к двери. И тотчас дверь без предупреждения дежурного распахнулась, вошла наша классная руководительница, а вслед за ней три незнакомых мальчика. Рассмотреть их сразу я не мог, потому что следил за полетом своей ласточки. Когда она совершила посадку на голове учительницы Костовой, мне стало понятно, что я, видимо, переусердствовал.
— Так, Саша, молодец! — нервно похвалила меня она.
Учительница бросила мое легкокрылое произведение в мусорную корзину и уже спокойнее продолжала:
— Дети, с этого дня и до следующего понедельника братья Илья, Борис и Петр Досевы, артисты цирка «Континенталь», будут вашими одноклассниками. Примите их, как подобает сознательным пионерам. Помогайте им, если понадобится, потому что жизнь у них нелегкая. Когда вы отдыхаете дома, они на манеже показывают свой опасный номер. Вчера, например, им пришлось участвовать в двух представлениях — дневном и вечернем.
Мальчики были совершенно одинаковы: невысокие, русоволосые, в блестящих серых костюмах. Они даже смотрели одинаково: скромно и вместе с тем задорно. Вы не смогли бы различить их, как не смогли бы различить трех фотографий, отпечатанных с одного негатива.
Со второй парты раздался мелодичный голос Калинки:
— Товарищ Костова, это, кажется, трио «Тринидад»?
Но Крум авторитетно отрубил:
— Глупости! Те трое совсем не похожи: негр, индеец и белый!
Классная руководительница успокаивающе подняла руку:
— Дети, не будем спорить зря. Илья, Борис и Петр все объяснят нам сами.
Кто из них Илья, кто Борис, а кто Петр, наверное, знали только они. Первым заговорил близнец, стоявший слева, — медленно, тихо, немножко в нос. Потом ему стали помогать остальные братья. Мы поняли, что они болгары, но родились на острове Тринидад, в Атлантическом океане, близ берегов Южной Америки. Поэтому и цирковой номер у них так называется. Их отец — фокусник Дими Дос, это сокращенно от имени и фамилии: Димитр Досев, а их сестра — танцовщица Хуанита. Ее так и зовут, это ее настоящее имя. Мать у них умерла, когда им было по два годика. С тех пор они живут в Болгарии. Только в прошлом году они пробыли месяц на Тринидаде, но не как артисты, а как обыкновенные экскурсанты.
Классная руководительница разместила гостей за разными партами: впереди, в третьем ряду, — с Калинкой; в среднем ряду — с Жорой Бемолем и в первом — за последней партой, с Парашкевом. В общем, их усадили там, где были свободные места. Таким образом, один из Досевых оказался недалеко от меня. Я мог незаметно рассматривать его правым глазом, сколько мне хотелось.
— А теперь — успехов вам в учебе! — пожелала Костова и вышла из класса.
Только я хотел было проверить, насколько пострадала моя ласточка, нельзя ли ее реставрировать, как дежурный выкрикнул:
— Класс, встать!
Мы вытянулись, как солдаты. Вошел учитель Ставрев, надрываясь под тяжестью указки, журнала, циркуля и треугольника, — все эти предметы были один больше и тяжелее другого. Дежурный кинулся ему помогать. Когда весь багаж перекочевал на стол, учитель опустил очки на самый кончик носа и сказал:
— Да!
Это означало, что мы можем садиться.
— Сегодня мы познакомимся с геометрическим телом, которое называется конусом. Конус, как вы еще не знаете, но как я сейчас вам скажу…
Внезапная осечка. Что у него, язык отнялся? Или вдруг забыл определение? Но я-то знаю, язык у Ставрева что надо и все задачи, теоремы, определения обычно слетают с этого языка беспрепятственно, потому что он только этим и занимается. Я приподнялся и увидел, что взгляд учителя прикован к тринидадцу, сидящему рядом с Калинкой.
— Новый ученик, а?
Тот вытянулся в струнку:
— Новый, товарищ учитель. Петр Димитров Досев.
— Хорошо, садись.
— Слушаюсь.
Учитель Ставрев медленно пошел к доске. В одной руке он крепко сжимал циркуль, в другой — треугольник. Вылитый рыцарь с копьем и щитом! Я ждал, когда учитель основательно повернется к доске и даст нам возможность расслабиться, как он вдруг резко направился к среднему ряду:
— Досев, сейчас же встань!
Второй близнец встрепенулся.
— Тебе что, за второй партой неудобно?
— Не знаю, товарищ учитель, я ведь здесь, за пятой…
— Согласно школьным правилам ты можешь передвигаться по прямым, кривым, окружностям, эллипсам только на переменах. На первый раз прощаю, поскольку ты еще новенький, но имей в виду, что со мной такие штучки не проходят!
— Я хочу сказать…
— Ты хочешь, а я не хочу. Сядь!
— Слушаюсь.
Чтобы успокоиться, учитель Ставрев сделал несколько шагов вдоль стены, потом к двери, повернул обратно и дошел до последней парты. Когда он увидел там невозмутимо сидевшего третьего близнеца, очки подпрыгнули у него на носу:
— Досев, твое нахальство приближается к бесконечности.
Мальчик учтиво поднялся.
— Ты, кажется, специально выжидаешь подходящий момент, чтобы перебегать с парты на парту?
На этот раз почувствовал необходимость вмешаться наш отрядный председатель:
— Товарищ Ставрев!
Тот повернулся и метнул к нему через очки огненную диагональ:
— Валентин, не вмешивайся!
Но Валентин не оробел. Он скомандовал остальным Досевым:
— Встаньте!
Они выпрямились. Учитель начал их рассматривать, как будто перед ним было чудо, потом, сгибая циркуль, медленно проговорил:
— Прекрасно, мальчики! Вы — как равновеликие геометрические фигуры.
— Это потому, что они близнецы, — объяснил ему Валентин. — Они выступают в цирке и будут учиться с нами неделю.
Учитель Ставрев погладил самого близкого к нему Досева по кудрявым волосам и засмеялся так сердечно, как не смеялся до сих пор никогда. Мы — тоже. Когда человек смеется, секунды летят быстрее. Это особенно важно на уроках математики. Отсмеявшись, учитель вытер слезы большим зеленым платком, снова стал серьезным и сказал:
— Так… Конус есть округлое тело, ограниченное основанием — кругом и замкнутой окружающей поверхностью, заканчивающееся
