— Тоже мне программист. Кому нужна твоя программа! — презрительно фыркнула Ленка.
— Кому надо, тому и нужна. Мне для журнала заказали, — как бы невзначай сказал Женька.
— Трепло, — бросила Ленка.
— В своём отечестве пророка нет, — изрёк Женька.
— У тебя что, с головой не всё в порядке?
— Гениальность — это разновидность сумасшествия, — продолжал он сыпать афоризмами.
— Точно, больной, — покачала головой Синицына.
На большой перемене, когда все ринулись из класса в буфет, Женька достал компьютерный журнал и углубился в созерцание страницы.
— О, журнальчик! Клёво! Что это? — увидев яркую обложку, заинтересовался пробегавший мимо Петухов.
Женька даже не успел рта раскрыть, как Синицына выпалила:
— Выпендривается.
— Про Билла Гейтса, наверное, тоже говорили, выпендривается, — заметил Женька.
— Это кто такой? Бас-гитарист, что ли? — спросил Петухов.
— Темнота ты, Петух! Это создатель Ай Би Эм, — с видом превосходства просветил его Женька.
— Ага, и наш Москвичёв — тоже компьютерный гений, — язвительно произнесла Синицына.
И тут её взгляд упал на журнал, который Женька предусмотрительно открыл на нужной странице. Синицына увидела Женькину фамилию, напечатанную крупными жирными буквами, и глаза у неё полезли на лоб.
— Так это правда? — пролепетала она.
Женька понял, что настал момент его триумфа, и со скромностью, свойственной гениям, молча пожал плечами.
В это время в разговор встряла Майка, которую по праву считали местным бюро новостей. При виде подписи под статьёй её тоже хватил столбняк, но она довольно быстро пришла в себя и закричала:
— Ребята, смотрите! Москвичёва в журнале напечатали!
Все, кто на этот момент не успел убежать на штурм буфета, тотчас ринулись изучать подпись под статьёй, потому что из всей статьи это было самое понятное место.
— Пойдёмте покажем Николаю Александровичу, — с энтузиазмом предложила Майка.
Женька понял, что слава таит в себе подводные камни. Он вовсе не жаждал встречи с учителем информатики.
— Ты что, с ума сошла?! Я же засекреченный, — сказал он первое, что пришло на ум.
— Как засекреченный? — ахнула Синицына.
— Очень просто. Про меня вообще никому говорить нельзя, потому что на меня охотятся. Я только вам открылся, — таинственным голосом поведал Женька.
— А кто за тобой охотится? — живо заинтересовалась Майка.
— Кто, кто — иностранные разведки.
— Вот зажигает! Нужен ты им больно. Они и не таких спецов покупают. За большие бабки кто хочешь продастся, — недоверчиво усмехнулся Петухов.
— Я за деньги не продаюсь, — отрезал Женька. И трагически добавил: — Так что если проболтаетесь, мне конец.
Несмотря на предупреждение, весть о том, что Женька — большой знаток компьютеров, быстро разнеслась по школе, и новоиспечённый программист во всей полноте осознал, что быть компьютерным гением гораздо труднее, чем он предполагал. Ребята потянулись к нему с вопросами. Женька напускал на себя важный вид, ссылался на занятость и советовал почитать литературу для «чайников», но понимал, что долго так не продержаться.
События развивались стремительно. В тот день Лена Синицына объявила, что Вадика Груздева показывали по кабельному телевидению. Это был удар ниже пояса. По сравнению с показом по телеку ничтожная подпись в журнале тотчас померкла. Чаша весов склонялась явно не в пользу Женьки.
Женька было сник, но фортуна вновь улыбнулась ему. Недалеко от школы телевизионная передвижка проводила очередной социологический опрос. На перемене Женька сорвался из класса и изъявил желание быть опрошенным, но журналистка не оценила его порыва поделиться с обществом своим мнением. Нужно было придумать что-нибудь ещё.
Вернувшись в класс, Женька махнул рукой в сторону окна и громко сказал:
— Видели? Телевизионщики приехали. Откуда они только пронюхали? Меня выжидают. Хотят интервью взять.
— Что же ты тогда здесь сидишь? — удивилась Лена Синицына.
— Мне это ни к чему. — Женька безразлично пожал плечами. — Я за славой не гонюсь. Не такой я человек. Не то что некоторые: чуть научатся по клавишам стучать и тут же на телек бегут.
В это время прозвенел звонок на последний урок. За сорок пять минут Женька успел напрочь забыть о том, что его «караулят» журналисты, и беспечно вышел из школы вместе с остальными. К этому времени телевизионщики как раз завершили свою работу и неспешно сворачивались. Майка оценила ситуацию и решила, что оставлять бедных журналистов ни с чем — нехорошо. Надо восстановить справедливость. Общество должно знать своих героев и тех, кто живёт рядом с ними.
— Ребята! Тащи Москвичёва к камере. Не зря же журналисты приезжали, — сказала Майка.
Поначалу её предложение не вызвало энтузиазма. Если Москвичёв кому нужен, то пусть с ним сами и разбираются. Но тут Майка добавила:
— Может, и нас по телеку покажут.
Её реплика тотчас возымела действие.
— Точно! Слабо в новостях засветиться?! — подхватил Юрка Петухов.
Осознав всю серьёзность ситуации, Женька в панике воскликнул:
— Нет! Не буду я давать никакого интервью.
— Ты чё, совсем уже? — Петухов покрутил пальцем у виска и обратился к остальным: — Да чего его слушать? Если надо, значит, надо!
Ребята схватили упирающегося Женьку и потащили к камере. Проявляя чудеса скромности, Женька отбивался изо всех сил, но с целым классом ему было не совладать. Скоро он предстал перед телевизионщиками, и Майка возвестила:
— Вот! Мы к вам Москвичёва привели.
— Кого? — не поняла журналистка.
— Женю Москвичёва. Он в нашем классе учится и пишет научные статьи.
Просто он очень скромный, — пояснила Лена Синицына и поспешно вытащила из портфеля журнал, который Женька щедро подарил ей с автографом.
Пробежав глазами статью, журналистка смерила Женьку удивлённым взглядом и начала проявлять к нему интерес. Женька понял, сопротивляться бесполезно, и он сдался. Интервью длилось недолго. К счастью, журналистка не стала копаться в тонкостях компьютерного программирования. Евгений Москвичёв, как и подобает гению, был немногословен. Репортаж обещали показать в калейдоскопе новостей. Все были счастливы, лишь герой дня выглядел подавленным.
— Переживаешь, что тебя рассекретили? — участливо спросила Синицына.
Глядя в её полные обожания глаза, Женька подумал: может быть, неплохо, что он дал интервью.
Прошло три дня. Поначалу Женька нервничал, но постепенно успокоился и стал с удовольствием греться в лучах славы.
Сигнал тревоги прозвучал, когда на перемене в класс зашёл Николай Александрович.
— Москвичёв, говорят, ты занимаешься программированием и даже пишешь статьи в серьёзные журналы? — спросил он.
В душе у Женьки шевельнулось предчувствие, что скоро его славе придёт конец. Если разговор пойдёт о компьютерных программах, то ему хана. Дальше компьютерных «ходилок» и примитивных «сшибалок» его познания не простирались. «Может, симулировать потерю голоса?» — решил он и молча кивнул.
— Представляешь, какое совпадение. Мой друг занимается той же самой проблемой и тоже пишет статьи. Могу познакомить. Его зовут Евгений Олегович Москвичёв.
Глубина Женькиного падения была ужасающей. Все посмеивались и подтрунивали над ним. От насмешников не было прохода, а количество приставших к нему кличек превышало все разумные пределы. Как только его не называли — и Программист, и Автограф, и Билл Гейтс.
Женька стойко выносил превратности судьбы. У каждого в жизни бывают чёрные полосы, главное — не унывать, решил он. Зато он понял, почему знаменитости не любят журналистов. Теперь само слово «интервью» вызывало у него острую неприязнь. Ведь кто знает, как долго он оставался бы компьютерным гением, если бы паршивые папарацци не рассекретили его.
Денёк выдался солнечный. Пообедав и наскоро выучив уроки, Женька забежал за Лёхой, но тот был ещё не готов. Пока медлительный Лёха одевался, Женька стал от нечего делать читать газетные объявления.
— Во зажигают! Видал, сколько чудиков колдует? Смотри-ка, на успех в деньгах кодируют. Тебе не надо? — насмешливо спросил он.
— Лучше б меня от двойки по математике закодировали, а то скоро контрольная. Отец на уши встанет, — мрачно изрёк Лёха, натягивая ботинки.
И тут в голове у Женьки что-то щёлкнуло. Он почувствовал прилив вдохновения, как случалось всякий раз, когда его посещала очередная сногсшибательная идея.
— Лёха, ты гений! — воскликнул он.
Лёха искоса посмотрел на него: шутит, что ли? Не то чтобы он считал себя дураком, но всё же надо признаться, гением его ещё ни разу не называли. Между тем Женька продолжал:
