ней участие и постараться придать ей мирный и организованный характер.
С таким заданием пришёл на завод и Ершов. С ним пришли и его фронтовые друзья — Георгий и Панасюк. Щербатова с ними уже не было: он уехал к себе на родину, в Сибирь, поднимать народ на великую борьбу. Не хотелось друзьям расставаться, но так решила партия. А решение партии для большевиков — закон.
Ершов внимательно осмотрел новое знамя и, подумав, решительно сказал:
— Хорошее знамя!
Отрывисто и громко загудел заводской гудок, и двор стал быстро заполняться рабочими.
Кузнец, командир отряда, сказал Ершову:
— Пора начинать митинг.
Он залез по лесенке на стоящий торчком посреди двора старый, заржавевший котёл и поднял руку — сразу стихли голоса.
— Митинг объявляю открытым! Слово от партии большевиков имеет наш старый товарищ, верный борец за рабочее дело, солдат-фронтовик Василий Ершов.
Все захлопали, закричали. Ершов смутился и укоризненно поглядел на кузнеца. А тот хлопал своими громадными ручищами, смеялся и кричал:
— Ничего, товарищ Ершов! Это честь не только тебе, а всей нашей партии.
Василий Ершов взобрался по лесенке наверх, огляделся вокруг и в сильном волнении начал говорить:
— Здравствуйте, дорогие мои товарищи! Вот встретились мы опять. Сошлись мы с вами на том самом дворе, где несколько лет тому назад зверствовали над забастовщиками царские жандармы. Многих друзей нет сегодня с нами, многих никогда мы уже больше не увидим. Погибли они, борясь за рабочее дело… — Ершов снял с головы примятую солдатскую фуражку и дрогнувшим голосом произнёс: — Предлагаю почтить память наших погибших товарищей…
Обнажились и склонились головы рабочих; не сговариваясь, тихо и торжественно они запели:
Вы жертвою пали в борьбе роковой Любви беззаветной к народу… Вы отдали всё, что могли, за него, За честь его, жизнь и свободу…
Смолкла песня, но ещё долго стояли молча люди, вспоминая своих верных и смелых товарищей.
— Разрешите передать вам революционный привет от солдат-фронтовиков, — продолжал Ершов свою речь. — Они послали нашу делегацию в Петроград узнать, почему это так вышло: вот уже полгода прошло, как царя свергли, а всё осталось по-старому? Хозяин как сидел, так и сидит на рабочей шее; помещик как держал, так и держит крестьян в кабале; царский офицер как своевольничал над солдатом, так и своевольничает, и проклятой грабительской войне конца не видно…
Ершов строго и, как показалось многим, даже зло оглядел митинг и неожиданно громким голосом выкрикнул:
— Доколе ещё будет литься солдатская кровь?! Неужели вы не понимаете, что Временное правительство обманывает народ, что оно и не собирается кончать выгодную капиталистам войну! И самое верное доказательство их обмана — последнее наступление на фронте!..
— Правильно, солдат! — послышались крики в толпе.
— После этого наступления, — с болью и гневом говорил Ершов, — многие в нашем полку не откликнулись на перекличке! А те, кто остались живы, послали нас в Петроград добиться правды…
И Ершов рассказал рабочим, как в поисках правды их делегация пришла к товарищу Сталину.
— Просто и ясно объяснил он нам, — продолжал Ершов, — что не может быть хорошо трудовому народу, пока власть находится в руках буржуев. Сегодня народ выходит на демонстрацию, для того чтобы высказать свою волю. И если предатели революции попытаются нарушить мирный характер демонстрации, не поддавайтесь на провокацию, помните — залог нашей победы в нашей дисциплине, в нашей организованности.
— Правильно! — поддержали рабочие Ершова.
После Ершова выступали кузнец и ещё несколько рабочих, а затем все участники митинга, как один человек, проголосовали за то, чтобы выйти сегодня на демонстрацию с большевистскими лозунгами.
— Становись! — скомандовал командир отряда. — Шагом марш!
— Шагом марш! — подхватили командиры отделений.
Распахнулись тяжёлые заводские ворота, и отряд Красной гвардии, возглавляя колонну, вступил на улицу, где уже нескончаемым потоком двигалась к центру города рабочая демонстрация.
Смело, товарищи, в ногу! Духом окрепнем в борьбе, В царство свободы дорогу Грудью проложим себе.
Шли металлисты и железнодорожники, трамвайщики и портовые рабочие, шли женщины, старики и дети. Колонны двигались через мосты, раскинувшиеся над Невой, выливались на проспекты и улицы, там соединялись с другими колоннами и, заполнив от края до края площади, двигались дальше. К ним примыкали солдаты и моряки. Как и рабочие, они были без оружия, потому что демонстрация сегодня была мирная. Над рядами, словно лес, вздымались плакаты. На них были написаны большевистские лозунги:
Вся власть Советам! Долой министров-капиталистов! Мир народам!
В Зимнем дворце за плотно закрытыми окнами и дверями сидели министры Временного правительства. У них уже всё было решено. Они посоветовались с перепуганными меньшевиками и царскими генералами. Они знали, что полумиллионная демонстрация идёт сюда требовать, чтобы они отдали власть народу. Власти они решили не отдавать. И, выполняя их решение, закоулками и проходными дворами пробирались юнкера, втаскивали пулемёты на крыши, устраивали засады, проверяли прицел по ещё пустым площадям и улицам, которые через несколько минут должны были заполниться ничего не подозревающими людьми.
Вышли мы все из народа, Дети семьи трудовой… —
дружно пели, шагая в ногу, молодые рабочие — парни и девушки.
