— Чуть-чуть он мне гвозди не дал. Да, говорит, нету. Я ему и Марсика под залог на два дня давал, а он велел мне отвязаться и не приставать со всякой ерундой…
Когда стемнело, мы решили переправить все материалы и инструмент в блиндаж на берегу реки. Доски мы переносили быстро, по моему методу. Я и Колька были одинакового роста, Мишка — чуть выше нас, а Витька — нам по плечо. Мишку мы сделали сутулым, заставили его немного согнуться. Положили доску на плечи, Витька в самый раз уперся в нее головой и обнял сверху руками. Так и носили. Мы таскали доски в блиндаж проходными дворами, чтобы никто не заметил. Где было темно, шли тихо. А освещенные места перебегали. В таких случаях доска прыгала и стучала Витьку по голове, а он мужественно молчал. Зато на следующий день Витька ныл, что ему, мол, большая нагрузка на голову, что он шишками усыпан и что спать пришлось, обложив голову двадцатью пятаками старого выпуска, и в тюбетейке, чтобы они не выпали.
С чурбанами тоже пришлось повозиться. Мы отпустили Витьку, чтобы ему дома не нагорело за то, что неизвестно где дотемна шатается.
Чурбаны мы катили.
— Не иначе, в нем пудов сто, — кряхтел Мишка.
Он все мерил на пуды, как и его бабка.
Главное было — докатить до обрыва. Холм полого спускался к реке. Мы дружно нажали, и чурбан так и загудел в темноту. Инструмент мы перетащили минут за пять. Мишка и Колька заграбастали все сразу, а я нес пять гвоздей и шило.
Утром Колька показал свой чертеж лодки. Больше всего нам понравилась надпись на борту: «Шхуна-бриг «Пилигрим». Сзади у лодки был руль, а на носу— красный флажок и огромное кольцо для якоря.
Колька нам все наглядно объяснил: где корма, где киль и шпангоуты. А Витька все спрашивал, где будет сидеть главный рулевой.
Но Колька сказал, что раз он гвоздей не достал, то рулевым ему не быть.
Витька захныкал:
— А где мои чурбаны? Я с вами больше не играю…
И тогда мы сделали его самым главным впередсмотрящим.
— Пока можно и без гвоздей обойтись, — решил Колька. — Начнем с чурбанов. Будем делать форштевень.
Он боялся, что Витька передумает.
Мы делали форштевень целых два дня. Чурбан был большой, а вы бы посмотрели, что от него осталось. Какая-то кривая дубинка. Из второго чурбана мы сделали корму, что-то вроде треугольника. Потом мы изготовили распорки, сбили их снизу доской, а к доске приколотили форштевень и корму. И наступил, как сказал Колька, самый ответственный момент: мы принялись за борта. Прибили доску одним концом к форштевню. Теперь ее надо было загнуть точно по шпангоутам и прикрепить к корме. Мишка как нажал, так доска и треснула.
— Добро переводишь! — ужаснулся Колька и сам стал загибать новую доску.
И загнул. Мы прибили ее к корме последним гвоздем, и Колька упер руки в бока:
— Дело мастера боится!
А доска взяла и треснула по всей длине. Витька обрадовался:
— Теперь у нас две-е доски.
Это нас совсем доконало.
— Ничего. — Колька незаметно вытер нос о Мишкино плечо. — У нас еще одна доска осталась… Только гвоздей маловато, совсем нету.
Мы сидели в блиндаже и уныло советовались, где раздобыть гвоздей и досок.
— Вот вы где! — раздался голос Чомбе. — Прячетесь! Думали, не найдут!
Колька замахнулся на него кувалдой, и Чомбе исчез, вроде его и не было.
— Пронюхал, — нахмурился Колька. — Сейчас Кардинала приведет.
Только мы забаррикадировали вход остатками «лодки», как появился Кардинал и компания.
— Вылезайте из моего блиндажа, — не своим голосом заорал Кардинал.
Мы чуть не лопнули от злости.
— Только сунься, — пригрозил Колька. — Как доской ляпну!
Витька начал гладить Марсика против шерсти, чтобы разозлить:
— Куси!
— Разнесем в щепки, — сказали братья башибузуки и стали колотить ногами по «лодке».
Марсик наконец залаял, и братья отступили.
— Давайте без волкодава. Стукнемся один на один! — завопил Кардинал.
— Живыми не уйдете, — орал Чомбе и кидал в дверь песком.
Мы выпустили против Кардинала Мишку. Они замахали руками, и Мишка нечаянно расквасил Кардиналу нос. Кардинал упал на спину и стал задумчиво смотреть в небо, чтобы остановить кровь. Потом он вскочил, зажал нос в кулак и бешено помчался в яхт-клуб, надрываясь:
— Сейчас брата приведу…
— Ага! — сказали братья башибузуки. — Доигрались!
Мы не на шутку струхнули. Мишка вернулся и начал бормотать:
— Я не нарочно… И что это за нос? Вот у меня нос! На ударь, на ударь, — лез он к Витьке.
Витька ударить постеснялся. Он осторожно потрогал Мишкин нос мизинцем и с уважением протянул:
— Тве-ердый…
— Вот они! Вот они! — загалдела Кардиналова компания. — Окопались!
— А ну, выходи по одному, — раздался взрослый голос брата матроса.
Мы стали друг друга подталкивать и спорить, кому выходить. А Витька сказал, что у него совесть чиста, и вышел первым.
— Эти? — показал на нас брат матрос и усмехнулся.
— Они, — прогундосил Ришелье.
— А где же этот здоровый, мордастый? — удивился брат матрос. — Он? — и показал на Витьку.
Витька испугался.
— Это не я. Я очень маленький. Это Мишка!
— Значит, Мишка. А ну, покажись, Мишка.
Мишка подумал и вышел вперед.
— За что же ты его?
— Сейчас он ему треснет, — радостно сказали братья башибузуки.
Матрос посмотрел на них, и они притихли.
— Он первый начал, — оправдывался Мишка. — Сам задирался. А потом жаловаться побежал.
Матрос нахмурился.
— Эх ты, Вася, а еще моряком хочешь быть.
Кардинал молчал, как на уроке арифметики.
Больше на эту тему матрос не распространялся.
— Что за сооружение? — указал он на развалины лодки.
— Шхуна-бриг «Пилигрим», — осмелев, ответил Витька.
— А кто у вас капитан?
— Ну я. — Колька ткнул себя пальцем в живот.
— Так, показывай свою посудину.
Мы вытащили из блиндажа остатки нашего брига.
— Ну и корыто, — сказал матрос. — Вы что, на него бомбы сбрасывали?
— Через неделю зайдите посмотреть, — петушился Колька. — Если бы у нас материал был, мы б такой фрегат закатили… Двухпалубный! Даже гвоздей нету.
Матрос улыбнулся.
— Загляните ко мне завтра в яхт-клуб. Потолкуем. — И ушел.
Чомбе положил Мишке руку на плечо:
— Пошли на велике покатаемся…
Мишка стряхнул руку и отвернулся.
Тогда Чомбе подлез к Кардиналу:
— Вася, ты здорово этому бугаю чуть не дал…
Кардинал отпустил Чомбе гулкий щелчок. Чомбе похлопал себя по макушке и плаксиво сказал:
— Облысеть можно…
Потом он побежал к реке и сунул в воду голову.
— Привет, — помахал нам рукой Кардинал и удалился со своей армией.
Если б не матрос, они б нам так всыпали!
— Пойдем завтра в яхт-клуб? — спросил Мишка.
— Не иначе — какая-то хитрость, — задумался Колька.
Но на другой день мы все-таки пошли в яхт-клуб. А потом стали ходить туда очень часто. Кажется, и нам наконец повезло. Матрос записал нас в морской кружок и договорился с родителями, чтобы нас отпускали. Три раза в неделю он занимался с нами после работы. Одно плохо: Кардинал, Сашка Лопух и братья башибузуки тоже попали в этот кружок. Мы делали вид, что не замечаем их. Остальные после поражения Кардинала от него откачнулись и записались в кружок авиамоделистов при Дворце пионеров.
Сначала мы звали матроса дядя Толя, а потом просто Толя, и он не обижался.
Витьку в кружок не записали. Маленький. Но он все равно ходил на занятия вместе с нами.
Толя рассказывал нам о больших кораблях, навигации и матросской жизни. Часто мы бороздили плес на шестивесельной шлюпке, и Толя учил нас грести. Мы садились на левую сторону, а Кардинал и братья башибузуки — на правую, и старались перегрести друг друга. Но как-то не получалось. Толя сидел на руле, рядом с ним пристраивался Витька и командовал:
— Рраз — рраз, два…
Толя научил нас вязать морские узлы.
Как-то мы втроем купались, и Колька похвалился, что развяжет любой узел, потому что один приемчик знает. Мы связали Кольку его же рубашкой и штанами и уплыли на другой берег.
— Все равно развяжусь, — кричал нам вслед Колька.
Часа через два мы вернулись. Колька все так же лежал на солнышке и дергался. Говорить он уже не мог, потому что охрип. Мы еле сами развязали. Потом Колька говорил, что мы его неправильно завязали, и все пытался показать на мне и Мишке, как надо правильно завязывать морские узлы. Но мы, конечно, отказывались. Мишка так и сказал:
— Благодарю вас покорно.
Вскоре Толя стал нам объяснять устройство шлюпки. Теперь мы ясно видели свои ошибки. Доски у нас были слишком толстыми, а конструкция шпангоутов неправильной.
— У меня для вас новость! — однажды объявил Толя. — Нашему кружку разрешили построить небольшую шлюпку и завтра привезут материал.
