Ну вот. Мы улеглись и читаем. Я свою книгу, про веселую семейку цыплят, Валёнка свою — конечно, про шпионов. Но долго нам читать не пришлось. Валёнка так торопился узнать, скоро ли поймают диверсанта, что только и листал одну за другой страницы. Потом он крикнул:
— Ага, попался, лазутчик!
— Не мешай, — сказала ему я.
Валёнка немного полежал молча, потом говорит:
— Давай спать. Поздно.
Мне тоже уже хотелось спать, и мы погасили свет. В это время на улице зашумели деревья и дождь забарабанил в окна нашей комнаты.
— Где же наша мама? — вздохнула я.
Валёнка не ответил. Он помолчал, потом спросил:
— Шурик, ты бы побоялась встретиться один на один с диверсантом?
— А какой он?
— Какой?! — Валёнка тихо свистнул. — Каким хочешь прикинется. Может, в шляпе, на вид как артист. А захочет, бороду седую наклеит — будто старик.
— А как же его узнать?
— А никак не узнаешь. Только бдительный разведчик догадаться может, а ты никак. Вот будет рядом с тобой по улице ходить, в карманах револьвер и ампулы всякие.
— Они, наверное, страшные. Я бы увидела и убежала.
— А он хитрый. Прикинется добреньким, возьмет за руку и заведет в катакомбы.
— В какие катакомбы?
— Обыкновенные. Диверсанты всегда с жертвами в катакомбах расправляются. Заведет и застрелит из бесшумного пистолета.
Мне стало страшно.
— Валёнка, — говорю, — а тут близко нет диверсантов?
— Откуда я знаю. Их всюду могут сбросить. Вот наступает ночь, они и спускаются с парашютом на землю. Приземлится, передаст своим, что прибыл. Потом закопает рацию и начнет в населённый пункт «Н» пробираться.
— В «Н»? А может и к нам сюда?
— Еще как. Особенно в плохую погоду. Диверсанты всегда в ветер, в дождь действуют.
— Ой, Валёночка, а если он у нас на территории приземлится?
— Сейчас вполне может. Потом придет, постучит и попросится побыть до утра.
— Я ни за что не пущу! Не говори мне больше ничего. Я спать не буду.
Валёнка захохотал:
— А ты будь бдительна! С диверсантами нужно так держаться. Сделать вид, что ты ничего не заметил, а сам сразу в милицию.
— В такой дождь?!
— Конечно. В любую погоду. Это наш долг.
— А если он тебя из бесшумного?
— Нужно разгадать и перехитрить врага. Прозеваешь — получишь нож в спину.
И тут мы услышали на улице чьи-то шаги. Я вся затряслась.
— Валёнка, слышишь?
— Слышу, — шепчет он.
— Зажги скорей свет!
— Зачем?
— Зажигай, а то я кричать буду!
Он вскочил и зажег свет. Шаги сразу стихли.
— Не будем гасить, — сказала я. — Где это наша мама?
— Давай спать, — сказал Валёнка и зевнул. — Это я нарочно. Никаких тут нет диверсантов, и потом комендантша территорию сторожит.
— Хорошо. Только ты больше ничего не говори.
Мы опять загасили свет. Дождь за окном не утихал. Где-то у потолка запел свою тоненькую песню комар.
— Валёнка, ты не спишь?
— Сплю.
— Ну спи.
Я повернулась к стене. И вдруг услышала, как скрипнула калитка и кто-то стал пробираться к нашему домику, потом взошел на крыльцо. Нет, это были не мамины шаги. Те легкие, чуть слышные, а эти… И вдруг кто-то постучал в дверь. Я чуть не умерла со страху. Села на кровати. Сквозь темноту вижу — напротив уже сидит Валёнка и, не мигая, смотрит на меня.
— Валёнка, слышишь? — шепчу я.
— Что?
— Стучали.
— Тебе показалось, — говорит он, а сам заикается. Это у него, когда он чего-нибудь испугается. В это время застучали погромче. Проснулся и залаял Бум. Он всегда лает, если кто-нибудь дома. Хочет показать себя сторожем. А когда остается один — забирается под кровать и тихонечко там лежит, будто его и нет. Боится, как бы воры и его из дому не унесли.
— Давай бабу Нику разбудим, — говорю я.
— Нет, — говорит Валёнка. — Оружия нет — лучше молчать. Пусть думают, что здесь одна собака живёт. — А у самого зуб на зуб не попадает.
Тут в дверь застучали еще сильнее. Тогда мы с Валёнкой вместе крикнули:
— Мы не откроем!
И вдруг такой знакомый голос:
— Это я, Шурик. Открой!
— Ой, папочка!
А Валёнка — сразу к двери и отодвигает засов.
— Я так и знал, что это ты. А она боялась, думала — диверсанты, глупая.
— Какие диверсанты? — удивился папа. — Я сперва мимо прошел, а потом еле в темноте нашу виллу отыскал. Ну и погодка…
И входит в комнату, в плаще с капюшоном, с портфелем и пишущей машинкой.
— А где же мама? — спрашиваем.
— Мама сегодня не приедет. Завтра обо всем посовещаемся, а сейчас — спать!
И только тут я почувствовала, как хочу спать. Забралась в постель и лишь успела подумать, что Валёнка зря так обижается на взрослых. Всё-таки хорошо, что они есть на свете. С ними не так страшно. Но тут и уснула.
Утром, словно и не было дождливой ночи, снова светило солнце. Как только мы проснулись, папа провел совещание.
— Вот что дети, — сказал он. — Вы уже, надеюсь, вполне понятливые и самостоятельные люди?
Валёнка кивнул головой. Я тоже согласилась.
— Мама наша уехала, — заявил папа.
— Как так уехала, куда?!
— Здрасьте вам с кисточкой… Новости! — удивился Валёнка.
— Спокойствие, — поднял руку папа. — Она уехала за границу, в Польшу, с делегацией женщин. Ее пригласили. Вы должны только гордиться, какая у нас мама.
— Надолго? — спрашиваю я.
— В Польшу, если на «Ту-104», так ерунда — три часа. В один день можно туда и назад слетать, — говорит Валёнка.
— Они поехали на пароходе, — сказал папа. — Но всего на десять дней. Мама боялась вас одних оставить, говорила, что лучше поедет когда-нибудь в другой раз. Но я уговорил ее. Сказал, что мы отлично справимся сами. Как, по-твоему, Шурик, я правильно поступил?
— Правильно, — говорю я, а сама думаю: «Ой, как же это мы целых десять дней будем жить без мамы?!»
— И я так думаю, — продолжал папа. — Что такое десять дней — пустяки!
— Конечно. Что тут такого? — пожал плечами Валёнка. Ему всё нипочем. Он очень даже храбрый на словах.
Папа говорит:
— Я это время поработаю дома. Видите, даже машинку привез с собой. Так, стало быть, справимся мы втроем? — и тут же сам ответил: — Безусловно… Ну, а теперь с места за дело! Где тут у вас умывальник?
Папа снял очки, и я повела его к умывальнику.
— Ага, прекрасно! — воскликнул он и только засучил рукава и намылил руки, как вода кончилась. Напрасно папа гремел носиком умывальника: оттуда перестало и капать. Я побежала к ведру, но и оно оказалось пустым. Пришлось вылить остатки воды из чайника, чтобы папа сумел смыть с рук пену.
— Где у вас тут берут воду? — спросил он.
— У водников. Мама оттуда носит.
— Ага, у водников. Понятно.
— Ты не думай. Это так детский сад называется. Хочешь, покажу?
Папа взял ведро, и мы пошли в сад водников за водой.
— Отличное утро, — сказал папа, когда мы вышли за калитку.
Утро и вправду было хорошее, свежее. Сквозь верхушки сосен проглядывало такое чистое небо, словно оно выспалось и умылось дождем. Капельки на траве искрились маленькими бриллиантиками, а чуть пройдешь по ней, сандалии от росы становились черными.
— Всё-таки далеко маме ходить за водой, — решил папа, когда мы возвращались.
— У нас на территории есть своя колонка, но она сломалась, и никто не приходит ее чинить.
Мы вернулись. Папа снял рубашку и снова стал умываться. Мылся он долго, как в городе. Фыркал и лил воду на затылок, шею и руки.
Потом мылись мы. Я — как всегда, а Валёнка, наверное, из подражания папе, стал тоже ни с того ни с сего фыркать и ахать и попусту расплескал полный умывальник воды.
— Ну, — сказал папа, вытираясь, — поскольку наше утреннее совещание прошло в атмосфере полного взаимопонимания, теперь необходимо дружно приготовить завтрак… Напиться молока, что ли… Есть у нас молоко?
— Есть, есть! Нам молочница приносит! — закричали мы вместе.
— Прекрасно, — сказал папа. — Молоко нужно пить на воздухе. Это старая врачебная истина.
Я отыскала кастрюлю с молоком, и мы разлили его в две кружки и стакан. Папа нарезал хлеба. Вынули вчерашние, оставленные нам мамой, холодные котлеты.
— Чудесный завтрак, не правда ли? — спросил папа.
— Ага, главное, нету каши, — закивал головой Валёнка. — Но тут он отхлебнул молока из кружки и скривил страшную рожу. Молоко оказалось кислым. Я вспомнила, что мама не успела его вчера вскипятить, как делала всегда, а я забыла об этом сказать бабе Нике.
— М-да, чуть кисловато, — согласился папа. — Ну что же, есть выход. Из этого молока, по теории, должна получиться превосходная простокваша, и мы уничтожим ее вечером. Поставим эти кружечки на солнце… Вот так, а сейчас попьем чаю. Тоже хорошо. Древний китайский напиток. Где чайник?
