречаешь меня с такой постной миной… Что-то у тебя стряслось? А ночевал где? Опять в училище?
— В милицейском пикете! — выпалил Сергей.
— Вот как! — отец, направлявшийся в кухню, остановился. — Что, дома кровать опостылела?..
Шагая чуть впереди отца, Сергей ответил:
— Надо было дружинникам, для плана, привести кого-нибудь в милицию. Ну и видят; сидит в парке тихий человек, лимонад с другом пьет…
После ужина отец разложил на столе свои бумаги и углубился в чтение. Сергей не мог сидеть в одиночестве. Ему требовалось общение с отцом, разговоры. «Я сейчас что-нибудь отмочу. И ты, батя, обратишь на меня свои умные очи. Вазу долбануть или кукарекнуть?..» Он грохнул стулом.
— Надо ж!.. Стул сам подскочил… — сказал срывающимся голосом. — Ты помнишь, — Сергей решительно отодвинул бумаги от отца, — мама носила кружева?..
— Кружева тогда не были в моде, — что-то изменилось в лице отца.
— Он все забыл! — с отчаянием произнес Сергей. — Мама носила кружева, я помню, а он забыл… Расскажи мне, как познакомился с мамой? — Сергей глядел на портрет — сам нарисовал с фотографии.
— Да ты ведь уже слышал, и не раз… Учились в одном институте, вот и встретились… Все произошло, Сергей, просто и удивительно.
— Тебе крупно повезло, папа! — вроде бы радовался за отца Сергей. — Дело случая. Не поступи ты или мама в институт, и ты бы никогда не встретил маму. И вообще, наверно, не женился… Скажешь, не так? Ну, сам посуди, разговаривать с девушками не умеешь. А танцуешь как — умора!
Сергей вспомнил: на той неделе в училище был вечер в честь начала учебного года. И Сергей привел отца на вечер. Когда начались танцы под самодеятельный эстрадный оркестр, он велел отцу: приглашай Галину Андреевну.
— Я не танцую вальс, — ответил Порошкин-старший.
Увидев замполита, идущего к воспитательнице, Сергей первым подбежал к ней, пригласил на танец. Кружась с Галиной Андреевной, подвел к отцу.
— Выручай, папа, меня вызывают. — Остановил воспитательницу перед смущенным отцом.
Они танцевали, а Сергей смотрел на них издали. Да, что и говорить, отец вальсировал неважно, неохотно, жалобно посматривая на оркестр, дескать, скоро ли кончится музыка? После танца воспитательница сразу же отошла к ребятам. Весь вечер Сергей не сводил глаз с неловкого отца, с веселой обаятельной воспитательницы, но особенно — с замполита.
Напрасны были старания сына: отец так и не смог тогда поближе познакомиться с воспитательницей.
…Сергей разворошил на столе бумаги.
— На работе надо работать, а не дома. Ты всю жизнь вот так пропыхтел над бумажками, людей не видел, ничего не умеешь… Замполит наш тоже учился в институте, а не чета тебе. Ты видел, какой танцует! А посмотрел бы, как играет в волейбол и баскетбол! С ним не соскучишься. И Галине Андреевне интересно…
— Что с тобой, отрок мой? — всматривался в глаза сына отец. — Может, жар у тебя, заболел?.. Ну-ка дай пощупаю лоб.
Сергей резко отстранился от отца, убежал в другую комнату.
Сергей пришел на пристань не в духе. Рассердил отец. Сергей звал его на рыбалку, тот сначала охотно согласился. Но, узнав, что будут с группой Галина Андреевна и замполит, отказался. И мастер Парков встретил Сергея с холодком, глянул искоса, буркнул невнятно на приветствие, будто Сергей непрошенно подсел к нему с удочкой во время клева. Ладно хоть на берегу Петя Гомозов, а то бы совсем осунулся Сергей.
Гомозов собрал вокруг себя ребят и что-то задорно рассказывал им, нажимая на «я». Порошкин опустил на лавку рюкзак, положил спиннинги и тоже подошел к гурьбе.
— Расскажи, как он сено продавал, — просили Петю.
— Нет, лучше про осиновые жерди…
— Сперва, наследнички, о дровах. — Петя утонул в толпе рослых детин. — Ну, так вот… Останавливает Мокеич бортовую, порожняк: — Шо вы, ребята, пустые носитесь?.. Да вы загрузитесь березовыми дровами, так у вас на каждом повороте купят, с руками оторвут. Дрова ядреные, гореть будут жарко.
— Твои, что ли, дрова? — навострили уши шофер и пассажир.
— Ну да, мои… Напилил, наколол, в поленницу сложил, а мне взяли да поставили паровое отопление. Дрова не нужны тяперь…
— А много ли просишь?..
— Да каво там! Бярите даром. По пути к дровам завернем в чайную, попьем чайку и бярите…
Петя состроил выражение лица, удивительно похожее на лицо Ергина — такое же доброе и беспокойное; размахивал руками, фуражку поправлял на голове, точь-в-точь как Ергин, теребил козырек восьмиклинки.
— Сидят они в чайной, наследнички, пьют чай, — продолжал Гомозов. — Шофер просто так сидит, шибко горячий чай ему не нравится, на сон клонит. Поторапливал шофер Мокеича.
— Сяди, согревайся, — утихомиривал его Ергин. — Дрова-то у дороги. Втроем моментально напуляем полный кузов. Ну, еще чайку по стаканчику!..
— Поехали, батя, уже поздно, — никак не сиделось шоферу.
— А топор у вас есть? — за чаем мимоходом спросил Ергин покупателей. — И пяла, наверно, имеется? Ну, раз инструмент при сябе, тогда у вас дело будет. Таки дрова нигде не найдете. Березы высокие, прямые, без сучка и задоринки. Знай пяли да коли. Целая роща…
Первым смекнул шофер, какие дрова у Ергина, в каком они состоянии находятся, стал он ругаться, требовать возместить убыток за простой машины. На этом и конец моему рассказу, наследнички. Самое интересное прервал в чайной милиционер…
— Ты сам, Гомоз, сочиняешь на Мокеича, — едко спросил Сергей, — или вместе со столяром Коноваловым тужитесь?..
— Молчок, Пороша! — зашумели подростки. — Не любо, не слушай, а врать не мешай… Давай, Петро, о сене и соломе…
Гомозов начал было очередную байку про мастера Ергина, но вдали показались Дегтярев и Елисеева. Оба шли с походными рюкзаками, приветливо улыбаясь ребятам.
— Все собрались? — спросила Галина Андреевна. — Никто не проспал?.. А денек-то какой чудный разыгрывается, — прищуря чуть выпуклые большие глаза, она глянула на яркое солнце. — Это я заказывала на сегодня хорошую погоду.
— Чур, я буду учить вас, как рыбу подсекать, — вызвался Гомозов и потянул с плеч воспитательницы рюкзак.
— А я согласен вам и червячков на крючки наживлять, — отталкивал в сторону Петю рослый парень Иванов.
Замполит и воспитательница направились к мастеру Паркову.
Гомозов, глядя им вслед, уныло заметил:
— Куда нам, наследнички, тягаться с замполитом. Он, смотрите-ка, высокий, плечистый… На нем спортивный костюм синий с белыми полосками, а мы кто — голь перекатная.
— Щеголь, — буркнул Порошкин. — Ему бы не на рыбалку — в крокет играть…
— Не идет, а плывет, — кто-то поддакнул Сергею.
Не по нутру Сергею оттого, что Дегтярев пришел на пристань с Галиной Андреевной. А ребятня подпевала Порошкину просто так, из мальчишеской солидарности, не держа никакого зла на Илью.
— Доброе утро, парни! — голосом Дегтярева воскликнул Петя и будто взялся на своих плечах за лямки рюкзака — точно так же брался и Дегтярев.
