— Слава Звездному племени! — воскликнула Песчаная Буря, завидев целителя. — Огнезвезд, Воробей Уже здесь. Держись, прошу тебя!
— Что случилось? — спросил Воробей, бережно ощупывая бок предводителя. В животе у него похолодело, когда он наткнулся на длинную рану, из которой упругими толчками вытекала кровь.
— Мы патрулировали границу, и вдруг выскочила лиса, — пояснил Крутобок. — Мы прогнали ее, но… — он осекся и замолчал.
— Найдите паутину, — коротко приказал Воробей. Потом принялся разжевывать хвощ в целебную кашицу. «Где же Листвичка? — в страхе спрашивал он себя, — Не уверен, что смогу все сделать правильно!»
Воробей тщательно смазал глубокую рану и приложил к ней паутину, принесенную Крутобоком, но еще не закончил перевязку, как услышал, что едва слышное дыхание Огнезвезда стало замедляться, а затем и вовсе оборвалось.
— Он теряет жизнь, — прошептала Песчаная Буря.
Но Воробей упрямо продолжал наносить мазь, чтобы Огнезвезд не обессилел от потери крови, когда снова придет в себя. Время тянулось невероятно медленно, и Воробей холодел от страха, пытаясь лихорадочно подсчитать, сколько жизней осталось в запасе у предводителя Грозовых котов.
«А вдруг это последняя? Нет, не может быть!» — в отчаянии думал он.
Когда целитель почти потерял надежду, Огнезвезд вдруг мучительно закашлялся и снова начал дышать. Затем он с трудом приподнял голову.
— Спасибо, Воробей, — слабо прошептал он. — Не волнуйся, все обошлось. Через несколько мгновений я буду в полном порядке.
Но когда предводитель побрел в лагерь, тяжело опираясь на плечо верного Крутобока, а Песчаная Буря взволнованно потрусила рядом с ними, Воробей понял, что никогда не сможет простить себе этого случая. «Мне нужен был совет Листвички, а ее не было рядом!» — упрямо думал он. Целитель увидел свою бывшую наставницу лишь возле самого лагеря. Она охотилась у границы с племенем Ветра, поэтому Иглолапка не сумела вовремя разыскать ее.
— Ты сделал все, что мог, — заверила Листвичка Воробья, когда он рассказал ей о случившемся. — Порой все наше искусство бессильно помочь раненому.
Но Воробей не был в этом уверен, он вбил себе в голову, что Листвичка непременно спасла бы Огнезвезда, окажись она рядом.
«Из- за меня мой предводитель потерял еще одну жизнь, — в который раз горько укорил он себя. — Какой же я после этого целитель?»
Закончив перебирать травы, Воробей набрал полную пасть крестовника и пошел в палатку старейшин. Протиснувшись под ветки орешника, он наткнулся на Кисточку, негромко похрапывавшую под стволом, а чуть поодаль нашел Пурди и Долгохвоста, оживленно обсуждавших что-то в тени каменной скалы.
— … и этот барсук, понимаешь, явно напрашивался на неприятности, поэтому я решил его выследить и… — Пурди замолчал, увидев вошедшего Воробья. — Здорово, юнец! Чему обязаны такой честью?
— Съешьте-ка вот эти травы, — буркнул Воробей, бросив стебли на землю и аккуратно разделив их лапой натри равные кучки. — Это крестовник, он придаст вам сил.
Он услышал, как Пурди шумно засопел, склонившись над травами.
— Эти стебельки дадут нам сил? Ох, что-то мне не верится!
— Не суди о траве по стебельку, — сквозь зубы прошипел Воробей. — Просто съешь и дело с концом, Я ты тоже. Долгохвост.
— Как скажешь, — покладисто согласился слепой кот. Он подошел к Воробью и слизнул с земли свою порцию крестовника. — Давай, Пурди! — подбодрил он друга, пережевывая траву. — Честное слово, это поможет. — Воробей отметил про себя, что голос у Долгохвоста звучал хрипло, а походка стала слабой и неуверенной. Шерсть у Воробья начала потрескивать, словно перед грозой. Все Грозовое племя страдало от голода и жажды, но Долгохвост особенно тяжело переносил засуху. Воробей подозревал, что слепой кот делится своей водой и пищей с Кисточкой.
«Нужно постараться застать Пурди одного и хорошенько расспросить его обо всем, что тут происходит», — решил он.
Пурди продолжал недоверчиво кряхтеть и хмыкать, однако Воробей слышал, как он нехотя жует крестовник.
— На вкус еще хуже, чем с виду, — пожаловался старый кот.
Воробей подобрал с земли оставшиеся стебли и подошел к Кисточке. Старуха уже подняла голову, разбуженная их голосами.
— Чего тебе надо? — сварливо спросила она. — Неужели в этом лагере нельзя хоть ненадолго вздремнуть спокойно?
Воробей немного успокоился, обнаружив, что старая кошка нисколько не утратила своей обычной ворчливости. Это означало, что она пока сносно переносит жару. Вот если бы Кисточка вдруг стала кроткой и ласковой, тогда дело плохо!
— Крестовник, — сухо пояснил Воробей. — Съешь его.
Кисточка страдальчески вздохнула.
— Я так понимаю, что ты не отцепишься, пока не накормишь меня этой пакостью? Ладно, будь по-твоему, но с одним условием. Пока я ем, ты расскажешь мне, что было на вчерашнем Совете.
Дождавшись, пока старуха возьмет в рот первую порцию крестовника, Воробей начал пересказывать старейшинам события вчерашней ночи.
— Что? — взвизгнула Кисточка и даже закашлялась, поперхнувшись целебной травой, когда Воробей дошел до требований Пятнистой Звезды. — Она заявила, что все озеро и вся рыба принадлежат Речному племени? Неужели старуха совсем из ума выжила?
— Так она сказала, — пожал плечами Воробей. — Объявила перед всем Советом, что Речному племени должна достаться вся рыба, потому что ничего другого они не едят.
— И Звездное племя спустило ей такую наглость? — прошипела Кисточка. — Не напустило тучи, не закрыло луну?
— Если бы это случилось, Совет был бы сорван, — угрюмо ответил Воробей. — Но все прошло спокойно.
— Не понимаю, о чем только думают наши предки? — возмущенно воскликнула Кисточка. — Неужели они могли спокойно слушать, как какая-то блохастая выскочка запрещает всем остальным племенам пользоваться озером?
Воробей не нашелся с ответом. Он не получал никаких посланий от Звездного племени с тех самых пор, как в лесу началась засуха. «Листвичка, наверное, смогла бы как-нибудь поговорить с предками, — с новой горечью подумал целитель. — Они бы подсказали ей, как помочь племени».
Оставив разгневанную Кисточку доедать крестовник, Воробей выбрался из палатки старейшин и вышел на поляну. Проходя мимо палатки оруженосцев, он почувствовал неожиданные запахи и остановился.
— Это еще что такое? — раздраженно фыркнул целитель.
Подойдя к палатке, он просунул голову в папоротники, закрывавшие вход. Теперь ему была слышна шумная возня и приглушенный шепот.
— Голубичка! Искорка! — рявкнул Воробей. — Быстро вылезайте отсюда! Вы пока еще не оруженосцы, вам тут делать нечего!
Котята поспешно выскочили из палатки и, с трудом сдерживая смех, остановились перед рассерженным целителем.
— Мы только осматривались! — пояснила Голубичка, — Мы ведь уже совсем скоро станем оруженосцами, вот и хотели выбрать себе самые лучшие места в палатке.
— Чтобы спать рядышком, — подхватила Искорка. — Мы хотим никогда не разлучаться и вместе тренироваться!
— Да, — кивнула Голубичка. — И не будем ходить в патрулирование с другими котами, только вместе!
Воробей громко фыркнул, не зная, сердиться ему или смеяться.
— Это все только ваши мечты, мои милые. Спать вы будете там, где вам укажут старшие оруженосцы. А наставники будут приказывать, когда, где и с кем вам предстоит охотиться и тренироваться.
Несколько мгновений котята ошарашено молчали. Потом Голубичка возмущенно крикнула:
— А вот и неправда! Все равно все будет по-нашему! Идем, Искорка, расскажем Белолапе, что мы были в палатке оруженосцев!
Котята с визгом скрылись в детской, а Воробей еще немного постоял на поляне. Странная боль теснила его грудь. Когда-то он тоже был котенком и верил, что у него есть мама, которой можно рассказать обо всех своих приключениях… А теперь у него осталась только Листвичка.
И тут, словно вызванный его невеселыми мыслями, запах настоящей матери Воробья заструился к нему со стороны входа в лагерь. В следующий миг на поляну выбежал охотничий патруль. Принюхавшись, Воробей понял, что все охотники — Дым, Бурый и маленький оруженосец Шмелелап — вернулись домой с дичью. Все, кроме Листвички.
«Она может только блох ловить! — сердито осклабился Воробей. — Какая из нее воительница, если она всю жизнь перебирала травы и лечила больных? Она целительница и должна помогать мне в работе, а не делать вид, будто все ее прошлое исчезло в один миг, когда правда вышла наружу!»
Воробей услышал, что Листвичка направляется к нему, но у него не было никакого желания разговаривать с ней. Поэтому он резко отвернулся, когда она проходила мимо, но все-таки успел почувствовать грусть, невидимым облаком окружавшую бывшую целительницу. Листвичка не сделала попытки заговорить, но от Воробья не укрылось ни ее одиночество, ни горечь поражения, разбившая ей сердце. Всегда оживленная и деятельная, Листвичка теперь словно угасла, дух ее был окончательно сломлен.
