Утром за завтраком только и разговору было о неподкупном стороже.
Юрий привёл Вольного завтракать. И Вовка положил ему в овсяную похлёбку самых вкусных костей. Он гладил собаку. Просто не верилось, что этот мирный, добродушный пёс сегодня ночью не подпустил его к себе.
Так и повелось в колхозе: стал сторожем пограничный пёс. Рыбаки говорили о нём с уважением.
Однажды вечером снова не пришёл в колхоз катер «рыбного капитана». Рыба всюду шла косяком, и переполненная баржа проплыла мимо.
— Завтра в девять утра прибудем, — кричал в рупор капитан, — а сегодня не успеем вернуться!
Караулить рыбу оставили Вольного. А утром Юрий, прибежавший за собакой, увидел такую картину!
Раскинув лапы, на песке лежал Вольный, окровавленный, полумёртвый. Глаза собаки раскрылись навстречу хозяину, он попытался встать, но снова с жалобным стоном опустился на песок, потемневший от крови.
Вольный замер на сторожевом посту.На крик Юрия сбежались колхозники. Трёх бочек не было на берегу. Ночью здесь было совершено преступление, и сейчас умирает верный друг, который грудью встал на защиту рыбацкого добра.
Кто-то из молодых ребят на мотоцикле кинулся за ветеринаром. Он приехал, осмотрел собаку.
— Пять ранений. Два тяжёлых, — сказал он коротко, — немедленно на операцию.
Рыбаки осторожно приподняли собаку, положили на сеть и доставили четвероногого героя в ветеринарный пункт. Там промыли раны, зашили их, поместили Вольного в маленькую комнатку, над которой висела загадочная надпись: «Бокс».
Сюда переселились Юрий и Вовка. По очереди приносили они собаке еду, поили, как новорождённого, из бутылочки с соской тёплым молоком, клали холодную тряпку на тёплый сухой нос. И железный организм Вольного выдержал. Уже через две недели собака начала подниматься, есть. И вскоре вместе с Вовкой прибежала домой, быстро нырнула в свою конуру, где уже давно лежала чистая солома, убедилась, что там всё в порядке, и заняла свой обычный пост у калитки.
А преступники, похитившие рыбу, так и не были найдены.
Осматривая берег, участковый милиционер обнаружил фуражку и нож. Фуражку, видимо, сбил с преступника Вольный, а этим самым ножом его ранили.
Фуражку и нож Юрий забрал себе, несмотря на протесты милиционера.
— Это же вещественные доказательства, — убеждал тот.
Но Юрий был непоколебим:
— Бандиты всё равно ушли. А по этим вещественным доказательствам, может быть, Вольный сам их найдёт.
Когда собака окончательно поправилась, Юрий поднёс к её носу найденные на берегу предметы. Вся шерсть у Вольного встала дыбом. Глухо зарычав, собака ещё и ещё раз обнюхала фуражку, припоминая ненавистный запах. Пёс весь дрожал, глаза его налились кровью.
— Ищи! — сказал Юрий.
И Вольный, толкнув носом калитку, вылетел на улицу.
Пёс вернулся наутро следующего дня, весь грязный, с всклокоченной шерстью. Устало опустив морду, он прошёл к своей конуре и жадно начал хлебать похлёбку.
— Не нашёл, — сказал Юрий. — Пока не нашёл… Но обязательно найдёт!
Как-то Юрию пришло письмо. Друг, пограничник, звал его к себе в гости. Надо было ехать на пароходе, а потом, как писал товарищ, пройти с километр лесом.
«Приезжай с Вольным, — писал друг, — ведь небось втроём столько километров исходили на границе. Хочу с вами обоими повидаться».
До сезона рыбной ловли оставался ещё добрый месяц, и колхозники единодушно решили: пусть едут отдохнут.
На пароходе Вольный вёл себя отлично. Он то спал, растянувшись во всю длину в одноместной каюте своего хозяина, и, если Юрий пытался подойти к окну, Вольный, не открывая глаз, тихонько рычал: это он предупреждал хозяина, чтобы тот нечаянно не наступил ему на лапы или на хвост. На стоянке оба выходили гулять.
Оставалось идти несколько часов. Сейчас пароход подходил к большой пристани, где на прилавках базара было разложено множество золотых, пахнущих солнцем волжских дынь.
Юрий решил угостить друга этими чудесными волжскими плодами. Он набрал полную авоську дынь и отдал её Вольному. Сцепив крепкие зубы, собака легко несла этот необычный груз. И вдруг произошло нечто невероятное: выпустив изо рта авоську, Вольный перескочил через прилавок, кинулся на высокого мужчину, который, усевшись прямо на земле, играл в кости со своими приятелями, и повалил его.
Опешивший Юрий бросился следом. Кругом раздались возмущённые крики:
— Взбесился пёс!
— Водят тут без намордников!
— Безобразие!
Где-то неподалёку раздался свисток. К месту происшествия спешил милиционер.
Юрий подбежал к Вольному. Собака стояла на лежащем человеке, одетом в пёстрый клетчатый костюм. Две мощные лапы упёрлись ему в грудь. Вольный рычал, глаза его горели.
— Назад! — сказал Юрий.
Но собака не послушалась. Она только повела в сторону хозяина глазами и продолжала угрожающе рычать.
Подбежавший милиционер уже вытаскивал револьвер из кобуры, готовясь выстрелить в взбесившегося пса. И тогда Юрий крикнул так, что его услышали все:
— Не стреляйте! Собака нашла преступника, который украл в колхозе «Рассвет» бочки с рыбой.
Тот, кто лежал под собакой, глухо всхлипнул:
— Это не я. Это Васька Рыжий. Я только лодку вёл…
Милиционер медленно вкладывал обратно в кобуру револьвер.
— Ко мне! — строго сказал Юрий.
И Вольный, который остро ощущал запах врага, неохотно повинуясь, отошёл к хозяину.
Человек медленно поднялся на ноги, и Юрий сразу узнал его: это был сын их соседа, уже не раз отбывавший наказание за воровство. Он не жил в родном селе, потому что колхозники постановили выселить его ещё в тот год, когда Юрий уходил на действительную службу.
— Пройдёмте на пароход, — мрачно сказал милиционер. — Проедем до нашего отделения.
Вольный, перед которым расступилась толпа, вернулся к брошенной авоське. Он взял её в зубы и, оглядываясь на хозяина, начал взбираться по трапу.
Все молча провожали глазами собаку. Когда пароход тронулся, на борту под охраной милиционера сидел человек в пёстром костюме. Юрий с Вольным на поводке подошёл к ним. Вор заёрзал, придвинулся ближе к борту, в глазах был испуг…
— Спокойнее, гражданин, — сказал милиционер. — Сейчас пристанем, вас сдам в отделение. А вам тоже придётся с нами пройти, — обратился он к Юрию.
Тот кивнул головой.
— А нам как раз здесь выходить. Товарищ встречать будет, — отозвался Юрий.
У самого трапа уже стоял широкоплечий молодой парень в форме капитана милиции. Он махал рукой. Лицо его сияло.
— Кого это наш капитан встречает? — удивлённо произнёс милиционер.
Юрий засмеялся:
— Так это ваш капитан? А ведь это мой друг!
На пристани пограничники обнялись. И свирепый Вольный, поставив обе лапы на плечи капитана, старался лизнуть его в лицо широким тёплым языком.
Публика уже разошлась, и на дебаркадере — пароходной пристани — остались только друзья и милиционер с задержанным преступником.
— Вы меня ждёте? — спросил капитан, обращаясь к милиционеру. — Так я сегодня выходной. Ко мне друзья приехали.
Юрий не дал ответить милиционеру и сказал:
— Придётся на время отдых отставить! Видишь ли, по дороге Вольный вот этого задержал.
— Узнаю пограничника, — засмеялся капитан и похлопал Вольного по лохматой голове.
Юрий смотрел на них и думал о том, как он расскажет всю эту удивительную историю Вовке. И какими фантастическими подробностями обрастёт эта история в пересказе братишки, который любит немножко похвастать.
Разведчики заняли подвал старой мельницы. Здесь было сухо и ещё пахло зерном. Впервые за много ночей можно было растянуться на соломе и слегка вздремнуть, не раздеваясь, как всегда на фронте. Однако никому не спалось. Места пятерых разведчиков пустовали. Вот уже сутки, как они ушли во вражеский тыл и не возвращались. У оставшихся было тревожно на душе. Молча поужинали при свете огарка, потом прилегли. Огарок, зашипев, погас. В темноте тлели только цигарки. Каждый думал о тех, кто находился сейчас за рекой.
Внезапно у двери что-то зашевелилось. Кто-то царапался о железную обшивку. Командир разведчиков торопливо вскочил. Вспыхнул фонарь, вырывая из темноты узкую полоску двери. Командир осторожно открыл дверь, и что-то тёмное рванулось в подвал.
— Лысец! — крикнул кто-то.
— Лысец пришёл!
— От наших…
Несколько человек нетерпеливо снимали с собаки ошейник. В маленькой кожаной планшетке лежало донесение оттуда. Командир разведчиков торопливо накинул маскировочный халат. Он свистнул, подзывая Лысца, но, тяжело переступая лапами, лохматый чёрный пёс пошёл в угол и улёгся.
— Устал, наверно, — сказал командир. — Накормите его.
