этом! Все время упражняйся! А то станешь шепелявым.
— А тепель вы скажете, как вам живется?
— Ну, как всегда: два дня плохо, а на третий и того хуже…
— А почему вам плохо?
— Потому что тебе и твоему «папочке» прекрасно…
Палько очень любит рабочих. Они его друзья-приятели и заменяют ему сверстников. Всякий раз, когда ему позволяют выйти из дома, он бежит к ним. Он подходит к конвейеру и у всякого спрашивает, кто что делает. Рабочие охотно ему отвечают. Они тоже его любят. Они знают, как и откуда попал он к фабриканту. И прозвали его Глупышкой.
— Дядя в саже, а зачем столько угля в печь блосать? — спрашивает Палько у кочегара.
— Чтобы огонь был побольше.
— Лазве вам холодно? Ведь здесь такая жала.
— Не нам это тепло нужно, — отвечает кочегар, снова открывая круглую железную дверцу печи и бросая в пламя широкой лопатой блестящий черный уголь.
Из печи пышет таким жаром, что Палько отступает назад, закрыв глаза ладошками. А этот дядя кочегар совсем близко стоит от огня, пока набросает угля в печь. У этого бедняги все лицо опалено. Даже бровей нет! А одежда какая! Черная, будто уголь, и блестит, словно туфельки Палько.
— Дядя, а у вас эти часы холошо идут?
— Какие еще часы?
— Ну вот эти, вы на них глядите сейчас.
— Да это и не часы вовсе, а манометр.
— А зачем?
— Ну вот гляди. Я бросил уголь в печь, большой огонь развел. Над печью котел с водой. Вода в котле кипит, клокочет и в пар превращается. Пар вон выйти хочет, попадает на кулачки, давит на них, и тогда эти кулачки двигаются. С кулачками соединены колеса, а с колесами — через трансмиссии из кожаных ремней — на фабрике все машины соединены. Так конвейер приходит в движение, и рабочие, которые работают на нем, могут товар выделывать.
— Понимаю, — говорит Палько. — А зачем манометл на котле?
— Манометр показывает давление пара в котле. С какой силой пар нажимает на кулачки.
— Понимаю, понимаю, — очень решительно уверяет Палько. Он не хочет, чтобы его считали дурачком.
Так мальчик постепенно узнает все тайны паровой машины. Узнает, зачем нужны различные ручки, колесики, рычажки и трубочки. Он знает, что нужно повернуть, чтобы пар зашипел: кссс-шшш; где что потянуть, чтобы загудел гудок на фабрике: уууууу…
И черный кочегар всегда хвалит своего прилежного ученика, гладит загрубевшей рукой по голове. Палько это приятно. Его не тревожит, что от этой руки на щеках остаются черные пятна и запах масла и железа.
Но фабрикантше это очень не по вкусу, и потому она запрещает своему «любимцу» ходить на фабрику, где столько сажи и золы. Она не понимает, что может нравиться Палько среди этих грязных рабочих. Ведь в гостиных так красиво, чисто и уютно! Почему же мальчику там с ней не сидится?
— Иди сюда, Пачинко, иди, милый! Поиграй со мной! Куплю тебе сапожки, будешь ими топать.
— А я к дядям на фаблику хочу…
— Нет, туда ты не пойдешь, опять весь перемажешься! Садись рядом со мной на мягкий диванчик.
Палько послушно садится, но это ему совсем не по душе. Он ворчит, болтая ногами и постукивая ими по дивану. И глядит сердито, исподлобья.
— Ну, Пачинко, что ты надулся, словно мышь на крупу! «По стене ползет сверчок — Пачко смотрит как бычок; ползет сверчок по срубу, а наш Пачко надул губы!» — поддразнивает малыша фабрикантша. Но Пачко еле улыбается. — Ну вот, теперь ты пай-мальчик! Дай мне твою головенку, я тебя обниму, и мы будем с тобою играть, как котята!
Палько подчиняется. Он кладет голову на колени фабрикантши. Малыш не протестует, когда она щиплет его щеки, дергает за нос и играет пальцами на его губах…
Фабрикантше это очень нравится. Она от всей души заливается веселым смехом. Любит она такие игры — чего только ей в голову не взбредет. Потом она берет руку Палько и варит «кашку». Фабрикантша пальцем водит по ладони Палько, загибает пальчики, приговаривая:
Варила мама кашку,
Этому дала на ложку,
Этому — в плошку,
Этому — в тарелку,
Этому досталась самая безделка,
А мизинчику не хватило:
Ты мал, круп не драл,
Дров не рубил,
Воды не носил,
Вот тебе за это…
И фабрикантша щекочет Палько; она всегда его так щекочет. Палько при этом взвизгивает, вопит во все горло, вертится, захлебывается вынужденным смехом.
Фабрикантша знает одно: Палько — ее игрушка. Для того муж и купил ей мальчика. Была у нее гончая, были ангорские кошки, теперь есть мальчик. Правда, собака и кошки были послушнее, чем Палько. Фрицо по команде ползал у ног хозяйки, кошки лизали ей руки. А Палько упрям. Он неохотно подчиняется причудам фабрикантши. Ему больше хочется самому играть своими игрушками или сбегать на фабрику — к дядям рабочим, или на улицу — к другим мальчикам. Но это ему строго-настрого запрещено. Нельзя шататься где попало. Он должен всегда сидеть дома, а если «мама» от него потребует, то надо быть ее компаньоном.
Нелегко это, когда тебе то и дело щиплют щеки, дергают за волосы, за нос и за уши. Или щекочут тебя до полусмерти и дают щелчки по носу, от которых на глазах навертываются слезы. И хотя Палько всегда покорно переносит причуды своей «мамы», чаще всего дело кончается плачем.
Фабрикантша после этого дразнит его, смеется над ним, и ему приходится жалобно улыбаться сквозь слезы. Эти женские капризы граничат с жестокостью. Фабрикантша и в самом деле не понимает, что мучит ребенка. Ей кажется, что мальчик должен быть на седьмом небе от счастья, если она играет с ним.
Но Палько не осознает своей участи. Не понимает, что он — игрушка. Он здоровый, резвый мальчишка. У него свои потребности, он тоже стремится отстоять свои права. И потому однажды, когда его совсем извели капризы фабрикантши, в нем вспыхивают строптивость и жажда мести.
Он вырывается из рук своей мучительницы, встает, расставив ноги, посреди комнаты и, разинув рот, по-мальчишески изливает всю свою злость, показав фабрикантше язык: вот он, мол, какой у меня большой да длинный, и кричит:
— Ме-ээ…
Фабрикантша приходит в ужас. Она хватается за голову и в ярости визжит:
— Грубиян, противный мальчишка! Убирайся с глаз долой! Как ты смеешь, наглый бездельник, неблагодарный мальчишка! Убирайся вон! И видеть тебя не хочу!..
