— Папа, а зачем столбик посередине? Что ли, я тяжелая?
— А разве ты одна сидеть будешь? А если тетя Валя из четырнадцатой квартиры? Да еще две-три женщины сядут — она и сломается.
Ренка сморщила нос:
— А они в другом подъезде живут… что ли, мы для них делаем?
Папа бросил закапывать ямку. Внимательно посмотрел на дочку. Покачал головой:
— Ой-ей! Что ли, для тебя только? — передразнил он. — Стыдно, товарищ!
Ренка насупилась и отвернулась. Она сосредоточенно ковыряла носком туфли кусок кирпича.
— Нет, ты камень оставь! Он ни при чем. Да не отворачивайся. Правильную критику признавать, брат, надо!.. Серьезно тебе говорю. Ты эту манеру — «твое», «мое» — брось! Тут все наше!.. Подай-ка рубанок.
Папа острогал доску с обеих сторон, и стала она гладкая-прегладкая. Рената поддерживала доску, подавала инструменты, гвозди. Обида постепенно проходила. Потом папа предложил ей:
— А ну-ка забей и ты свой гвоздь в общее дело!
Рената долго забивала большущий гвоздь. То молоток бил мимо шляпки по доске, то гвоздь согнулся. Аж вспотела вся. Но все-таки забила. Она чисто убрала все вокруг скамейки. Села рядом с папой — удобно. Провела ладошкой по доске — гладкая. Нагнулась и понюхала. Доска вкусно пахла смолистой сосной. Папа смотрел на нее и улыбался:
— Ну что, нравится? То-то, брат.
Ренка в знак примирения ткнулась мягким носом в папину шею. К ним подошел пожилой мужчина из второго подъезда.
— Товарищ Бикбаев, можно у вас ножовку попросить? Мы с женой по вашему образцу тоже такую скамейку сделаем.
Когда он, помахивая ножовкой, скрылся в подъезде, папа ткнул Ренку в бок пальцем и подмигнул хитрым темно-карим глазом:
— Видала?… Вот только не знаю, на их скамейку нам можно будет садиться или нельзя?
— Ну, пап! — сморщилась Рената.
— Ладно, ладно. Я шучу…
К вечеру следующего дня против каждого подъезда стояли новенькие скамейки. А Рената с близнецами, с Клавой и Соней бегали от одной к другой: пробовали — чья скамейка лучше. Рената все же думала, что лучше всех та, которую они сделали с папой самыми первыми.
Последнее воскресенье апреля. День выдался ясный, солнечный. Десятка два мальчишек и девчонок с лопатами и совками в руках собрались во дворе у третьего подъезда. Вовка с Женькой то и дело бегали за угол дома и смотрели на дорогу. Наконец они закричали: «Едет! Едет!» Головы всех собравшихся, как по команде, поднялись кверху.
— Те-тя Ли-да! Едет! Едет! Можно начинать? — хором закричали они.
На балкон второго этажа выбежала круглолицая веселая тетя Лида — председатель домового комитета. Ребята закричали еще громче. Она замахала маленькими, как у девочки, ручками:
— Слышу! Хватит! Слышу! Можно начинать!
Все ринулись к четырем подъездам дома.
— Откуда начнем? — спросил Вовка.
— Давайте сверху, — предложила Рената, — а то пока сгустятся.
И они наперегонки побежали по лестнице. Рената подпрыгнула и коснулась белой кнопки звонка у своей квартиры:
— Мамочка, приехали!
— Идем, донька, идем! Папа уже переоделся.
И тут Рената вдруг вспомнила: а как же кино? Еще позавчера папа поручил ей купить билеты на двухсерийный взрослый фильм. Рената выстояла длинную очередь и купила два билета на 11 часов.
— Мама, вы же в кино опоздаете!
Мама улыбнулась:
— Ничего, донька. Мы просто пойдем в другой раз.
— А билеты? Я целый рубль заплатила! Они же пропадут. И ты так хотела с папой посмотреть это кино. Что ли, не жалко?
— А что поделаешь. Мы же не знали тогда, что воскресник будет. Кино мы в другой раз посмотрим. А воскресник ведь из-за нас не перенесут. Не расстраивайся. Это же очень весело — воскресник.
До кнопки звонка соседней квартиры Рената не допрыгнула. До черного кружочка доставала, а до кнопки — никак!
— Вова и Женя, станьте вот так, коленка к коленке. А я позвоню.
Рената сняла тапки, встала на коленки близнецов и дотянулась до звонка. Дверь открыла соседка тетя Таня.
— Тетя Таня! Там уже деревья привезли. Скорее. А то не достанется!
— Идем, Рена… Коля, пошли! Ребята зовут, — крикнула она в глубь квартиры.
У следующей двери Рената и Вовка подставляли коленки, а Женька звонил. Потом звонил Вовка. После него — сестры Каблуковы.
Через десять минут во дворе уже было полно народу. Ренатин папа и высокий мужчина в очках мигом открыли борта грузовика.
Осторожно, чтобы не повредить корни, брали с машины тоненькие топольки, раскидистые, с темно-красной корой вишенки, крепкие, будто отлитые из металла, трехлетние деревца ореха. Мама и соседка тетя Таня принимали у них саженцы и передавали дальше. Деревья-малютки, как по волнам, плыли из рук в руки к уже приготовленным для них ямкам. Папа говорил, наверное, что-то веселое, потому что мама и тетя Таня громко смеялись.
Рената тоже смеялась. И думала, что воскресник — это очень здорово. И ей уже совсем не было жалко тех билетов в кино, которые пропали.
Из магазина вышли две молоденькие продавщицы.
— Ох ты! Красота какая. Мы тоже сейчас! — и убежали. Вскоре все свободные продавцы и сам директор принялись за дело. Приехала большая машина-поливалка. Пожилой шофер дядя Вася поливал из шланга только что посаженные деревья. Рената услышала, как рядом заспорили два дяденьки.
— Дайте мне! Дайте посадить этот тополек, — просил директор магазина у высокого мужчины в очках. — Шустрый вы. За третье деревцо ухватились.
— А что, завидно? — улыбнулся высокий.
— Видите ли, дорогой товарищ, один какой-то ученый сказал: если человек за всю свою жизнь не посадил ни одного дерева… и еще что-то там не сделал… В общем, дрянь он, а не человек… А мне, знаете, как-то до сих пор не приходилось. Уступите мне этот тополечек! Ямку-то я выкопал…
— Ну, что ж, действуйте! Искупайте свой грех перед природой, — согласился мужчина в очках. — Тем более что я их посадил не одну тысячу. До войны в лесопитомнике работал.
Ребята сновали во всех направлениях. Собирались кучками. Обсуждали что-то. И снова бросались врассыпную. Они поддерживали деревца, пока корни засыпали землей, собирали камни, носили колья.
Рената обернула мягким байковым лоскутом тоненький ствол вишенки. Шпагатом привязала ствол к крепкому колу, вбитому папой.
— Пап! Теперь ветер не сломит ее, правда?
— Правда, Ренка… Вишенку не сломит. А вот тем деревцам тоже колья нужны. Беги и организуй еще штук двадцать.
— Ага, пап! Мы быстро. Мы хоть сто штук принесем! — И Рената побежала к товарищам…
* * *
Вечером друзья сидели на скамейке возле первого подъезда и любовались своим садом.
— Клава, а почему ваша мама не пришла деревья сажать? — спросила Рената. — Она же сказала: «Приду».
— Не знаю, — ответила Клава. — А папа в Москву уехав.
— А тебе что? Тебе больше всех надо? — накинулась на Ренату Сонька.
— Что ли, спрашивать нельзя? — удивилась Рената.
— Они и двор убирать не выходили, — сказал не то Женька, не то Вовка. — Все выходили, а они со своей мамочкой попрятались.
— Сам ты, дурак, прятался! Нас дома не было.
— И были! Твоя мать на балкон выходила. Я видел. А за дурака я тебе как дам палкой!
Сонька взвизгнула и отбежала от скамейки.
— Женя, не дерись, — Рената перехватила палку.
— А чего ж она. И я не Женька, а Вовка.
— Обманываешь! Я заметила. У тебя на штанах вон дырка зашита.
— Нет, Вовка! Давай поспорим?! — Он пощупал штаны и обернулся к брату: — Женька! Ты опять мои штаны стащил! Свои порвал, а теперь…
— А ты сам первый их схватил, когда одевался!
— Хитренький! Значит, опять на мой стул подсунул.
— А знаете что-о-о?! — перебила их спор Сонька. Она сделала такое таинственное лицо, что все разом спросили:
— Что-о-о?
— А у нас сберкнижка есть!
— Поду-у-маешь! — разочарованно сказали близнецы. — У нас тоже есть. Мы с мамой ходили деньги по ней получать.
— А у вас, Ренка, есть? — ехидно спросила Сонька.
— А зачем? У нас деньги в туалетный столик кладут, когда получка.
— Тю-у-у! — презрительно протянула Сонька. — У каждого должна быть сберкнижка. У нас аж три! У мамы. У меня. И у Клавки. Мама говорит, что у каждой порядочной семьи должна быть на книжке хоть тысяча.
— А что ли, мы не порядочные?! — спросила Рената.
— А, думаешь, порядочные? У вас и телевизора нет. И холодильника нет. И серванта тоже нет!
— А зато… зато у нас есть это… аж два шкафа с книгами! Большущих! — защищалась Рената.
— Тю-у-у, — присвистнула Сонька, — разве книжки много стоят! — Сонька торжествовала победу. Наконец-то она поддела Ренку. Пусть не задается.
Глаза Ренаты метались с одного лица на другое, ища поддержки. Но близнецы молчали. У них дома были и сберкнижка, и холодильник с телевизором. Клава что-то жевала губами и смотрела в сторону. На щеках Ренки выступили красные пятна. Что сказать? Как доказать, что они, Бикбаевы, порядочные?! И вдруг вспомнила:
