Она отложила книгу на скамейку. Скрестила руки на груди.
— Пора, красавица, проснись! Открой, сомкнуты негой взоры…
— Вы бы хоть представились, — поморщилась Яна, — Невежливо как-то.
— Что в имени тебе моем? Оно умрет, как шум печальный…
— Вау-у! — опять изумилась Яна, — И все-таки?
— Дантес! — произнес невыразительный тип.
Произнес с огромным достоинством. Даже где-то с гордостью.
— С вами все ясно, — сморщилась царевна Яна, — Были бы вы… Атос, Арамис или на худой конец Портос. А то… Дантес! Совсем совесть потеряли, да?
— Я встретил вас! И все… Вы понимаете?
— Пошляк! — жестко ответила царевна Яна, — А еще француз! Стыдно за вашу Республику!
— В моем лице вы оскорбляете.… Но я не обижаюсь. Я по жизни человек поэтический. В те дни, когда в садах Лицея я безмятежно расцветал. Читал охотно Апулея, а Цицирона не читал…
— Меня не интересуют подробности вашей биографии, — сухо сказала Яна.
Взяла со скамейки книгу, нашла закладку, раскрыла на прежней странице.
— Послушай, Яна-а! — повысив голос, с какими-то дикими завываниями продолжал Дантес, — Я рожден с душой, кипучею, как лава-а!
— Вы мне наскучили, любезный! Ступайте прочь! Эй, стража!
— Не двинусь с места! — пылко заявил Дантес. — Когда любовью и негой упоенный, перед тобой коленопреклоненный…
Но тут произошло непредвиденное. На него сверху, как горох из прохудившегося мешка, посыпались яблоки. На голову, на плечи. Сплошным потоком. Дантес только успевал отбиваться руками.
Разумеется, это были проделки нашего старого знакомого Великого Дирижера. Он, держа в зубах свою палочку, изо всей силы обеими руками тряс ствол яблони.
Несолидно, конечно, но что делать! Тем более, не все это видят.
Яна с любопытством наблюдала. Другая бы на ее месте, расхохоталась. Ситуация забавная, если не сказать больше. Но царевна Яна только брезгливо морщилась.
Дантес все отбивался от падающих яблок, как от роя злобных пчел. Никак не меньше. И отступал. Все дальше и дальше от скамейки.
— Дикая… варварская… страна! Даже яблоки вовремя собрать не могут!
Куда ходят женщины узнать свою судьбу? Разумеется, к гадалке. Эту функцию в данном царстве государстве осуществляла Баба Яга. Между прочим, успешный бизнес развернула. Всех конкуренток передавила, извела под корень. Монополизировала рынок гадальных услуг и жила себе процветаючи, припеваючи. Единолично властвовала.
Подошла Яна к железным воротам в три человечьих роста вышиной. Для начала прочла объявление. «Отвороты! Привороты! Оплата по факту!». Внизу приписка от руки. «Посредникам советуем не соваться!». Хотела постучать, но заметила переговорное устройство. Нажала на кнопочку, на голубом экране появилась миловидная женщина. Вежливая, улыбчивая. Только нос длинноват.
— Яга слушает!
Внутри избы на куриных ногах очень даже симпатично. Напоминает салон-выставку мебели фирмы «Икея». Бесшумно ведьмочки в кимоно шмыгают. И музыка, располагающая к откровенности из невидимых динамиков звучит.
Яна целую вечность ни с кем не говорила по душам. Хотя, ее можно понять, с кем во дворе поделишься самым сокровенным? Совершенно не с кем.
Потому царевна, даже не поздоровавшись, не усевшись, как следует на стул, вылила на гадалку Ягу сразу несколько ведер своего, сокровенного, девичьего, наболевшего.
Яга слушала внимательно, сочувственно кивала.
— Он очень непрактичный, незащищенный! Совершенно не умеет постоять за себя! Только глупые поверхностные люди могут называть его лентяем! Он живет очень богатой насыщенной духовной жизнью! Когда-нибудь мы все будем гордиться, что жили в одно время с такой незаурядной личностью.
— Он, это кто? Емеля? — уточнила Яга.
— Кто же еще? — удивилась Яна, — В нашем государстве только один поэт.
— Почему, поэт? — нахмурилась Яга.
— Он стихи сочиняет, — пылко сказала Яна, — Замечательные стихи! Вы не в курсе? Странно. Об этом каждая собака знает.
— Стихи на хлеб не намажешь. И в стакан не нальешь. Стихи — это болезнь! Надо лечить! — строго сказала Яга, — С Емелей все ясно. А у тебя самой что?
— Сердце… бьется.… И фантазии… разные.
Яга озабоченно достала из кармашка халата фоноскоп, воткнула себе в уши трубочки. Сосредоточенно прослушала грудь и спину царевны.
— Бьется.… С перебоями. Горло покажи!
Царевна Яна широко раскрыла рот. Яга внимательно что-то там высматривала.
— О чем фантазии?
Царевна Яна сильно смутилась, чуть отвернула голову в сторону.
— Ну… как мы вместе в путешествие поедем.… В круиз.
— На печке? — усмехнулась Яга, — Представляю картинку.
— Между прочим, — обиженно заявила Яна, — не важно на чем ехать, не важно куда, важно с кем!
— Тяжелый случай! — сочувственно кивнула Яга, — Нужны кардинальные меры!
Царевна Яна напряглась, поерзала на стуле, облизнула губы. Яга закурила тонкую длинную сигаретку, выпустила изо рта несколько колец.
— Я своего шестого мужа Кащея в первый же медовый месяц отравила, — спокойно заявила Яга.
— Он же Бессмертный!? — изумилась Яна.
— Миф! — коротко ответила Яга, — Одно название. Он как руки распускать начал, я ему тут же в бокал три капли заморского яда и накапала. Умер и сам не заметил.
Яга недовольно затушила сигарету в пепельнице. Прямо-таки, раздавила.
— Девушка! — решительно, как бы, подводя некий итог, заявила Яга, — Ты мне нравишься. Хочу тебе помочь. Чисто по-человечески. Не смотри, что Яга. Я тоже баба. Вот что предлагаю. Лучшее средство от головной боли — гильотина. Лучшее средство от любви — яд. Веками проверенное средство.
— Вы… — ошарашено прошептала Яна, — вы… предлагаете!?
— Молодец! Умница. Сразу все поняла. Предлагаю отравить твоего Емелю. Три капли бесцветной жидкости, уснет, и сам не заметит. А ты избавишься от этой мороки. Страдания, переживания, стрессы всякие. Как, согласна? Заморский яд. Безотказно. Гарантия триста процентов. И обойдется дешево, тридцать серебряников. Отдам со скидкой. Могу даже в кредит.
Царевна Яна отрицательно помотала головой. Потом неожиданно спросила:
— Этих капель на двоих хватит?
— На десятерых! — обрадовалась Яга. Но тут же озаботилась, — Ты о чем?
— Да так, — неопределенно, пожав плечами, ответила Яна.
— Но учти, — напутствовала Яга, — это на самый крайний случай. Мужчин завоевывать надо. Постоянно удивлять надо. Каждый раз новой быть. Неожиданной, оригинальной. Даже экстравагантной.
После ухода Яны Яга долго сидела неподвижно. Покачивала головой.
— С печалью я гляжу на это поколение! — с грустью сказала она вслух.
Долгое время царевна Яна и Емеля не виделись. Очень долго. Несколько дней. Или, может быть, несколько веков. Не встречались, не пересекались.
Время шло. Иной раз даже бежало. Стремительно неслось вскачь. На перекладных.
В следующий раз встретились наши герои на ярмарке.
Ярмарка — это что? Смех, радость, веселье. Качели, карусели. Торговля всякая.
— Кому гусь? Самый жирный гусь в государстве!
— Кабана хорошего, отдаю, совсем задешево!
В толпе почему-то японцы шастают. Все сплошь с кинокамерами. Народ веселится, торгуется. Раз в году, как иначе? На людей посмотреть, себя показать. Вон, медведь! На балалайке играет и вприсядку пляшет! А японцы щелкают.
И художественная самодеятельность, само собой. Это уж как водится. Без этого никак не возможно. Летний театр, любимое место посетителей ярмарки.
Яна, помня совет Яги, для маскировки нарядилась простолюдинкой. Скромный сарафанчик такой, лапти, платочек на голову повязала. За кулисами к вахтеру подошла. Он составлял список желающих выступить.
— Кто будешь?
— Елена. Дочь пасечника.
— Что у тебя?
— Песня. Про любовь.
— Под фанеру поешь? Или живьем?
— Акапельно. Без сопровождения.
— Твой номер восемь.
В гримерной наша Яна достала из кармана баночку с медом. И помазала себе щеки. Для убедительности, для натуральности. Чем должно пахнуть от дочери пасечника? Не навозом же или дегтем.
Пока Яна гримировалась, готовилась к выходу, на сцене выступала Клара. Играла на кларнете всемирно-известную мелодию «Полет шмеля!».
Наградой ей были сдержанные, но одобрительные аплодисменты.
Яна осторожно вышла на сцену, несколько раз судорожно вздохнула и… запела. Голосок у нее был ничего. Не сильный, но приятный.
Выступала она с песней. «Я тобой переболею, ненаглядный мой!».
Концерт идет. Поет наша бедная несчастная царевна Яна. Невидимый Великий Дирижер, (в этот раз стоящий в первом ряду среди публики!), по возможности помогает, помахивает своей палочкой. Чтобы Яна с ритма не сбивалась…
«Я узнаю цену рая, ад, вкусив в раю!
