— Всё очень просто, — пытался объяснить ей Пепито. — Слушай! Ты — индейская принцесса, пленница команчей…
— Если принцесса… я согласна, — и у Кети заблестели глаза.
— А раз ты пленница, мы привязываем тебя к перилам балкона и…
— Как привязываете?
И прежде, чем ребята успели ей объяснить что-либо, она завизжала, будто её режут.
— Тё-ё-ё… тя!
— Мы тебя привяжем совсем слабо, — пытался объяснить ей Пепито. — Сейчас увидишь. Будет очень интересно. Тебе ничего не надо будет самой делать, мы тебе всё объясним. Ты принцесса Белая Пушинка, а он, — он указал на Китайца, — он будет диким индейцем из племени команчей. Он берёт тебя в плен. А мы, храбрые сиу…
Но предполагаемый команчи не дал ему докончить.
— Я диким индейцем не буду!
— Китаец, не будь занудой!
— Или я буду сиу, или я не играю!
Сошлись на том, что все будут сиу и вместе найдут принцессу Белую Пушинку, привязанную к дереву дикими команчами. Деревом, естественно, будут перила балкона.
— На балкон не хочу… там холодно, — не соглашалась Кети.
— Ладно… мы привяжем тебя к ножке буфета. — Пепито, как всегда, быстро находил выход.
На том и порешили. Верёвку сделали из лоскутов, которые хранились в ящике швейной машины, удлинили её шнуром от портьеры и привязали Кети на совесть, так, что она не могла пальцем пошевелить.
— А теперь что мне делать? — спросила она.
— Ничего. Жди, когда мы тебя освободим. Но прежде мы выкурим трубку мира.
Они уселись в круг на полу и стали передавать друг другу лакричную палочку, которая должна была изображать индейскую трубку.
Кети надоело стоять привязанной, и хотя ребята-индейцы ещё не выкурили трубки мира, она заявила:
— Мне эта игра не нравится. Развяжите меня.
— Подожди, нам нужно ещё составить военный план.
— Хорошо, — неохотно согласилась она. — Только пусть военный план будет коротким.
Она, как и все девчонки, ничего не понимала. Она не понимала, как важен военный план. Она считала составление военного плана пустяковым делом, ей казалось, что его можно составить в одну минуту. А ведь нужно было начертить карту вражеской территории, подсчитать количество людей, с которыми придётся встретиться в бою, изучить и выбрать подходящие места, откуда следует начать нападение.
Но Кети не желала считаться со всеми этими сложностями.
— Если вы меня сию минуту не развяжете, я позову тётю!
Похоже было, что она свою угрозу выполнит.
Ребята просили её помолчать: ведь если она будет себя так глупо вести, ей никогда не стать красавицей индианкой. Но сколько они её ни уговаривали, она опять завизжала так, будто настоящие команчи безжалостно снимают с неё скальп. Тогда Курро вытащил из кармана пригоршню каких-то безделушек и предложил ей:
— Смотри, это тебе… Хочешь картинку с Микки-Маусом или перочинный ножик? Могу дать жвачку… но только молчать. Ладно уж, отвяжите её.
Девочка перестала орать и стала внимательно разглядывать подарки. В руках у Курро было несколько ракет-хлопушек. Они сразу привлекли внимание ребят. Одну схватил Кике:
— Где ты её взял?
— Мне их дядя из Валенсии привёз. Ими стреляют во время праздника… Свя… Свя…
— Святого Хосе, — пришёл на помощь ему Китаец.
— Если хочешь, можем стрельнуть… — предложил Курро, задабривая Кети.
— Я думаю, что моей тёте и Амелии такая стрельба может не понравиться, — благоразумно возразила Кети.
— Да они не взорвутся, — пренебрежительно заявил Кике.
— Ты-то откуда знаешь, взорвутся они или нет? — возмутился Курро.
— Да они старые. Вместо взрыва они только — хлоп!.. И всё… А скорее всего, и не хлопнут вовсе…
Пепито надоели возражения Кике, и он предложил:
— Давайте попробуем, взорвутся или не взорвутся! Сделаем бомбу, свою собственную. Обозначим её буквой O, и будет она у нас «Кислородной бомбой».
— Почему кислородной?
— Ты что, не слыхал про водородную бомбу? Ну, такая, с буквой H? У них водородная, а у нас кислородная!
На балконе в углу были свалены в кучу пустые бутылки, бумага, консервные банки. Пепито взял банку и стал мастерить бомбу, попутно объясняя:
— Распатроним хлопушки, насыплем порох в банку, всунем фитиль…
Мальчишки помогали Пепито, Кети с интересом следила за работой, а потом вдруг заявила:
— Пойду спрошу разрешения у твоей мамы!
И она направилась в комнату, где шла примерка. Её тётя болтала не умолкая, а Амелия прилаживала наполовину сшитое платье.
— …Я говорю ей, чтобы она не придавала значения. «Лучше синица в руке, чем журавль в небе». И знаете, что мне ответила эта нахалка? «Смеётся тот, кто смеётся последним». Надо было слышать это!..
— Тётя… — позвала Кети, стоя в дверях.
— Не мешай, Кети.
— Я хочу спросить у тебя одну вещь.
— Ну что, говори.
— Можно, мы сбросим бомбу?
— Какую бомбу? — спросила Амелия.
— Кислородную.
Тетя рассмеялась:
— Ох уж эти дети, вот у кого фантазия! Лишь только в детстве бывает такое. Помню, когда я была маленькой, то шалаш был у нас дворцом, а серебряная бумажка — бриллиантом… Счастливое время…
— Ну так что, можно? — настаивала Кети.
— Да, милая, да, иди…
На балконе ребята с гордостью любовались делом своих рук.
— Можно, — вернувшись на балкон, сообщила Кети.
В ответ ребята радостно закричали. Курро зажёг спичку, а когда стал подносить её к фитилю, Пепито предупредил:
— Обожди, нужно посмотреть, нет ли там кого.
Ребята, перегнувшись через перила балкона, осмотрели улицу. Ни души.
Тогда Пепито спичкой поджёг фитиль, а Китаец сбросил начинённую порохом банку на улицу.
Они смотрели сверху вниз, с нетерпением ожидая, что будет… Ничего.
— Видали? — злорадно произнёс Кике. — Я так и знал. Порох-то ведь старый.
Все вместе они вернулись в комнату, огорчённые неудачей, но едва они переступили порог, как за окном бабахнуло… Грохот был не очень оглушительный, но довольно сильный.
— Ну что, съел? Старый порох, да? Ты хотел убедиться, вот и получай… и чтобы потом…
Ребята бросились на балкон и, перегнувшись через перила, увидали огромную дыру в навесе над лавкой, а сквозь неё дона Хоакина. Он потрясал кулаками и выкрикивал страшные проклятия.
Встревоженные шумом, появились Амелия и Кетина тётя.
— Что случилось?
Мальчики от страха не могли произнести ни слова.
— Что это за грохот? Что это было? Вы знаете?
Ребята знали. Они могли и не знать, не сказать, что знают, но врать и обманывать не хотели и решили сказать правду. Пепито ответил за всех:
— Знаем. Бомба.
— Что ты сказал?
— Бомба, кислородная бомба, мама.
Кети, наверное, впервые в своей жизни стала обыкновенной девочкой и вмешалась в разговор:
— Я ведь спрашивала у вас разрешения сбросить эту… бомбу…
— А я-то хороша… Мне и в голову не пришло, что бомба настоящая! — Амелия в отчаянии упала в кресло.
— Ведь мы думали, что это игра, — вторила ей тётя Кети, — детская фантазия…
В дверь громко постучали. Все испуганно обернулись.
— Я знаю, что они здесь! Я сам их видел!.. Не откроете дверь, позову полицию! — кричал дон Хоакин.
Никто не мог сдвинуться с места. Кети сморщила нос и готова была расплакаться. Перепуганная Амелия, стараясь выглядеть спокойной, открыла дверь. В квартиру ворвался лавочник:
— Вот они где, хулиганы!
— Выслушайте, пожалуйста… Я… — пыталась объясниться Амелия.
Но в этот момент лавочник увидел Дракона, который приветливо вилял хвостом.
— Да это тот самый пёс, что разгромил мою лавку! Шестнадцать дюжин разбитых яиц!
Дракон, почуяв недоброе, трусливо нырнул под стол.
— Здесь вдобавок ещё и этот! — продолжал бушевать лавочник. — Подумать только — продырявить совсем новый навес!
— Навес вовсе и не новый, — попытался вставить Китаец.
— Замолчи, сопляк!.. Сейчас узнаем! Говори! Кто это сделал? Отвечай! — визжал он.
Никто не проронил ни слова.
— Лучше скажите, а нет, всех отправлю в полицейский участок!
— Это сделал я, — Пепито сделал шаг вперёд.
— Порох готовил я, — признался Курро.
— А я — фитиль…
— Бомбу бросал я…
— А всё потому, что я сказал, будто порох старый и не взорвётся, — отважно признался Кике.
Дон Хоакин сменил гневный тон на плаксивый:
— Что вы со мной сделали? А? А всё потому, что я не даю вам играть в мяч перед лавкой? Да, поэтому?
— Мы не хотели ничего плохого… Мы не думали, что бомба взорвётся. Ведь хлопушки-то старые…
— Это правда! Это правда! — завизжала Кети своим тоненьким, как свисток, голоском.
Ребята готовы были её за это расцеловать.
— Простите их, дон Хоакин, — пыталась объясниться Амелия. — А… я… ведь тоже немного виновата.
