«Неинтересно!» – подумал он, но всё-таки воткнул пластмассовую вилочку в сосиску и осторожно откусил.
Антон думал, что не сможет проглотить ни куска, но через пару минут сосущая пустота из желудка куда-то пропала, а сосиска показалась вкусной. Да и фасоль была вполне ничего. Он быстро слопал всю порцию, а потом ещё выскреб ложечкой йогурт и выпил чаю с крекером.
После еды салон самолёта стал казаться Антону гораздо уютней. Тем более что на экранах, развешенных тут и там, начали показывать «Властелина колец». Антон надел наушники и почти забыл, где он находится и когда самолёт должен приземлиться.
Правда, через некоторое время Антону понадобилось прогуляться в хвост салона. Там, перед заветной дверью, топталась очередь из двух пенсионерок и мужичка в потёртом вельветовом пиджаке.
– Везде ждать приходится, – ворчала одна из старушек. – В поликлинике ждём, в собесе ждём. Тут и то ждём.
– Ничего, мать! – утешал её «вельветовый». – Здесь тебе не в собесе. Вон уж и дверь открылась.
Вернувшись на место, Антон посмотрел в иллюминатор.
Белым сверкающим покрывалом во всю ширь тянулись бесконечные облака.
Антон подумал, до чего же странно, когда облака не сверху, а внизу. А потом он задремал, и ему снилось, будто он кувыркается в этих облаках и на ощупь они мягкие и тёплые.
Сашка так расстроился из-за мобильника, что даже на Полюстровский рынок ехать расхотелось. Но время до первой вечерней электрички нужно было куда-то потратить. А рассматривать экзотических рыб он любил с раннего детства.
Уж на что, казалось бы, простая рыбка гуппи, и то сколько разных расцветок встречается. Никакой художник таких сочетаний красок не найдёт! Жаль только, что в аквариуме гуппи быстро изменяются и становятся все как одна серенькими. Поэтому дома Сашка их не держал – неинтересно.
В его аквариуме жила стая неонов, серебристо-голубых с ярко-алыми полосами у хвоста, и две скалярии, жемчужная и муарово-чёрная.
Сашка с мамой с давних пор выбирали тех рыбок, которым не требовалось особого ухода. Маме было некогда, а Сашка ленился. Нет, иногда он, конечно, менял воду, выдирал слишком густо разросшиеся водоросли и обирал со стенок многочисленных улиток, или как они там правильно назывались. Но на большее Сашке не хватало терпения.
Рыбки его интересовали чисто визуально. Приятно было смотреть, как стайка неонов носится туда-сюда по столитровому аквариуму или как плавно и грациозно шевелят плавниками скалярии. Но вот заняться всем этим всерьёз: читать статьи в журналах, обмениваться советами со знатоками, выращивать молодую поросль – Сашке казалось неинтересным.
Вот и на Полюстровский рынок он ездил просто посмотреть. Как в океанариум. То есть там было попроще, но зато и не стоило ни копейки.
В павильонах с рыбками Сашка бродил долго. Больше всего ему понравился маленький пресноводный скат, чёрный в жёлтую крапинку. Правда, стоил он немерено, но Сашка покупать и не собирался. Скат лениво шевелился в струях воды среди расходящихся от аэратора пузырей и пучил круглые глазки.
Налюбовавшись вволю, Сашка подмигнул ему и начал пробираться к выходу.
* * *
– Простите, вы не подскажете, где находится Институт машиностроения?
Сашка остановился. Ему улыбалась светловолосая веснушчатая девчонка. Волосы у неё были заплетены в длинную косу, но коса растрепалась, и выбившиеся прядки светились на солнце так, что у Сашки заслезились глаза.
– У меня вот и адрес есть, – показала девчонка сложенный листок бумаги. – Полюстровский проспект, дом четырнадцать. А найти не могу.
– Ну ты даёшь! – ляпнул Сашка, неожиданно для самого себя назвав её на «ты». – Иди себе по чётной стороне, увидишь длинное здание. Вот оно самое и будет.
– А в какую сторону? – уточнила девчонка.
– Ясное дело, в ту! – Сашка махнул рукой туда, откуда шла солнечная блондинка.
– Значит, я уже проскочила, – грустно заметила она. – Там вообще-то было какое-то длинное здание. Но на дверях, я точно видела, написано: «Театр».
Сашка фыркнул.
– Ты по какой стороне шла?
– По этой.
– Ну вот и понятно всё с тобой!
– Что понятно? – надула губы девчонка.
– А то! – объяснил Сашка. – Если бы ты шла по той, то заметила бы табличку. Там табличка висит с названием института.
– То есть театр – это на самом деле не театр, а институт?
– Ну да, – кивнул Сашка. – Там у них есть студенческий театр, вот про него на двери и написано.
– А ты откуда знаешь?
– Я туда, вообще-то, поступать собираюсь. В смысле, не в театр, а в институт.
– Серьёзно? – почему-то изумилась девчонка.
– А что такого?
– Да ничего. Просто я тоже.
Сашка посмотрел на собеседницу внимательнее. Он-то думал, что в Институт машиностроения поступают только парни. Или, если уж девчонки, то страшные как смертный грех. А эта была очень даже симпатичной.
– А ты на какой факультет хочешь? – поинтересовался Сашка.
Может, она на экономический собирается. Тогда и вопросов никаких нет. Вполне себе девчачий факультет.
– На технологический.
– Круто, – присвистнул Сашка. – А зачем тебе?
Девчонка посмотрела на него и презрительно сощурилась.
– Что значит – зачем? Учиться! У меня и мама его закончила. С красным дипломом, между прочим.
Сашка понял, что переборщил. Чего он пристал к ней со своими идиотскими вопросами? Мало ли, что он там себе думал. Женский факультет, мужской. Да какое ему дело, в конце концов, до этой девчонки? Он даже имени её не знает.
– А тебя как зовут? – спросила она, будто услышав его мысли. – Меня – Вероника.
– Саша. Очень приятно.
Голос почему-то прозвучал сипло и тихо.
– Мне тоже, – улыбнулась Вероника.
Сашка лихорадочно соображал, как продолжить разговор. Вот почему, когда нужно позарез, все мысли из головы улетучиваются?
– А тебе мама не рассказала, что на дверях института «Театр» написано? – нашёлся он через пол минуты напряжённого молчания.
– Она не знает, что я сюда поступать буду, – слегка помрачнела Вероника. – Она думает, что я документы в университет подам. На филфак. А я не хочу.
«Надо же!» – снова удивился Сашка.
– А хочешь, я тебя провожу? – вдруг предложил он. – Здесь же недалеко.
– Проводи. А то я опять заблужусь, – повеселела Вероника.
– Ну это вряд ли. А со мной – исключено.
– Какой ты самоуверенный! – заметила Вероника и снова улыбнулась.
Она то и дело улыбалась. А ещё щурилась и морщила веснушчатый нос. Но это её не портило, а придавало вид задорный и совсем-совсем девчачий. Будто она не одиннадцатый класс заканчивает, а самое большее – шестой.
Хоть Антон давно это знал, но всё равно не переставал удивляться. Как же так – летели почти десять часов, а если смотреть на стрелки, то всего три с половиной. Нет, конечно, понятно, что разница во времени между Владивостоком и Петербургом – шесть часов. Но всё равно странно.
Обиднее всего было то, что он так ничего и не увидел в иллюминатор. То есть почти ничего. Потому что, во-первых, всё-таки разглядел в просвете между облаками какой-то большой город, казавшийся обрывком выпуклой карты, усыпанной бисеринками огней. А во-вторых, Антон видел сами облака.
Когда стюардесса объявила о том, что самолёт идёт на посадку, Антон пристегнул ремень и так и прилип к иллюминатору. Вот теперь-то уж точно будет на что посмотреть. Жаль только, снова заложило уши.
Антон поморщился.
– Что случилось? – испугалась мама.
– Уши, – пробормотал Антон. – Как будто вату засунули.
– А ты открой рот и зевни пошире, – посоветовала мама.
– Зачем это?
– Ты попробуй, – мама улыбнулась. – Ну вот как я.
Она открыла рот и старательно зевнула. Антон последовал её примеру. Ему показалось, что ушам стало легче. Он зевнул ещё раз, а потом ещё. У него даже нижняя челюсть слегка заболела.
– Ну как? – поинтересовалась мама.
– Помогает, – кивнул Антон. – Не совсем всё прошло, но лучше точно стало.
И он снова повернулся к иллюминатору.
Земля приближалась. Антон рассмотрел зелёные шары деревьев, узкую, будто прочерченную по линейке, полосу дороги с разноцветными крохотными автомобильчиками, блестящую ленту реки. Вдали промелькнули кубики домов, а потом самолёт опустился так низко, что всё пространство под ним стало серым и гладким.
«Посадочная полоса!» – догадался Антон, и почти сразу же ощутил пружинистый толчок. Самолёт уже не летел, а катился, слегка подпрыгивая и замедляя ход.
– Ура! – выкрикнул Антон, не стесняясь.
Всё равно из-за шума двигателей никто, кроме мамы, не расслышал бы.
– Ура, – согласилась мама и неожиданно прижала голову сына к своему свитеру.
Свитер легонько пах апельсинами и чем-то ещё, чуть горьковатым и свежим. Это было так привычно и по-домашнему, что на мгновенье Антону показалось – никуда они не улетели. Вот сейчас он зажмурится, откроет глаза и увидит свою комнату. И бабушку, и кота Барсика.
