— Ого! Гек, ты слышишь?
Гек тоже стал усердно копать, выгребая глину руками. Вскоре показались какие-то доски, они были тотчас же отброшены прочь. Под ними открылась расселина, которая вела под скалу. Том заглянул внутрь и просунул свечу как можно дальше, но так и не увидел, где кончается эта нора. Он сказал, что пойдёт поглядит. Согнувшись в три погибели, Том пролез сквозь узкое отверстие. Извилистый ход шёл всё глубже и глубже. Том пробирался впереди, Гек — за ним. Они свернули сперва вправо, потом влево. Том прошёл ещё один короткий поворот и вдруг воскликнул:
— Что это, Гек, смотри!
Это был тот самый сундучок, наполненный золотом. Стоял себе в уютной пещерке; тут же рядом мальчики увидели пустой бочонок из-под пороха, два ружья в кожаных чехлах, две-три пары старых мокасин, кожаный ремень и разную рухлядь, которая от сырости промокла насквозь.
— Наконец-то вот оно! — сказал Гек, запуская руку в груду потускневших монет. — Ну, Том, теперь мы с тобой богачи!
— Гек, я знал наверняка, что этот сундук будет наш. Просто не верится, но всё же он в наших руках. Однако не время болтать! Надо сейчас же унести эти деньга. Постой-ка — могу ли я поднять сундучок?
Сундучок весил фунтов пятьдесят. Том приподнял его, но нести не мог: очень тяжело и неудобно.
— Я так и думал, — сказал Том. Помнишь, когда они подняли этот сундук там, в заколдованном доме, я видел, что им тяжело. Хорошо, что я не забыл прихватить с собой мешки.
Вскоре деньги были пересыпаны в мешки. Мальчики потащили их наверх к той скале, что была помечена крестом.
— Давай перенесём эти ружья и всё остальное, — предложил Гек.
— Нет, Гек, оставим их там. Они будут очень кстати, когда мы начнём разбойничать. Мы там и будем держать эти вещи и там же будем устраивать оргии. Это удивительно подходящее местечко для оргий.
— А что это за оргии?
— Не знаю… но у разбойников всегда бывают оргии — значит, и нам придётся устраивать оргии. Ну, идём же, Гек, мы и то здесь засиделись слишком долго. По-моему, час теперь поздний, да и проголодался я сильно. В лодке мы поедим и покурим.
Вскоре они вышли в заросли сумаха. Осторожно осмотревшись кругом, убедились, что на берегу никого нет, и вскоре уже сидели в своём ялике, уплетали еду и курили.
Когда солнце стало склоняться к горизонту, они оттолкнулись от берега и пустились в обратный путь. Том работал вёслами, держась поближе к берегу всё время, пока длились вечерние сумерки, и весело болтал с Геком. Вскоре после наступления темноты ялик причалил к берегу.
— Вот что, Гек, — сказал Том, — спрячем-ка деньги у вдовы Дуглас на чердаке её дровяного сарая; утром я приду, мы их сосчитаем и поделим, а потом приищем для них безопасное местечко в лесу. Ты пока останься здесь и стереги, а я сбегаю за тележкой Бенни Тэйлора. Мигом вернусь.
Он исчез и вскоре вернулся с тележкой. Мальчики положили в неё два мешка, прикрыли их старым тряпьём и стали взбираться на гору, таща за собой свой груз. Добрели до домика валлийца и остановились отдохнуть. Только собрались они двинуться дальше, как на пороге появился хозяин:
— Эй, кто тут?
— Гек и Том Сойер.
— Отлично! Ступайте со мной, мальчуганы, мы вас давно поджидаем. Ну, марш вперёд! Рысью! А я повезу тележку. Однако не мешало бы ей быть немного полегче. Что у вас тут? Кирпичи или железный лом?
— Железный лом.
— Я так и думал. Наши мальчишки готовы, как дурни, собирать, не жалея времени, всякую железную рухлядь, за которую им дадут в кузнице центов пять или шесть, а работать небось не желают, хотя бы им дали вдвое. Но так уж устроены люди! Ну, марш, торопитесь, не мешкайте!
Мальчики захотели узнать, из-за чего им надо торопиться.
— Не скажу. Увидите, когда придём к миссис Дуглас.
Гек привык к несправедливым обвинениям и потому не без опаски сказал:
— Право же, мистер Джонс, мы ничего худого не сделали.
Валлиец расхохотался:
— Не знаю, Гек, не знаю, дружок! Насчёт этого нам ничего не известно. Да ведь вы и вдова как будто друзья…
— Она всегда была добра ко мне, это верно.
— Ну, вот видишь! Так чего ты боишься?
Гек, не отличавшийся быстротой соображения, не успел ещё подыскать ответ, когда его вместе с Томом втолкнули в гостиную миссис Дуглас. Мистер Джонс оставил тележку за дверью и вошёл вслед за ними.
Гостиная была ярко освещена, и в ней собрались все именитые жители города. Здесь были Тэчеры, Гарперы, Роджерсы, тётя Полли, Сид, Мери, священник, редактор местной газеты и ещё множество народу, все разодетые по-праздничному.
Вдова встретила мальчиков так ласково, как редко встречают гостей, явившихся в такой грязной одежде: мальчики были закапаны свечным салом, измазаны глиной.
Тётя Полли вся побагровела от стыда, нахмурилась и погрозила Тому.
Но никто не страдал и вполовину так сильно, как сами мальчики.
— Том ещё не заходил домой, — пояснил мистер Джонс, — и я думал, что он не найдётся, но потом столкнулся с ним и с Геком у самой моей двери и сейчас же привёл их сюда.
— И отлично сделали, — сказала вдова. — Идите за мной, мальчики!
Она привела их в спальню.
— Вымойтесь и переоденьтесь, — сказала она. — Здесь два новых костюма, рубашки, носки — всё, что требуется. Это, собственно, для Гека… Нет-нет, Гек, не благодари! Один куплен мистером Джонсом, другой купила я. Но они годятся вам обоим. Одевайтесь же, мы подождём. А как будете готовы, приходите вниз.
И она ушла.
— Том, — сказал Гек, — можно удрать через это окно, если только найдётся верёвка. Окно невысоко от земли.
— Вздор! Чего нам удирать?
— Ну, знаешь, не привык я к такой компании. Это мне, ей-богу, не под силу. Не пойду я туда, Том!
— Пустяки, ничего не значит. А вот я так ни капельки не волнуюсь. И тебя не дам в обиду, будь спокоен.
Появился Сид.
— Том, — сказал он, — тётя весь день поджидала тебя. Мери приготовила тебе воскресный костюм; все беспокоились, куда ты пропал… Слушай, а откуда у вас на штанах свечное сало и глина?
— Мистер Сидди, советую вам не соваться в чужие дела… И что это они вздумали праздновать?
— Просто у вдовы сегодня гости, она ведь часто устраивает у себя вечеринки. Сегодня — в честь валлийца и его сыновей за то, что они в ту ночь спасли её от смерти. И, знаешь, я могу рассказать тебе ещё кое-что, — если тебе интересно.
— Ну?
— Вот что: сегодня вечером старый мистер Джонс собирается всех удивить, но я подслушал его секрет, когда он говорил о нём тёте, и думаю, что теперь это уж совсем не секрет. Все знают… вдова тоже… хоть и притворяется, будто не знает. Понятно, мистеру Джонсу надо было привести сюда Гека. Без Гека весь секрет провалился бы.
— Да в чём же секрет?
— А в том, что это Гек выследил грабителей до усадьбы вдовы. Мистер Джонс воображает, что он преподнесёт всем необыкновенный сюрприз, а на деле ничего у него не получится.
Сид весело хихикнул.
— Сид, это ты разболтал?
— Не всё ли равно, кто? Кто-то сказал — и кончено.
— Сид, в целом городе есть только один человек, способный на такую низость, — это ты! Будь ты на месте Гека, ты позорно улизнул бы с горы и даже не заикнулся бы про этих грабителей. Ты только и способен на подлости и терпеть не можешь, чтобы хвалили других за какое-нибудь хорошее дело. Вот тебе! Получай! А благодарности не нужно, как говорит вдова. — Том дал Сиду хорошую затрещину и выпроводил его пинками за дверь. — Теперь убирайся! И ступай наябедничай тёте, если хочешь, чтобы завтра тебя вздули опять!
Через несколько минут гости вдовы уже сидели за столом и ужинали; для детей были накрыты маленькие столики, по обычаю тех мест и тех времён.
Улучив подходящий момент, мистер Джонс произнёс свою краткую речь. Он поблагодарил вдову за честь, оказанную ему и его сыновьям, но в то же время объяснил, что тут есть ещё одно лицо, скромность которого…
И так далее, и так далее, и так далее. Мистер Джонс был опытным мастером театральных эффектов. Он с большим сценическим искусством раскрыл перед слушателями тайну участия Гека во всём этом деле, но интерес к рассказу мистера Джонса был уже сильно подорван, и удивление публики выразилось отнюдь не так шумно, как могло быть при других обстоятельствах. Тем не менее вдова очень удачно притворилась, будто она страшно удивлена, и осыпала Гека такими хвалами и такими изъявлениями своей благодарности, что несчастный почти позабыл о тех муках, которые доставлял ему новый костюм, ибо он испытывал теперь ещё горшие муки — оттого, что все глядели на него и хвалили его.
