Юрий Коринец - Там, вдали, за рекой

Мы с дядей сидели сзади, тепло укрытые медвежьей полостью, обшитой по краям красной бахромой, а впереди сидел кучер-лихач, помахивал кнутом и покрикивал на прохожих: «Э-э-э-бр-гись!» На кучере была толстая шуба, зелёным сукном наверх, перепоясанная красным кушаком, и зад у кучера был огромный, как подушка. Я смотрел то на этот зад, то на лошадь, то по сторонам, а по сторонам улицы были сугробы, хотя мы летели по самому центру Москвы, и снег сыпал нам в лицо, и я сразу стал весь красный, и дядя был весь красный, и на усах у него были сосульки, и когда к нам оборачивался кучер, он тоже был весь красный, а лошадь была вся белая от инея, она храпела и далеко выкидывала тонкие ноги, разбрызгивая по сторонам снег, и мы летели как ветер!

А когда мы приехали домой, лихач разрешил дать лошади кусочек сахару — я специально брал с собой сахар — и погладить лошадь по голове…

Так вот, этот Благодарю за внимание только и делал, что ездил на таких лихачах! А многие ходили пешком. И мой дядя ходил пешком. И мой папа. И мама. Потому что они были бедные. А Благодарю за внимание, этот вампир, был очень богатый. Ему принадлежал не только наш дом — у него был ещё дом на Моховой и ещё где-то были дома, в которых он сдавал комнаты разным бедным людям. И драл с них по три шкуры. Потому что он был эксплуататор: наживался на бедных. Вот в таком смысле он и сосал кровь. А после революции у него всё отобрали и поселили его в маленькой комнате, возле кухни. А его комнаты отдали бедным, в том числе и нам, и нашим соседям. Вот какой это был человек, Благодарю за внимание!

Конечно, ему было обидно, что у него всё отобрали. Поэтому он и держался от всех в стороне. И никого не пускал в свою комнату. Дядя говорил, что он не любил людей.

А такой вежливый он был просто потому, чтобы к нему не лезли. Чтоб от него отстали. Чуть что — он сразу говорил «благодарю за внимание» или «большое спасибо» и поворачивался к вам спиной.

Мы часто выезжали с дядей на рыбалку. Выезжали мы всей семьёй, вместе с Хангом и Чангом. Обычно мы ездили в Мамонтовку, недалеко от Москвы. Там есть река Уча, в ней мы ловили рыбу. Недавно я случайно был в Мамонтовке — выступал там перед ребятами в школе. Потом я пошёл прогуляться по Мамонтовке и вспомнил те далёкие годы, когда мы ловили с дядей рыбу в Уче. Сколько с тех пор воды утекло! Очень изменилась с тех пор Мамонтовка! Она стала благоустроенной. Это уже не деревня, а посёлок. Всюду там электричество. И выросли каменные дома. А раньше там просто сеяли хлеб, жали хлеб, молотили хлеб, косили сено. Раньше это была просто деревня с пережитками прошлого. В ней даже были кулаки. Один раз дядя показал мне настоящего кулака. Вот было интересно! Но я его почти не помню. Теперь там кулаков, наверное, никто не помнит, их давно уже не стало. С тех пор там всё изменилось. И река изменилась.

Я долго ходил по Мамонтовке, ходил по берегу Учи и даже нашёл тот холмик, под которым мы с дядей разводили костёр. Только баньки я не нашёл, там должна была стоять деревянная банька, наполовину в воде, на столбах. А может быть, это было в другом месте?..

…Мы выехали из Москвы ночью и рано утром пришли на берег Учи, к маленькой деревянной бане, стоявшей наполовину в воде, на столбах.

Я первый сбрасываю рюкзак на белую от инея траву. Потом я снимаю рюкзаки с Ханга и Чанга. У них тоже были маленькие рюкзаки. Они носятся по берегу как угорелые. От радости. Я тоже прыгаю на траве от радости, и мои новые сапожки сразу становятся мокрыми. Солнца ещё нет, но уже светло. Вокруг так красиво! Всё в тумане. Туман такой сильный, что противоположного берега Учи совсем не видно. Вдалеке туман стоит сплошной стеной, а вблизи он всё время шевелится, дышит, перемещается косматыми струями. Уча дымится. Кажется, что в реке горит невидимый огонь и дым от него поднимается из воды в небо. Иногда в разрывах тумана появляются то травяной холмик, то ивовый кустик, которые плавают в воздухе. Река бесконечна. Мы стоим на краю света, за которым уже нет ничего, кроме этой реки.

— Мы-ы на кра-ю све-ета! Мы на краю све-ета! — пою я, приплясывая на скользкой траве, а вокруг меня пляшут Ханг и Чанг.

Потом мы вытаскиваем из рюкзаков вещи и раскладываем их на берегу, подстелив большую клеёнку. Палатку мы тоже вытаскиваем и устанавливаем её на берегу. Устанавливает палатку дядя, а папа, мама и я помогаем. Потом я с дядей иду за глиной. Это очень важное дело!

Неподалёку от воды находим мы небольшой глинистый обрывчик, набираем мешочек глины и возвращаемся к палатке. Дядя готовит подкормку для рыбы. Он достаёт из палатки кусок фанеры и огромную коробку из-под леденцов, с пробитыми в крышке дырочками, — в коробке хранятся длинные толстые черви. Они называются выползками; дядя накопал их в нашем скверике в Москве. Мы берём червей горстями, кладём их на фанеру и рубим специальной железной тяпкой на мелкие кусочки. Это жаркое для рыбы, «беф-строганов», как говорил дядя. Мама всегда уходила, когда мы готовили «беф-строганов» для рыбы, — она не могла этого видеть. А мы с папой помогали дяде.

Нарубив червей, мы перемешиваем их с глиняным тестом и лепим пироги. Потом мы лепим пироги с кашей — с перловкой и с гречкой. Кашу дядя тоже специально приготовил в Москве. А ещё дядя привёз мешочек пареной пшеницы, но из неё мы не делаем пироги — она нужна для насадки. Но это не всё! Ещё у дяди есть хлеб, белый и чёрный, перемятый на анисовом масле с ватой, — чтобы он лучше пахнул и лучше держался на крючке: если он без ваты, он быстро размокает в воде и слезает с крючка, а с волокнами ваты он держится крепко. Ещё у дяди есть мотыль — мелкие тоненькие красные червячки с чёрными головками, такие блестящие, как будто они покрыты лаком. Вот сколько вкусных вещей приготовил дядя для рыбы! Ещё бы — я же вам говорил, что мой дядя был замечательным рыболовом! Дядя всегда тщательно готовился к каждой рыбалке. Поэтому он всегда ловил много рыбы.

Закончив стряпать, мы отходим вниз по течению и спускаемся к воде между ивовыми кустиками. Наша палатка, мама, Ханг и Чанг исчезают в тумане. Теперь мы одни. Мы видим только ивовые кустики, траву под ногами и тёмную, дымящуюся воду. Даже друг друга мы плохо видим — такой сильный туман.

Дядя знает, что выше нас на реке перекат, узкое место — там можно перейти речку вброд, — а здесь глубокое место с ровным и тихим течением. Здесь мы и открываем «рыбью столовую» — забрасываем в речку пироги с кашей и «беф-строганами». Но и это ещё не всё!

После всего этого дядя начинает читать заклинание. Дядя всегда читал заклинание перед началом рыбалки.

Дядя присаживается на корточки перед водой, держа в руках длинную удочку. Мы с папой тоже садимся на корточки позади дяди, с удочками в руках.

Вокруг тихо-тихо. Только ивовые кустики едва шелестят острыми серебристыми листиками да вдали, за рекой, в тумане, щёлкает соловей. Потому что весна…

Дядя начинает своё заклинание торжественно, тихим гортанным голосом. А мы повторяем за ним шёпотом.

Слушайте, я открываю вам секрет своего дяди! Великий секрет великого рыболова!

Дядя начинает:

— «…Да поведай разной рыбе…» — повторяем мы с папой.

— «…Угощу я пирожком!» — повторяем мы.

— «…Густерочка-густера!» — повторяем мы.

— «…Я развею твою грусть!» — повторяем мы.

— «…Мы-то знаем, что ты вещь!» — повторяем мы.

— «…Ждёт великий рыболов!» — повторяем мы.

После этого дядя встаёт и первый закидывает свою удочку. Я тоже закидываю свою удочку. И папа закидывает свою удочку.

Мы стоим на некотором расстоянии друг от друга, так, чтобы не мешать друг другу во время забросов, чтобы не зацепиться лесками. Потому что мы всё время вытаскиваем и снова забрасываем свои удочки. Мы ловим в проводку. Это очень ответственная ловля. Не каждый умеет ловить в проводку! А я умею! Меня научил дядя.

Я закидываю снасть немного выше себя по течению, подальше от берега. А иногда и не подальше от берега — это смотря по тому, как скажет дядя. Дядя всегда тщательно вымеряет дно там, где мы начинаем ловить, и поднимает поплавок на такое расстояние от крючка, чтобы насадка шла по дну. Это тоже очень важно! А иногда немного выше дна. А иногда вполводы. Всё зависит от того, в какое время ловить, где ловить, как ловить и какую рыбу. Дядя всё это знал. И я это прекрасно знаю. Я с детства знаю все секреты рыбной ловли, потому что дядя меня натаскал. Натаскать — значит хорошо научить. Просто мне повезло, что у меня был такой дядя.