— Вы когда в Москву приехали, Володя? — спросила Таня.
— То есть как — когда? Сегодня, сейчас. Оставил вещи на хранение, сел на дачный поезд — и сюда, к моей судьбе.
— Да ну вас, Володя, опять вы шутите! — говорит, отмахиваясь, Таня, а сама верит, что и правда это судьба. Счастливая судьба!
— Володя! — помолчав, говорит Таня. — Я ведь дежурю. Идемте вместе к ребятам. Поговорите с ними. Они очень любят мужчин и редко их видят.
— Да о чем я буду с ними разговаривать?
— О чем хотите!
— Скажу, чтобы они любили тетю Таню, как люблю я.
…В вагоне транслируется музыка — нежная, певучая, мелодичная. Давно уже не видно моря. Поезд мчится в ущельях гор, выискивая равнинные места, ныряет в тоннели и снова выбегает на свет, открывая пассажирам чудесные картины осени в горах. Склоны гор, покрытые деревьями, разукрашены во все осенние цвета и оттенки — бордовые, красные, желтые и зеленые.
Татьяна Михайловна стояла у окна. Она так ушла в воспоминания, что не замечала красоты, которая открывалась перед ней. И, только когда на маленькой станции увидела девочку с кулечками свежей клубники, она вернулась в мир реальности. Боже мой, клубника в октябре! Надо взять хоть один пакетик. Вот обрадуются и удивятся дети!
Говорят, что когда человек возвращается домой, то первую половину пути он думает о том, что оставил позади, а вторую половину — о том, что его ждет впереди. Татьяна Михайловна даже не вспоминала Сочи и санаторий, который покинула только утром. Все ее мысли о том, что ожидало впереди. И если сейчас она вспоминала Крым, то ведь это только потому, что встретила там когда-то Володю, который стал ее любимым другом, мужем, отцом ее детей.
Дети? Саня перешел в девятый класс, а Ирина уже в десятом. Выросли дети. Но для матери дети всегда останутся малышами. Как они жили там без нее целый месяц? Не хотелось ей уезжать из дому. Ну, в самом деле, время ли? Начался учебный год, и, хоть дети не маленькие, за ними нужен глаз да глаз. Но все-таки уехала. Уговорили друзья и соседи — путевка бесплатная, не всегда можно ее получить, надо и о своем здоровье позаботиться. Но, конечно, никто ее не уговорил бы, если бы соседка, Мария Петровна, не согласилась остаться с детьми.
Последнее письмо Марии Петровны, полученное накануне отъезда из санатория, встревожило Татьяну Михайловну.
«Я вас жду не дождусь, — писала она. — Не хочу быть в ответе за ваших детей. Жалею, что взялась за такое дело. Приезжайте как можно скорее».
Что там случилось? Может, Марии Петровне просто надоело возиться с ее хозяйством? А может, заболела Ира или Саня?
Саня… Неспокойна душа матери за сына. Хороший он мальчик, ласковый, но неуравновешенный, увлекающийся и дерзкий. Неужели с ним что случилось?..
Весело мчится поезд мимо полей, деревень, лесов. Всюду мир и покой. Исчезли следы войны. Со дня победы прошло немало лет. Не видно больше разрушенных домов и вокзалов. Стоят новые, красивые и прочные здания. Пассажиры слушают по радио последние известия — правительственные сообщения, репортаж об уборке урожая на целинных землях, рассказ о красоте нового восстановленного Севастополя. Диктор с волнением читает слова, высеченные у подножия обелиска, воздвигнутого в память освободителей Севастополя:
Слава вам, храбрые,
слава, бесстрашные!
Вечную славу поет вам народ.
Доблестно жившие,
смерть сокрушившие,
Память о вас никогда не умрет!
Татьяна Михайловна думает: пройдут годы, сменятся поколения, отойдет в историю и эта война. В памяти людей останутся лишь воспетые подвиги, сражения и герои. Но сейчас всякое напоминание о ней бередит незажившие раны тех, кто потерял родных, близких и любимых: матери — сыновей, дети — отцов, жены — мужей.
Война отняла у Сани и Иры отца. Как они всегда завидовали тем детям, которых по праздникам вели в кино или в цирк отцы — сильные, уверенные. Скольких радостей, отпущенных счастливому детству, лишились ее дети — сын и дочь. А лишения материальные?
Война отняла у нее чудесного мужа. Ей было всего двадцать шесть лет, когда она овдовела. Лучшие годы она прожила в одиночестве, в нужде и тревогах. На ее женские плечи легли все заботы о детях, которых она растит без отца. А со стороны часто и не замечали этого.
— У вас, Татьяна Михайловна, детки сытенькие, складно так одеты. Помогает вам кто-то, наверно?
Да, ей помогало и помогает государство — выдает пенсию на детей, принимало их в ясли, в пионерлагеря. Бесплатно обучает. Конечно, без этого не прожить бы. Но разве мало тревог выпало на ее долю?
Тревоги? С ними она даже как-то и сжилась. Она всегда в тревоге за своих детей. И хоть Татьяна Михайловна педагог, умеет урезонивать не в меру боязливых родителей, сама она часто впадала в панику совсем напрасно.
В шесть лет Саня заболел скарлатиной, и пришлось положить его в больницу. Болезнь инфекционная, и свидания не разрешали. Можно было только в окошко посмотреть на сына. Татьяна Михайловна, как и другие матери, ежедневно бегала к заветному окошку. Увидит, что сын жив, весел, и успокоится. Когда пришел срок брать Саню из больницы, врач сообщила, что у мальчика небольшая температура, и придется оставить его еще денька на два. Татьяна Михайловна хоть и видела Саню в окно, все равно ей мерещились всякие ужасы. А когда она пришла снова за ним и впервые за долгий срок смогла его обнять и расцеловать, Саня, отбиваясь от ее ласк, сказал:
«Как хорошо, что ты меня тогда не увезла! Мы с Борькой изобрели телефон, и вечером надо было его испытывать». А она-то сходила с ума!..
Дети часто болели, болели вместе и по отдельности, и всегда она тревожилась. Она в тревоге и за плохие отметки, и за поведение — за все, за все. А сколько тревог у нее за чужих детей, которых ей доверило государство?
Дошкольницы! Так называют девочек дошкольного возраста, так обычно называют и их, воспитателей детей дошкольного возраста. Все ли понимают, как нужны обществу эти «дошкольницы»? Работа с маленькими детьми очень трудная. И трудна она особенно с детьми детских домов, с сиротами и полусиротами.
В семье ребенка нянчат мать, отец, бабушка, с ним играют и разговаривают и родственники и соседи. А в детском доме одна воспитательница на двадцать — двадцать пять малышей! Она одна заменяет им и родителей и родственников. Она должна развеселить унылых и грустных, помирить тех, кто ссорится, помочь тем, кто в этом нуждается, защищать их, оберегать. И так держаться, чтоб во всем быть примером для детей.
Когда Татьяна Михайловна была моложе, она умела весело работать с детьми — вместе с ними смеяться, играть, бегать. Теперь не то. Теперь она стала и спокойнее и строже. Но тревожится за детей она не меньше, а больше и работает с большим напряжением. Домой приходит усталая, но об отдыхе и не думает. Дома ее ждет множество дел — надо приготовить обед, постирать, погладить, убрать комнату, сшить что-то себе или детям. Этой домашней работе нет ни конца ни края.
Татьяна Михайловна никогда и никому не жаловалась на одиночество. Разве она одна осталась одинокой? Их, вдов, миллионы, и им приходилось с удвоенной энергией бороться за жизнь, настоящую и будущую. Но одиночеством она, конечно, тяготилась. Не с кем душу отвести. С тех пор как погиб Володя, она перестала быть молодой и не боится надвигающейся старости. Никто не радуется на ее красоту, как умел радоваться Володя, никто не беспокоится, что она постарела подурнела. Верно сказала ей когда-то Мария Петровна: «Одна-то и головешка не горит!»
Если б встретился в жизни такой человек, которого она полюбила бы и который полюбил бы не только ее, но и детей, так, может, и вышла бы замуж второй раз. Но такого человека она не встретила на пути.
Да и не думала Таня о замужестве. Какой изменницей она оказалась бы в глазах своих детей!
Ее счастье, ее жизнь — в детях! Завтра она их увидит. Мчится поезд, стучат колеса в такт музыке, которая транслируется по вагонам. Все, что близко к поезду — станции, платформы, дома, — все мчится в обратную сторону. А дальние леса, поля и поселки плывут вперед вместе с поездом.
Так кажется Татьяне Михайловне.
Она подолгу стоит у окна вагона — думает, вспоминает и, конечно, тревожится. Скорей бы Москва!
Поезд подходит к Москве. Полчаса назад Москва угадывалась по зареву, которым вдалеке было охвачено небо, теперь это зарево рассыпалось на тысячи отдельных огоньков.
Только шесть часов вечера, а за окном уже полная темнота. Время от времени мелькают освещенные дачные платформы.
Татьяна Михайловна давно собрала свои вещи и теперь сидела у окна вагона, вглядываясь в темноту. Чем ближе Москва, тем сильнее охватывало ее волнение и беспокойство.
Поезд остановился. Татьяна Михайловна посмотрела из окна на платформу. Дети знают, что она приедет с этим поездом, и должны встретить. Но ни Сани, ни Иры не видно. Татьяна Михайловна рассеянно попрощалась с дорожными спутниками. Она нетерпеливо смотрела то в окно, то на выход. Никого! Когда вагон опустел, она попросила проводника помочь ей вынести вещи. Помимо чемодана, у нее была сетка с арбузами и ящик с сочинскими сливами.
