В школе мы будем изучать все. Все по порядку.
- Геленка, что у кошки на теле?
Девочка в растерянности смотрит на Анечку. Ей еще только будет пять лет.
- Что у кошки на теле, Геленка? - настаивает Анечка.
- У какой кошки?
- Да у любой.
Геленка задумывается... А потом с улыбкой отвечает:
- Волосы.
- Надо, Геленка, говорить не «волосы», а «шерсть». Шесть? - удивляется Геленка.
- Не шесть, а шерсть! - с трудом произносит Анечка и сердится: говорить с Геленкой - это просто ужас.
- Нет, у нее не шерсть, - качает Геленка головой.
- Не веришь? Вот подожди, пойдешь в школу, тогда узнаешь... Скажи, как называют зайца?
У Геленки все спуталось в голове.
- Косой... - робко произносит она.
- А еще его называют длинноухий, потому что у него длинные уши. Об этом даже есть стишок. Хочешь его выучить?
Этот стишок ребята обыкновенно произносят в спортивном зале, потому что после него все мгновенно разбегаются в разные стороны. Но на лестничной площадке около лифта, рядом с чердаком, нет места для такой игры.
- Хочешь выучить его наизусть? Повторяй! - предлагает Анечка и читает:
Наш зайчонок спал на ухе
Лай зайчонка разбудил.
Встрепенулся Длинноухий
И - бежать что было сил!
Геленка смеется.
Стишок ей понравился.
- Пес его не поймал. Анечка?
- Конечно, нет. Зайка убежал... Этот стишок надо читать и при этом вот так показывать. Сначала все мы спим. Потом появляется пес. Мы вскакиваем, бежим и издали смеемся над ним.
Анечка и Геленка приседают, делают вид, что спят, потом вскакивают, бегут и дразнят противного пса.
Где-то по железной крыше стучит дождь, а здесь, на площадке около чердака, сухо, не капает.
- Я бы прямо сейчас пошла в школу, - с восторгом говорит Геленка.
- А я... знаешь... сначала боялась, - признается Анечка.
- Теперь не боишься?
- Конечно, нет! Теперь мне даже нравится.
Анечка вспомнила Павла, но Геленке про него решила не рассказывать. Ведь она знает, какой он нехороший, этот Павел.
- Но в школе, Геленка, не все легко. Бывает и трудно. Например, писать. Давай сейчас вместе писать! Давай единичку!
- Где? - морщит лоб Геленка.
- Здесь, на стене... как на доске. Но сначала в воздухе!
«Как-то странно... писать в воздухе», - думает про себя Геленка.
- По косой вверх... и потом прямо вниз, - показывает Анечка, и Геленка пишет.
Молодец, хорошо у нее в воздухе получается. Потом она идет «к доске». И, как Анечка, царапает бельевой прищепкой на стене.
Вот только первую единицу она написала наоборот.
Вторая скатилась у нее назад.
А третья не опустилась на линейку.
- Она у тебя собирается взлететь, как у Павла Шлехты, - поправляет ее Анечка.
Геленке смешно, что у Павла единичка хотела улететь.
- Ты что-то имеешь против Павла. Анечка? - раздался вдруг строгий женский голос.
Анечка покраснела.
Она была удивлена.
Они с Геленкой так заигрались, что не заметили, как кто-то появился. Дверь лифта открылась, и показалась пани Шлехтова.
- Ведь из-за тебя он не получил корзиночку с фруктами, - зло сказала она.
Кровь снова бросилась Анечке в лицо.
- Нет, не из-за меня.
- Нет, из-за тебя! - отозвался Павел. Он стоял в лифте за матерью.
Пани Шлехтова держала корзину с бельем. Она отперла дверь на чердак.
- Видно, совесть у тебя не совсем чиста, иначе бы ты так не покраснела! - произнесла она, повернувшись к Анечке.
Железная дверь заскрипела. Пани Шлехтова скрылась на чердаке. Временами было слышно, как она идет по коридору в сушилку.
Павел задержался на лестничной площадке. Гордо прохаживаясь, он поддразнивал Анечку. И в этот момент его взгляд привлекли написанные на стене единички. Их было четыре.
- Так... я скажу в школе, что ты портишь стены!
- Это наш дом! - подняла Геленка с пола свою куколку и прижала ее к себе.
- Ты не встревай... Ты еще в школу не ходишь! - оттолкнул ее Павел так, что она едва не упала. И снова замахнулся.
- Павлик! - раздался из сушилки голос пани Шлехтовой.
Тот сразу весь обратился в слух, но, перед тем как уйти, быстро повернулся и ударил Геленку в спину.
- Ах ты... ты так? - рассердилась Геленка. Она быстро положила куколку на пол и набросилась на Павла. Она была намного меньше его, доставала ему кулачками только до груди, но зато била его с такой яростью, что две ее черные косички так и подскакивали.
Павел пришел в себя, отступил и затем бросился на Геленку. Она попятилась.
Теперь ей несдобровать. Но ведь рядом - Анечка. Она же не оставит Геленку одну, одну против этого сильного мальчишки!
Они обе набросились на Павла. Загнали его с лестничной клетки на чердак и прикрыли железную дверь.
- А теперь крепко держи ручку!
- Павлик, поди сюда, будешь подавать мне прищепки! - снова позвала пани Шлехтова сына. В ее голосе слышалось нетерпение.
Павлик отпустил ручку. Замок щелкнул. Дверь закрылась. Девочки крепко держали дверную ручку. Павлик теперь уже ничего не мог сделать. Мать окликнула его в третий раз. Казалось, что голос ее приближается к ним.
- Побежали! - предложила Геленка, хватая куклу. Анечка собрала куклины одеяльца, и обе они пустились вниз по лестнице.
Остановились только внизу перед квартирой дворничихи.
- Здорово мы ему надавали! - шумно дышала Геленка, победоносно глядя на Анечку.
- А вдруг он пожалуется в школе?
- Он первый к нам полез!.. Моя мама его тоже не любит. Он из окна бросает бумагу во двор. И маме после этого снова приходится подметать. А ведь сколько у нее работы! Она убирает весь дом. И если бы все дети были такие, как Павел, моя мама сошла бы с ума.
- Но ведь мы писали на стенке, - вспомнила Анечка.
- Ну и что! Это наш дом, - не унималась Геленка.
- Мы здесь живем, но дом принадлежит домоуправлению.
- Нет, нам. Если бы он не был наш, то, по-твоему, моя мама стала бы его убирать?
Анечка помнит, как отец говорил, что дом принадлежит домоуправлению. Но это все равно. Ведь они действительно писали с Геленкой на стене, да еще прищепкой! Так что на стене у чердака появились довольно заметные четыре единички.
- Когда пани Шлехтова уйдет с чердака, я возьму тряпку и все сотру, - утешала Геленка Анечку.
- А вдруг тряпка не поможет? - сокрушалась Анечка.
И тут ей вспомнилось, как скворец нажимал на перо и на песке оставались буквы. А потом, на перемене, трясогузки все стерли своими хвостиками.
Но ведь то было... во сне.
А это случилось... на самом деле!
- Анечка, ужинать! - раздался сверху голос пани Чейковой.
- Когда мы сотрем? - испугалась Анечка.
- Подожди, пока уйдет пани Шлехтова.
Но пани Шлехтова все не шла и не шла.
В доме стояла абсолютная тишина.
Потом раздался какой-то звук. Открылась дверь. Кто-то вышел на площадку.
- Ты слышала или нет? Ужинать! - крикнул рассерженный мужской голос.
- Это папа! Я бегу! - шепнула испуганно Анечка. - Зайди ко мне после ужина! - повернулась она к Геленке еще раз и помчалась вверх по холодной, безлюдной лестнице.
Что такое счет, и что такое устный рассказ, и как Павел пожаловался на Анечку
- Можно я? Можно? - размахивал Павел в воздухе рукой и все время оглядывался на Анечку.
«Она знает, что я хочу сказать, - думал он про себя. - Пусть потрясется от страха. Вот учительница меня вызовет, и я все про нее скажу. Уж тогда я получу свою корзиночку с фруктами. Я ее заслужу. Я на стене не писал. Сейчас подниму руку и дождусь разрешения сказать».
Учительница учила детей счету. Был урок счета, или математики. Какой урок? Математики! Или просто счета. То слово плохо произносится, его трудно запомнить и еще труднее его вспомнить.
Но это не важно. Главное - научиться считать. А если умеешь, то уже неважно, как это называется - счет или математика.
- Один, два, три, четыре, пять. На картинке, лежащей на столе, пять бутонов.
- Один, два, три, четыре, пять. На картинке пять груш.
- Один, два, три, четыре, пять. На картинке пять пирожков.
На учительском столе лежало много разноцветных картинок. На них были нарисованы тюльпаны, цыплята, мячи, автомашины и даже ракеты. Они были красные.
Ребята считали каждую вещь, и их всегда оказывалось пять. И никогда не было четыре или три. Не было их и шесть, потому что считать до шести их еще не учили.
Пять, пять и только пять.
- Так, а сейчас, дети, я задам вам еще один вопрос, - сказала учительница. - Скажите, сколько у меня на руке пальцев?
Павел, сидящий на первой парте, нетерпеливо тянул вверх руку и потихоньку просил:
- Можно я? Можно?
При этом он все время поглядывал на Анечку.
