Это была еще одна традиция — если тебе что-то подарили, ты обязан после этого посетить церемонию этой семьи и тоже подарить что-то эквивалентное. Приглашенные гриоты сопровождали всю церемонию песнями и музыкой, а гости, громогласно объявляя о своих дарах и показывая их публично, складывали подарки в ванночку для ребенка, специально выставленную для этого. Ванночки вскоре не хватило, и подарки стали складывать в большой таз. Завершением подарочной части стала золотая цепочка, врученная Мамой Бахной своему внуку.
Потом раздали напитки и орехи кола. Ольга хотела уйти, но Лара попросила подождать ее. При этом Ларе пришлось пробыть на церемонии до конца как названой бабушке. Когда они наконец пошли домой, ноги их еле слушались, а голова трещала от долгого шума.
— Теперь мамаша с ребенком должна не выходить из семейного двора шесть недель. Бедная, умается.
— И даже на прививки?
— Так они начнутся после шести недель. Так что все предусмотрено. Боже, как я устала.
— Я тоже с ног валюсь. Вся суббота пропала.
— Почему пропала? Тебе уже все это так надоело?
— Просто я хотела кое-что сделать в офисе, много незаконченных дел.
— Мне знаешь что интересно? — тон Лары приобрел опасную, уже знакомую Ольге, любопытно-ироничную интонацию. — Что ты вообще здесь делаешь?
— Работаю, разве ты не знаешь?
— И что, других мест для работы не нашлось?
— Это для меня карьера, повышение, потом буду работать и в других местах. И это интересно. Почему тебе это кажется странным?
— Но ты вся такая принципиальная, мужчина предал — долой из жизни мужчину, мать обманула — долой из жизни мать. Не укради. Не обмани, не прости. Такие места, как Маракунда, — не для тебя. Здесь твои принципы только мешают.
— Не нравится, живи по-другому, — огрызнулась Ольга. Опять начала доставать. Сейчас Лару понесет, не остановить. А она так устала, что сил и желания спорить просто не было.
Лару и впрямь понесло:
— Ну и чего ты добилась? Чего ты добилась в жизни? Оказалась со своими принципами на краю света, занимаешься всякой ерундой, сама не понимаешь, в чем смысл твоего существования, зачем ты проживаешь данный момент.
— А может, мне и так хорошо, без смысла.
— Э, нет. Меня не проведешь. Таким, как ты, всегда нужен смысл. Во всем. Такие, как ты, не могут жить просто так, наслаждаясь моментом.
— Почему ты так думаешь?
— Ну давай начнем сначала. Жила-была хорошая и очень умная девочка, с богатым духовным внутренним миром, да и внешне недурна. Она знала себе цену, называла вещи своими именами. Она давала всему и всем четкую и честную оценку, не заботясь о мнении других. Ей свое мнение было важнее всего. Она сама себе была лучшим советчиком. Ей в общем-то было наплевать, что о ней думают, но тем не менее она умела всегда хорошо выглядеть, заботилась о своем здоровье и финансовом благополучии. И ей в принципе все удавалось. До какого-то этапа. И любовники у нее были, и настоящие поклонники, но все не то, все не так, скорее про запас. Она с ними встречалась, но никогда до серьезных отношений не доходило — она с удивлением обнаруживала, что одной ей как-то лучше, комфортнее. Возможно, был момент, когда она решила: вот она, любовь, но и тут что-то упустила, потому что боялась, что ее недооценили, или же боялась проявить немного гибкости, считая это признаком слабости ума и характера. И вот она уже бежит сломя голову искать перемен в своей жизни. А перемены ведут ее по замкнутому кругу. Потому что она разучилась получать удовольствие от простых вещей, потому что боится сделать что-то не так, боится оступиться, ошибиться, боится не успеть все сделать, как может и должна сделать, и это мешает ей двигаться вперед. И превращается она в итоге в унылую неврастеничку, занимающуюся самоедством. Она всегда думала, что должна и может получить все и сразу. Спешит. Опаздывает. Не получив, она недоумевает — почему? И разрушает саму себя. Вместо того чтобы просто жить.
— Почему ты считаешь, что это все обо мне?
— А ты так не считаешь? Значит, я просто описала случай из жизни.
Интересно, почему доктор Виера не боится, что Ольга возьмет и просто уволит ее? Она вообще ничего не боится. Неужели настолько уверена, что Нестор ее поддержит, если что? Хотя, скорее всего, поддержит. Возможно, у них даже идет своя, неведомая Ольге, переписка. Да и хорошего, квалифицированного врача, знающего местные языки, просто так не найдешь. Поэтому и не боится. Ольга ей вроде бы шеф, а де-факто — вовсе не шеф никакой. Еще неизвестно, что там у Родионова с ней. Тоже могут поддержать. Одна Ольга, как белая ворона, бедная родственница, никому не нужна, присланная непонятно зачем и непонятно почему. Но ведь работает, свои обязанности выполняет. Если бы еще не приходилось выслушивать нравоучения Лары, было бы вообще хорошо. Но здесь никуда не сбежишь. И отношения нельзя портить. У Лары влияние и репутация. Если кого и придется убрать в случае конфликта, можно не сомневаться, что уберут, скорее всего, Панову.
Ольга с облегчением остановилась около ворот своего дома.
— До понедельника.
— Я завтра даю урок в школе, не хочешь прийти?
— Вряд ли. У меня другие планы.
— Как хочешь.
Лара пошла дальше, беззаботно напевая веселую мелодию. Ольга оглянулась в поисках кошки. На празднике ей дали пакетик с едой, она раскрыла его и высыпала жареный рис в миску около порога. Тихо свистнула. Кошка осторожно выглянула из-за угла дома, потом не спеша подошла и с достоинством принялась за еду. «Даже кошка взяла меня в оборот, — подумала Ольга. — Что за жизнь пошла. Скорее бы прошли выходные… И вообще вся жизнь».
Ольга оставила машину внутри дворика школы гриотов. Кроме ее машины во дворе стоял лишь старенький велосипед. Значит, посторонних посетителей в этот день не было. Она уехала пораньше с работы. Ларе ничего не сказала, хотя обычно предупреждала ее о своих отлучках и оставляла за старшую. С утра они немного повздорили по поводу необходимости тренинга в лагере беженцев. Лара считала, что вместе с тренингом надо везти и лекарства, хотя бы препараты железа, одними разговорами о здоровье не поможешь, а Ольга объясняла ей, что бюджет на дополнительные медикаменты не рассчитан, что то, что есть, можно использовать лишь в рамках работы клиники. При этом Ольга понимала, что Лара права, но также понимала и то, что Лара прекрасно осведомлена о возможностях ФПРСА и, в частности, о возможностях бюджета для их клиники, но при этом специально выводила Ольгу из себя и выставляла ее перед сотрудниками как бездушную бюрократку, не принимающую беды местных близко к сердцу.
Ольга уехала, твердо намеревшись отвлечься от всех своих проблем, так тяжко загружающих мысли. Поначалу хотела поехать к Полу, но по дороге в его деревню свернула и направилась к гриотам. Она к ним приезжала уже не один раз, на уроки западноафриканских танцев, которые они время от времени давали всем желающим. Эти уроки были своего рода сбором средств для школы, хотя были у них и свои спонсоры, имена которых афишировать было не принято.
На этот раз Панова не знала, можно ли будет их посетить или нет, но заехать хотелось. Она вошла в прохладный известковый дом, вслушалась в тишину. В одной из комнат сквозь приоткрытую дверь увидела сидящего на полу старика в белом одеянии, пьющего аттаю. Тот, заметив Ольгу, жестом пригласил ее к себе, налил в маленький стаканчик чаю и подал ей. Ольга пила чай и молча смотрела на старика, не зная, на каком языке с ним разговаривать. Он тоже молчал и улыбался. Потом встал, ушел и привел с собой одного из гриотов, Онсуману, которого она уже встречала здесь во время прежних визитов.
— Решили нас навестить?
— Да, если можно. У вас сегодня тихо.
— Тихо. Сегодня нет уроков. Но если останетесь чуть подольше, сможете увидеть ритуальный танец поклонников йоруба.
— А кто это?
— Это такая вера. В Гамбии их мало, в основном все выходцы из Нигерии и окружающих ее стран. Древняя африканская религия, очень интересная. Многие африканские мусульмане и христиане до сих пор во многом следуют йоруба, хоть и не так откровенно, как раньше. Гриотов среди последователей йоруба практически не встретишь, у них свои традиции, в основном музыка создается с помощью барабанов, а мы, гриоты, больше поем и играем на струнных инструментах. Но в нашей школе группа йоруба нашла приют уже давно, и так получилось, что наши традиции переплелись в какой-то степени.
— А в честь чего у них сегодня танцы?
— Для группы наших учеников. Это совершенно другая энергетика танца, лишь наиболее искусные могут овладеть ею.
Она осталась. Наблюдала за медленным течением жизни в школе. Все двигались не спеша, плавно, расстелили циновки на заднем дворе, у одной из стен установили барабаны. Никаких специальных костюмов она не видела. Ученики тоже присутствовали, из тех, кто жил в школе, но, судя по количеству, пришли далеко не все. Ольга присела на циновке с краю, ловила на себе любопытные взгляды, заметила, что ее знакомый гриот Онсумана подбадривающе улыбается ей.
