Глава 37. Цена — рубль сорок
К утру выпал снег. Он лежал на земле, на крышах домов и на ветках деревьев изумительно чистый, ослепляющий белизной. Сквозь стекло окон как будто чувствовалась холодная свежесть исходящая от него. Сибирская зима!
Бывший кубанский казак Стасик Гроховский, накинув пальто, кубарем выкатился во двор, зачерпнул обеими руками сыроватый снег и кинул в забор. Расплющился колобок, полетели в разные стороны брызги, но осталась на заборе белая отметина — прилип снежный бугорок.
Стасик бросил снова и снова!
Воздух был удивительно прозрачен. Легко дышалось, и отчетливее, чем обычно, слышались чьи-то голоса, звонкие выкрики мальчишек, которые где-то поблизости тоже наслаждались первой игрой в снежки. Или мастерили снежную бабу. Доносилась музыка… Воскресное утро, принаряженное белым снегом, выглядело по-настоящему красивым.
Только после третьего маминого напоминания Стасик вернулся в дом, раскрасневшийся и возбуждённый.
— На лыжах сейчас пойду! — нетерпеливо заёрзал он на стуле, усевшись завтракать.
Но папа охладил его пыл.
— Рано собрался. Расползается снег. Смотри!
И вправду, с крыш потекло, земля почернела, от великолепного снега остались жалкие островки, да и те на глазах уменьшались, теряя привлекательность и чистоту.
— Примерно через месяц покатаешься, — пообещал папа.
— Почему через месяц?
— Такая примета: первый снег выпадет, растает, а через месяц жди настоящего, на всю зиму.
— Значит настоящая зима будет третьего декабря, — сообразил Стасик.
— Да, нынче в Сибири долго держится осень, — подтвердил папа.
— Наверное, в честь нашего приезда, — засмеялся Стасик.
— А на Кубани и сейчас ещё в платьях ходят, — вздохнула мама, в словах её прозвучала грустная нотка.
А Стасик, наоборот, радовался: ох, и отведет он душеньку, катаясь на лыжах да на коньках.
Сегодня, конечно, не до катания! И не потому, что растаял снег. Просто и без лыж уйма дел. Неизвестно даже, как всё успеть. Нужно срочно оформить второй номер классной газеты. И доделать рисунки, которые будут показываться через проекционный фонарь на сборе о будущем. Наконец, надо завершить картину, начатую уже давно.
Эта картина доставляет Стасику особенно много хлопот. Сначала он даже не знал, что на ней изобразить, только решил, что нарисует обязательно Сибирь.
Но Сибирь вон какая огромная, а картина всего тридцать сантиметров на пятьдесят! Красивые места, которые Стасик видел из окна вагона, и то заполнили пятнадцать разных рисунков, и ни один из них не удовлетворял Стасика до конца. Лес, речки, поля — это, конечно, хорошо, но хотелось бы такого необыкновенного раздолья, при взгляде на которое дышалось бы легко, свободно, как в тот далекий, сухой и солнечный сентябрьский день, когда Стасик с Галчонком стояли у обрыва над широкой сибирской рекой, подставив лицо свежему ветру.
Он словно плыл тогда вперёд, возвышаясь на невидимом капитанском мостике и упиваясь воздухом, небом, безграничным светлым простором заречной равнины.
Потом он был на этом же месте ещё раз, когда ходили в лес всем отрядом, однако первое впечатление оказалось намного сильнее и ярче, и Стасик решил, что на картине нарисует именно так, как запомнилось с первого раза.
Но и тут возникли трудности. Ведь наша Сибирь — это не только просторы, не только красивая природа. Стасик успел разглядеть и заводы, и фабрики, и огромные города, мимо которых ехал на поезде. Значит, надо изобразить и завод!
Стасик набросал на полотне живописные контуры заводских корпусов с высокими трубами. Не хотелось только, чтобы трубы дымили — воздух должен оставаться прозрачным и чистым! И Стасик не стал рисовать дым — бывают ведь специальные дымоуловители. Может, поэтому этот завод и работает вовсе без дыма.
Подумав ещё, Стасик расставил по бескрайной равнине ажурные вышки высоковольтной электропередачи, уносящие вдаль тонкие провода. И, наконец, через реку перекинул красивый железнодорожный мост, по которому полным ходом пустил электропоезд.
Картина получилась лучше не надо. И маме она очень понравилась. Оставалось лишь расцветить карандашный эскиз красками, но на это-то времени и не хватало. Ждали Стасика рисунки для сбора, а задуманы они были тоже очень интересно вожатым Володей: путешественники как бы из иллюминатора машины времени увидят на экране каждую остановку, к которой начнут приближаться. И во время полёта на экран тоже будут проецироваться рисунки.
Такие рисунки делал не один Стасик, но ему, как лучшему художнику, достались самые ответственные.
Вот почему, отложив собственную картину, он, не разгибая спины, старался поскорее выполнить важное поручение. А сегодня пришлось отложить и его — завтра должна быть вывешена стенгазета, второй её номер, который задуман тоже оригинально!
В этом уж заслуга Эдика Зайцева. Наученный горьким опытом, он предложил выпустить вторую газету сплошь из одних фотографий. Фотографии с коротенькими подписями — и больше ничего!
— Очень оригинально! — похвалила мама, когда Стасик принес большой лист ватмана, на котором уже были наклеены фотоснимки и в самом центре — большие портреты круглых отличников класса. Ведь номер, можно сказать, итоговый, приурочен к концу четверти, поэтому редактор специально выяснил у Таисии Николаевны, кто завершает четверть лучше всех, и поместил три портрета: Кузеванова, Смирновой и Шереметьева. А вокруг портретов он распределил остальные снимки: тут ребята и на перемене (Возжов прыгает козлом), и в классе перед началом урока (о чем-то, широко раскрыв рот, кричит Валерий Петренко), и даже на контрольной по русскому языку, когда Эдик с разрешения Таисии Николаевны запечатлел, как Жаркова косит глаза в чужую тетрадь. От такой критики никуда не денешься, фотообъектив обвиняет! Эдик так и попросил написать крупными буквами. И Стасик оформил газету с особенным удовольствием: вот уж теперь она по-настоящему оправдывает своё название: «Наша жизнь»!
Стасик, не вставая с места, принялся за рисунки для сбора, потом успел урвать часок и поработать над картиной.
— Заработался наш сын, — шутливо заметил папа за обедам.
— Ничего, — возразила мама. — У них горячая страда сейчас, к празднику торопятся.
Она часто теперь бывает в школе, знает все новости и сама с другими родительницами готовит ребятам угощение — на сборе, кажется будет чай с домашним тортом.
А приглашённым на сбор почётным путешественникам в будущее — Елене Максимовне, которая живёт в одной квартире с Галкиным, дедушке Ани Смирновой и учёному академику из Сибирского отделения Академии наук решено сделать коллективные подарки.
Пообедав, Стасик снова сел за картину: на улице было сумрачно и грязно. Растаявший снег оголил крыши и деревья. Мокрые и почерневшие, они казались совсем голыми, да и всё вокруг выглядело сиротливо, неуютно.
А на картине, наоборот, с каждым мазком кисти всё становилось красивее и радовало глаз. Стасик нарочно подбирал особенно яркую синюю краску для неба и зелёную для соснового бора. Он представил, как, наверное, хорошо смотреть с этого обрыва ночью — сияют в долине золотой россыпью заводские огни, а сверху среди бесконечных звезд плавно скользит по небосводу первая в мире маленькая луна!
Вечером пришли гости: папин товарищ по работе — беловолосый проектировщик и его кудрявая жена в прозрачной, как стекло, белой кофточке — оба молодые и весёлые. Они пригласили папу и маму на какой-то вечер. Мама стала быстро собираться, а папа в это время познакомил гостей со своим сыном, попросив Стасика показать рисунки. Гости с интересом всё рассматривали, вслух читая подписи под фотографиями в новой стенгазете.
— А это ваши лучшие люди? — спросил проектировщик, ткнув пальцем в портреты Кузеванова, Смирновой и Шереметьева.
— Это отличники, — сказал папа, и Стасику понравилось, что папа назвал именно так — «отличники». Каким «лучшим человеком» является Дима Шереметьев? Разве он лучший?
Гости похвалили Стасика за рисунки.
Но, проводив взрослых, стоя на крыльце дома, Стасик думал, что самое приятное будет завтра в школе, когда вокруг новой стенгазеты столпятся ребята.
Он не ошибся. Газета вызвала бурю восторгов. Теперь уже из шестого «А» прибегали в их класс смотреть, какая у них великолепная «Наша жизнь». Подступиться к газете в первые минуты было просто невозможно. Желающие её посмотреть лезли друг другу на головы, передавая содержание снимков тем, кто не мог протиснуться поближе.
Члены редколлегии во главе с Эдиком Зайцевым стояли в стороне и, посмеиваясь, слушали, что говорят ребята.
— Ловко придумали!
— Вот это да! Молодцы!
— Не отстали теперь от жизни! — отметил и Володя.
