Девочка была одета в темно-красное платье с воротом, отороченным серебряной нитью. Мальчик – в плотно облегающий зеленый камзол, галифе и двуцветные чулки.
– Будь у Орландо волосы подлиннее, их не различить, – заметила Ипполита.
Вдруг произошла странная вещь. Кто-то с силой постучал в окно, а когда Агнесса открыла, внезапно с подоконника спрыгнул мальчик и встал возле портрета.
– Орландо! – завопила Петронилла.
– Но это невозможно! – бормотала бабушка Азаротти, у которой все в голове перепуталось. – Это не может быть Орландо. Если он и жив, то ему должно быть около ста лет…
И все же мальчик на портрете и этот, живой, во плоти, были похожи друг на друга как две капли воды.
В общей суматохе единственной, кто здраво мыслил, оставалсь Ипполита.
– Мама, да это же Полисена! Полисена с короткими волосами! Я же говорила, что она вернется, – взвизгнула девочка и побежала обнимать старшую сестру, за ней тут же последовала Петронилла.
Родители при виде новоприбывшей встали как вкопанные, будто им явилось привидение.
– Папа! Мама! Я правда Полисена! Это я. Я вернулась домой. Причем во второй раз.
Родители и бабушка с дедушкой смотрели на нее, как зачарованные. Да, это была она. Несмотря на мальчишескую одежду и волосы, они не могли не узнать ее по голосу. Но о чем она говорит? Что значит «во второй раз»?
– Мама, – продолжала Полисена, вся красная от волнения. – Девочка, которую у тебя похитили двенадцать лет назад, – это я. Ты же видишь, как я похожа на прабабушку и ее брата-близнеца? Меня похитил Арриго Филипуччи. Но я не погибла. Я всего лишь совершила небольшое кругосветное путешествие, а через полгода меня принесли в монастырь. Вы-то думали, что удочерили подкидыша, а это вернулась ваша девочка…
– Ну и дела! – воскликнул отец и бессильно упал на стул.
– До прошлого июля, когда я сбежала, я, конечно, не знала об этом, – рассказывала Полисена. – Во время своих приключений, пытаясь идти по следам тайны моего рождения, я прошлась по кругу, но в обратную сторону. И оказалось, что родителями бедного найденыша, брошенного на пороге монастыря, был не кто иной, как вы сами!
В этот момент мама, вся в слезах, подняла руки для объятий, в которые бросилась Полисена.
Потом, на кухне, они заговорили все одновременно, да так, что ничего нельзя было разобрать. Возбужденная Петронилла подбегала то к одному, то к другому. Внезапно она споткнулась и упала: какой-то незнакомый поросенок преградил ей дорогу.
– Белоцветик! – закричала Полисена. И тут она вспомнила, что Лукреция все это время стояла за окном и, наверное, стеснялась войти.
Она выглянула на улицу. Но маленькая бродяжка исчезла без следа. Она тихонько ушла, не попрощавшись. Ни ее, ни зверей нигде не было видно, осталась только кучка золотых монет на мраморном карнизе.
– А ведь если бы не она, я не вернулась бы домой живая и здоровая… – всхлипывала Полисена, которую мучили угрызения совести.
– Не переживай. На Пасху она вернется, как каждый год, – утешила ее Ипполита.
Но Полисена не могла ждать до весны. Да и родители, услышав рассказ о ее приключениях, согласились, что надо было немедленно отыскать Лукрецию, поблагодарить ее за помощь и помочь ей, ведь если так подумать, она была всего лишь ребенком, которому не следовало путешествовать в одиночку по свету, не имея никого, кто бы о ней позаботился.
Еще до того, как Полисена решилась попросить об этом, папа предложил:
– Твоя подруга сирота, так что мы можем удочерить ее… если, конечно, мама не возражает.
– Я согласна, – ответила мама. – Будет нашей четвертой дочерью. Если, конечно, Ипполита и Петронилла не против.
Разве могла Ипполита иметь что-то против такой идеи? Наоборот, она от радости подпрыгнула до потолка. Еще до начала всей этой истории она очень привязалась к Лукреции и считала ее лучшей подругой. И Петронилла тут же дала свое согласие – она обрадовалась, что маленькая бродяжка станет членом семьи вместе со своими необыкновенными животными.
Бабушка с дедушкой тоже не возражали. Одна только Агнесса недовольно ворчала.
– И не требуйте от меня, чтобы я относилась уважительно к этой маленькой оборванке! – заявила она обиженным тоном.
Но все это были лишь воздушные замки, так как Лукреция, казалось, исчезла без следа.
Виери Доброттини при помощи своих торговых посредников разыскивал ее повсюду, начиная с Туманной Скалы и кончая фермой Пакувия. Он искал ее в Урагале, Болотисе, Лугале и Мостолуге.
Он также разнес весть, что вознаградит всякого, кто сообщит ему о местонахождении маленькой бродяжки в любом уголке страны. Но и это не дало никаких результатов.
Прошла зима. Полисена вернулась к обычной жизни. Когда она впервые встретила Серафиму, то не дала ей пощечину, как мечтала раньше, а, пригласив ее к себе домой, с удовлетворением показала портрет близнецов.
– А ты, глупая, думала, что я подкидыш, который взялся неизвестно откуда!
Увидев такое необыкновенное сходство, Серафима смогла только пролепетать:
– Правда. Ты точь-в‑точь как твои предки. Прости меня.
Полисена пожелала повесить картину в своей комнате. Она была счастлива, что в последний момент нашлось еще одно доказательство ее происхождения. Доказательство, которое подтвердило слова Арриго Филипуччи и свидетельствовало без тени сомнения о ее кровном родстве с семьями Доброттини и Азаротти.
– Мама, ты что, не рада, что я оказалась твоей родной дочерью?
Мать задумчиво на нее посмотрела.
– Если честно, я тебя полюбила с того самого момента, как увидела, – больную, в монастырской спальне. И всегда любила тебя, как свою дочь. Теперь мы можем зачеркнуть это «как», но для меня ничего не изменилось. Я не могла любить тебя больше, чем любила.
Жизнь трех сестер текла размеренно за играми, уроками и прогулками.
Агнесса терпеть не могла мешающегося под ногами Белоцветика и предложила отправить его за город, чтобы он пасся под дубами вместе с остальными свиньями, которые принадлежали семье. Но Петронилла с визгами противилась этому. Поросенок стал ее любимцем, и, хотя он сильно вырос, она никогда с ним не расставалась.
Все девочки Камнелуна завидовали Полисениной короткой стрижке и клянчили у матерей разрешения отрезать косы.
Ипполита и Петронилла никогда не уставали рассказывать снова и снова историю приключений своей сестры. Самым захватывающим эпизодом было для них нападение пиратов на «Зеленую Сову» и крушение «Кровопийцы», и еще когда правитель бросил подружек в подземелье.
Каждый раз, выслушивая эти рассказы, мама содрогалась от мысли о том, какому риску подвергалась ее дочка – сначала в младенчестве и потом, во время своего второго путешествия.
– В этот раз с тобой была Лукреция, – вздыхала она. – А тогда ты осталась одна, такая маленькая и беззащитная… Через сколько же рук ты прошла, пока я тут сидела и плакала! И всякий раз с тобой могло случиться что-нибудь ужасное. Я уверена – ты в конце концов вернулась домой живая и здоровая потому, что твой ангел-хранитель не оставлял тебя ни на минуту.
Больше всего воображение Ипполиты и Петрониллы поразило то, что их сестра целых два раза чуть было не стала принцессой и не заняла на трон.
И когда они думали об этом, то смотрели на Полисену с большим уважением.
– Неужели тебе не жалко было оказываться от короны? Тебе правда хотелось вернуться к нам домой? – часто спрашивала ее Петронилла.
Но Полисена не чувствовала никакой ностальгии ни по королевскому дворцу, ни по бродячей жизни вместе со зверями. Ее место было здесь, в Камнелуне, ее дом – дом Доброттини, и она больше никогда не уйдет отсюда.
– Вот увидите, на Пасху Лукреция приедет! – уверенно твердила Ипполита. И в самом деле, в первую неделю апреля один бродячий торговец ленточками и гребешками явился в дом Доброттини за обещанным вознаграждением. Он сообщил, что не только встретил труппу Рамузио в одной из деревень неподалеку от Болотиса и видел их представление, но и поговорил с Лукрецией и рассказал ей о том, как друзья из Камнелуна ищут ее по городам и весям. И Лукреция попросила передать, что ждать ее придется недолго, потому что она не так давно вернулась к своим весенним гастролям и, стало быть, по обычной программе, собирается приехать в Камнелун в Вербное воскресенье.
– Скажите им, чтобы не беспокоились, все в порядке, хотя есть и кое-какие новости, и что мне не терпится поскорей обнять своих подруг.
Лукреция вручила торговцу письмо Полисене. Оно было очень толстым.
– И вторая девочка, та, что ходит на ходулях, подписалась, – закончил торговец, выкладывая на стол большой конверт.
