Изнемогая от стыда за несправедливое обвинение сына в предательстве, Норц Амен протянул к Нильсу руки, желая его обнять и прижать к груди. Но Нильс отшатнулся.
Норц посмотрел на Нильса, и могучие руки лесоруба бессильно повисли.
Сын отказывал ему в прощении! Норц Амен тоже себя не прощал.
— Я понимаю, — сказал он, — понимаю тебя, сынок.
Повернулся и пошел к лесу, неловко пряча свое отчаяние.
Неподалеку от лужайки, среди кустистого лишайника он встретил девушку. Узнав ее, он отвернулся, чтобы она не заметила покрасневших от слез глаз.
Девушка пристально смотрела на Норца. Это была Мая Ассельдор, и Норц знал, что она спасла его сыну жизнь.
— Ему нужно время, — сказала она, — и он непременно к вам вернется.
— Спасибо… барышня… — ответил Норц, еле заставив себя повернуть к ней голову.
— Наберитесь терпения. Говорят, что лесорубы терпеливы.
— Лесорубы терпеливы, — подтвердил Норц, застыв на месте.
И пробурчал себе в бороду:
— Но я такой старый…
Мая расслышала его слова, подошла и поцеловала. А у него достало сил сказать:
— Я предатель, раз не поверил собственному сыну…
И грузный дровосек, тяжело переставляя ноги, скрылся в лесу.
Нильс и Мая стояли неподвижно в разных концах лужайки.
Они смотрели друг на друга и не спешили преодолеть разделяющее их расстояние — знали: как только их руки соединятся, они не расстанутся больше никогда.
Нюх у Джо Мича был как у синей мухи. Работяг он чувствовал за километр. А нюх иной раз полезней ума и сердца.
Окружив котловину, сотни лесорубов с гневом обнаружили, что Джо Мича там нет. Он сбежал еще накануне вечером.
Тоби поспешил к бараку, где держали стариков-ученых, — узники исчезли! Освободителям попался пока только охранник. Тоби распорядился продолжить поиски. И тут услышал, как кто-то его зовет.
Это были Мо и Мило Ассельдор. Они обследовали дно котловины.
— Тоби! Мы нашли барак, где их заперли! Оттуда слышатся голоса! Нужно взломать дверь!
Тоби со всех ног кинулся вниз к бараку. За ним побежали дровосек Золкен, Торфу, Шань и еще несколько высотников. А еще Джалам и человек десять из Травяного Племени, вооруженных сарбаканами. Они не захотели оставить своего друга Ветку. Не было с ними лишь Элизы, которая осталась ухаживать за матерью.
Тоби взял из рук Золкена топор и внимательно посмотрел на дверь. Неужели это единственная преграда, которая отделяет его от родителей?
Тоби замахнулся и ударил топором по двери — та раскололась посередине, и половинки разъехались в стороны, как театральный занавес.
За дверью неподвижной толпой стояли узники. Они серьезно и печально смотрели на Тоби и его друзей. Ни проблеска радости, ни хотя бы удовлетворения на изможденных лицах. Лу Танн, старый сапожник, стоял, завернувшись в одеяло.
От толпы отделились Зеф Кларак и Виго Торнетт.
— Мы не знали, придет ли сюда кто-нибудь.
— Они живы! — закричал Тоби подходящим лесорубам.
Зеф Кларак покачал головой.
— Нет, живы не все.
Толпа заключенных расступилась, освобождая проход.
Тоби увидел в глубине комнаты матрас и на нем покрытое белой простыней тело.
Тоби выпустил топор из рук, оставив его лежать у порога. А сам двинулся вперед сквозь толпу серых, похожих на призраки людей. Мо шел следом, светя факелом. Они оба чувствовали, как связаны между собой узники. Дружба, выросшая в потемках неволи, стала могучей силой.
Тоби приблизился к матрасу. Обернулся, обвел глазами опечаленные лица и приподнял край простыни — умер советник Ролден.
— Он умер этой ночью, — с глухим рыданием в голосе произнес Лу Танн. — Мой близкий друг.
— Знаю, — ответил Тоби.
— Ему так хотелось вернуться на родную ветку.
— Знаю, — повторил Тоби.
Поддерживал Лу Танна невысокий щуплый человечек. Теперь все смотрели на Тоби.
Погладив бороду, заговорил Виго Торнетт:
— Твоих родителей увел Мич, паренек. Нужно отыскать дыру, куда он их запрятал.
Тоби ждал этих слов. Он понимал, что Джо Мич ни за что не оставит в покое Сима и Майю.
— Я поеду с тобой, — прибавил Виго. — Я пообещал это своему старому другу Ролдену.
— И я, — послышался голос за спиной Зефа.
— И я, — крикнул еще кто-то.
— И я!
Голоса узников слились в воинственный клич. Этот клич повторили лесорубы, а потом подхватили люди Травяного Племени. Дерево затрепетало.
Один Лу Танн стоял на коленях у матраса Ролдена и шептал:
— Старая ветвь, родная старинная ветвь…
Покидая котловину, Тоби еще раз обежал взглядом огромную зияющую язву. Котловина была похожа на логовище дракона, и он задумался, достанет ли у Дерева сил залечить нанесенную рану. Порыв ветра пошевелил листья у него над головой. Их шелест напоминал колыбельную. Он успокоил Тоби.
Дракон уполз. Дерево стоит. Оно даже поет.
И тут Тоби заметил на краю котловины две фигуры. Одна, та, что повыше, едва стояла на ногах; другая, пониже, крепко держала ее за руку.
Тоби их узнал: Илайя и Лунный Диск.
Лунный Диск отыскал сестру в яме возле стены. Холод превратил ее в ледышку. Увидев Тоби, мальчик помахал ему рукой. Его жест означал: не беспокойся, я позабочусь о сестре.
На долю секунды глаза Илайи и Тоби встретились. Тоби опустил голову и ушел вслед за своим отрядом.
Лунный Диск уже несколько часов стоял рядом с Илайей. Она застыла, раздавленная раскаянием. Стояла и смотрела в котловину, готовая сделать шаг и упасть. Она хотела умереть, чувствуя, что виновата во всех несчастьях вселенной.
Лунный Диск тихонько заговорил с ней, спокойно и ласково. Придвинулся к сестре почти вплотную и запел, не разжимая губ. А потом замолчал.
Казалось, Илайю покачивает ночной ветер. Котловина опустела, в ней не осталось ни одной живой души. Только они вдвоем стояли на краю кратера: ночь наполнила его темнотой и сделала похожим на озеро.
Лунный Диск притянул к себе сестру, уложил ее, и они заснули, тесно прижавшись друг к другу.
Тем временем мятежная «Весна» продвигалась к Верхним Ветвям. Отряд Тоби становился все многочисленней. Жителей Дерева воспламеняла надежда. Мужчины и женщины выходили из своих домов. Поначалу они напоминали сов, ослепленных ярким светом, но как только привыкали к нему, присоединялись к людскому потоку, который неудержимо стремился вверх.
Джо Мич бежал! Ущипни себя, а то не поверишь!
— Я же говорил! Я же говорил! Наконец-то добрая весть! — радовался толстенький коротышка, пытаясь влезть в парадный костюм времен своей молодости.
— Чудо из чудес, — поддакивала ему жена. — Чудо из чудес!
Прихватив с собой факелы, люди вновь стали выходить из дома по вечерам. На ветвях слышался детский смех.
Все внимательно присматривались к Дереву.
Искали мельчайшие перемены.
— Может, время упущено? — сомневались одни, глядя на редкие на Вершине почки.
— Засучите-ка лучше рукава, несчастные нытики! Никогда не бывает слишком поздно! — отвечали им другие.
Люди, которые сами взрастили свою беду, ощутили ответственность, и это чувство подняло их с колен. Повсюду принялись заделывать дыры, соскребать вокруг почек мох. Даже влюбленные больше не вырезали на коре сердечек с именами.
Да, новости в самом деле радовали.
Жители Верхних Ветвей, пришедшие на помощь Тоби, рассказали ему все, что знали о бегстве Джо Мича. Они своими глазами видели его верхом на последнем долгоносике в сопровождении телохранителей, которые вели с собой двух пленников.
Ряды сторонников Джо Мича стремительно редели. Конечно, они были и в той толпе, которая следовала за Тоби, но не считали нужным признаваться.
Тоби понимал, что Джо Мич бежит вовсе не куда глаза глядят. У него наверняка есть план. В руках Мича оставалась самая драгоценная валюта, которую он мог обменять на что угодно: старый ученый в берете и его жена.
Рядом с Тоби теперь постоянно был Виго Торнетт. Он с радостью узнал, что его племянник Плюм благополучно выпутался из всех бед и нашел безопасное убежище в одном из домов на Нижних Ветвях. Виго казалось, что он видит вокруг зелень своих первых вёсен.
Как-то утром на одной из веток Торнетт заметил двух тощих сгорбленных старух. Старухи стояли и не спускали с них глаз. Виго сказал Тоби, что пойдет и расспросит их.
Тоби издалека наблюдал за бравым Торнеттом — разбойником, не лишенным любезных манер. Торнетт вежливо поздоровался со старухами. И вдруг пригнул одну из них к земле и наподдал ей как следует коленкой. Схватил вторую, вмазал ей кулаком в зубы и швырнул рядом с первой. Затем он принялся топтать обеих, переминаясь с одной ноги на другую. Несчастные жертвы жалобно скулили. Тоби не тронулся с места.
