на лестничную площадку, позвонила Степанычу. До Кости долетал ее звонкий голос. «Степаныч», — кричала она, не дожидаясь, когда ей откроют. Потом он услышал, как щелкнула дверь и раздался хриплый голос Степаныча: «Привет, Лизавета. Заходи, что остановилась на пороге?» Костя знал, Степанычу главное заманить Лизавету. Она ему ответила: «Мы с Костей уходим… Одолжи десятку». «Счас, — голос у Степаныча услужливый. — Вот… А хочешь больше? Не стесняйся».
Костя услышал, как хлопнула дверь у Степаныча, резко повернулся спиной к входящей матери и уронил повестку на пол. Лиза тут же заметила ее и подхватила.
— Записка? От девчонки?
— Отдай! — приказал Костя.
— Не отдам, — рассмеялась Лиза. — Мне тоже интересно ее прочитать.
Костя бросился к матери, та увернулась, записку она сжала в кулаке и спрятала за спину. Он пытался вывернуть ее руку.
— Ты сильный, а я сильнее, — сопротивлялась Лиза, ей было весело от этой игры.
Но Костя все-таки разжал кулак матери и взял повестку. Он развернул ее, помедлил, посмотрел на мать и очень естественно удивился:
— Черт! Совсем забыл. Меня вызывают в суд. — И как только он произнес эти слова, сразу почувствовал облегчение.
— В суд? — испуганно переспросила Лиза. Схватила повестку, пробежала глазами, ничего не поняла и во второй раз прочитала вслух: «К. Зотикову явиться в суд второго участка Пролетарского района. Явка обязательна». — Она посмотрела на сына. Ей вдруг стало страшно. — Что ты сделал, Костя?
— Ничего, — стараясь держаться беззаботно, ответил Костя.
— Ну, рассказывай. — Лиза присела на краешек стула. Глаза тревожные. — Только без вранья. Я ведь не дура, понимаю, просто так в суд не вызывают.
— Я свидетель. Понимаешь, сви-де-тель!..
— А что ты кричишь? — Лиза посмотрела на сына с подозрением.
— Ну от тебя можно взбеситься! Сначала задаешь вопросы… Говоришь, только без вранья! А когда я тебе врал, ну, когда, скажи?! А, не помнишь! Ты лучше за собой последи, как у тебя с враньем?.. — Костя возбужденно бегал по комнате, размахивал руками, всем своим видом изображая неудовольствие. — Потом спрашиваешь, почему я кричу? А я, к твоему сведению, кричу, потому что вижу — ты мне не веришь. Я вижу, вижу… Смотришь на меня с большим подозрением. А это неприятно, и вообще я потерял желание тебе рассказывать…
— Ну хорошо, ну успокойся. — Лиза обняла сына, но он вырвался. — Я сижу. — Она села. — И не двигаюсь, и тебя не перебиваю… Рассказывай.
— Случилось еще в январе. — Костя заставил себя говорить спокойнее, сдерживая волнение. — Помнишь, тогда был жуткий холод. А я опаздывал после музыкалки на репетицию. Я не люблю, когда ребята ждут. Ну, в общем, спешил… Выскочил — вижу, стоит «Волга». Мотор тарахтит, шофер рядом. Спросил — подвезешь? И поехали. А когда он сбил двоих… старика со старухой…
— Сбил? — вскрикнула Лиза. — Насмерть?
— Да нет, не бледней, те оклемались. Ну так вот, когда он сбил, то смылся. Только пятки замелькали. — Костя врал складно, история была накатанная. Он сейчас сам в нее верил, будто и вправду было так, как он рассказывал. У него даже появилось желание обрисовать всю историю в красках. — Значит, он убегал на моих глазах, а я стою, как прикованный. Ну точно парализовало. Из машины вылез и стою. Потом побежал следом, потом вспомнил, что забыл сакс, вернулся, и тут какая-то тетка вцепилась в меня… Да, я забыл: когда он сбил этих стариков, то на улице не было никого, а когда я вернулся за саксом, подвалил народ. Ну и тетка, которая меня схватила, тоже стояла среди прочих… Я был за их спинами, но она меня усекла и наскочила, она такая оголтелая, завопила, заголосила: «Я шофера поймала-а-а! Помогите!.. Он вырывается!» А я и не вырывался, тихо стоял. А тут появилась милиция, раньше «скорой помощи»: где, говорят, шофер? Ну, я им отвечаю, никакой я не шофер, я машину водить не умею.
— Как не умеешь? — удивилась Лиза. — Ты же ходил на курсы. Значит, врал, а говоришь, что не врешь?
— Не врал я тебе! — опять взметнулся Костя. — Им соврал, что не умею. Ну сама рассуди: шофер сбежал, вокруг толпа, человек лежит сбитый, а я вылезаю из машины. Попробуй докажи, что ты не верблюд. Не докажешь, я это сообразил. И хорошо, что соврал: эта машина оказалась угнанной, а ее водитель — угонщик. Он, выходит, сразу два преступления совершил: угнал машину и сбил человека. С нашей милицией надо осторожно, если бы я не соврал, они бы на меня могли повесить всех собак. И что угнал, и что сбил…
— Ой, как мне не нравится эта история, Костик. Она запутанная, — сказала Лиза. — А ты почему до сих пор молчал?
— Не хотел тебя расстраивать. Ты бы ругаться стала, знаю я, зачем я езжу на леваках, денег нам и так не хватает… и то и се…
Костя остановился около Лизы. Та обняла его и прижала к себе. Они почему-то оба замолчали, сами не зная почему. Страх вошел в их души, и они почувствовали, что наступает на них что-то большое, темное, неотвратимое. Наконец у Лизы по губам пробежала робкая улыбка.
— Я знаю, ты у меня хороший, — сказала она. — Ну, рассказывай дальше — до конца.
— Мать, ей-богу, дело выеденного яйца не стоит. Следователь меня сразу отпустил. Говорит, гуляй, парень, когда нужно будет, вызовем. А еще там был один мент, фамилия Куприянов, лицо у него такое длинное, лошадиное, узнал меня. Ты, говорит, не иначе — знаменитый Самурай! Моя дочь — твоя фанатка. Бешеная поклонница.
— Так прямо и сказал? Бешеная поклонница? До чего дожили — милиция увлекается роком. — Лизе немного полегчало, и она тихонько засмеялась. — Надо же, ну времена. Меня за рок выволакивали с танцплощадки. А один раз даже отвели в отделение. Я с тех пор милиции как огня боюсь. — Она посмотрела на себя в зеркало. — Что-то я бледная. — Неясное волнение еще жило в ней, она провела рукой по щеке, вытащила из сумочки румяна, подкрасила скулы. — Конечно, все внутри оборвалось. Ноги до сих пор дрожат.
— Ну, мы идем или нет? — спросил Костя. Ему хотелось побыстрее вырваться на улицу.
— Конечно идем! — Лиза рассмеялась, на этот раз громко и уверенно.
Они шли по шумным улицам города, вдыхали густо осевший дым, перемешанный с гарью машин, перебегали в неположенных местах, шоферы их ругали, а они беззаботно смеялись в ответ, совершенно ни о чем не думая.
— Можно сказать, мне повезло, — выкрикнул Костя. — Завтра контрольная по химии. А я слинял по уважительной причине.
— Не хватает, чтобы ты из-за
