Раньше Миша все вдвоем со старшим водолазом спускался. Одного не пускали, — еще неопытен.
Спустятся. А Миша всем туловищем от работы отвернется и забудет про все на свете. Глазеет во все глаза.
А старший водолаз видит, что Миша задом к работе стоит, — цоп его за загривок да носом в то место, где работа, и тыкает, как котенка.
Потом Миша похитрей стал. Сделает вид, что к работе весь повернулся, а сам в боковой иллюминатор глядит, рот разиня. Только старший водолаз и эту Мишину хитрость заметил.
— Дай, — думает, — я его проучу.
А на дне как раз раструб от пароходного вентилятора был, в роде трубки курительной, только куда побольше. Вот старший водолаз взял этот раструб да и надел Мише на голову.
В-вох! Миша забарахтался. Понять не может. С чего это вдруг темно стало? Перепугался до смерти.
А старший схватил мишин сигнал и сигналит тревогу, чтобы подымали.
Не успел Миша в себя притти, как его наверх вытащили. Там глядят: водолаз водолазом, а на башке ведро не ведро — горшок не горшок, а чорт знает что такое.
Вот смеху-то было!
С неделю Мише проходу не давали и стали звать его после этого «Миша Задумчивый».
С тех пор Миша закаялся на красоту морскую заглядываться при других. А про себя все время думал:
— Ох уж и дорвусь же я! Как полезу один, на зло им чертям целый час любоваться буду!
Ну, не все же с нянькой.
Пришло время Мише и одному спуститься.
Работа была пустяковая. Кран маленький подымали со дна. Троссы уже подведены под него были.
А Мишу послали укрепить только, а то один тросс скользил.
А кран-то взорван был. Из-за этого железины там разные торчали. Опасно, что порвешь костюм. Ну, от этого защита есть: штаны предохранительные.
Надел Миша штаны. Дрянноватые, старые, прореха сзади большущая. Но это ничего.
Пока работаешь, так опаснее спереди, а не сзади.
Так Миша спустился. А староста по башке его медной шлепнул — это уж такой обычай у водолазов — и кричит ему:
— Смотри, Миша, не задумывайся, а то заместо Одессы в Константинополь дунешь!..
Посмеялись ребята. А Миша кивнул: ладно, дескать, а сам думает:
«Вот насмотрюсь красоты то!»
И забыл Миша про все, стал только красоту морскую подводную рассматривать.
А и верно — красота! Растения разные! Сады подводные! Словно сказку тебе рассказывают, а ты сказку эту своими глазами видишь. Гуляешь в садах в этих сказочных. Или вдруг рыбина промелькнет какая-нибудь. Там под водой она вида совсем другого. Словно сквозная какая, словно хрустальная. Блеснет где-нибудь поворотом! Глазами глянет пристально. Удивишься. А то еще разные какие-то плавают звезды морские да ежи подводные. А некоторые в пузырьках все, как в брильянтиках. Ткнешь ее, — пузырьки вверх заискрятся словно фейерверк.
А наверх посмотришь, — прямо рассказать трудно!
Сияет, переливается все радугой!
А если моторка или пароход какой пройдет, так точно кометы над тобой сверкают хвостами. Во сне только такое увидеть можно.
Вот водолаз Миша на всю эту красоту засмотрелся, а о работе и думать забыл. Успеет работа! Не убежит!
А самому ему легко, хорошо. Словно не человек он, а птица крылатая. И стоять ему на земле не надобно. Летает куда ему вздумается, как ковер самолет.
Миша нарочно сигнал дал, что, дескать, на месте! есть!
А сам кругом крана летает шаром воздушным.
Это водолазу легко. Если его воздухом чуть-чуть поднадует, так он там в воде ничего не весит.
К заклепке какой-нибудь притронется, — вот тебе и остановка. А захотел куда-нибудь повыше, — ну, хоть туда, где у крана подъемного крюк, — чуть шевельнешь пальчиком и летишь потихонечку. Прямо сон! Кроме как во сне нигде такого в жизни не встретишь.
А Миша, известно уже, человек был мечтательный. И от красоты этой и от летанья совсем одурел и так размечтался, что совсем забыл, что можно, что нельзя.
А у него жена была Настя и ребятишек двое: Колька и Наденька. Кольке год, а Наденьке без году неделя. Вот Миша и мечтает про жену свою Настю: «Вот бы и Настю взять в водолазы! Вот бы хорошо! Пущай красоты этой насмотрится, налюбуется! Пущай под водой налетается!» А потом такое стал думать, что и сказать смешно: «Вот бы, — думает, — и младенчиков взять в водолазы! Кольку с Наденькой. Пущай в красоте этой поиграют, побалуются!» И уж ему представилось, как Колька годовалый да Наденька двухнедельная водолазиками вокруг крана летают. Ножками маленькими брыкаются. И Настя тут водолазиха.
И так ему хорошо стало от мечты такой глупой:
«Вот, — думает, — самое счастье-то где!»
Только он так размечтался, а его сзади вдруг как рванет!
Так головой в стенку шлема треснулся, что все глупости из нее сразу и повылетели.
— Что такое?
И решил скорее паинькой стать, за работу взяться.
— Может, там староста на верху догадался, что он тут дурака валяет, да вот теперь и одергивает?
И только хотел он оттолкнуться, чтобы к крану под днище полететь, где троссы поправить нужно, а его как опять рванет в сторону.
— Что такое?..
Он опять к троссам хотел рвануться, а его опять в сторону.
Он туда, а его сюда.
Он так, а его эдак.
— Вот оказия! Что же это такое? Что за сила нечистая!?
Собрал Миша все силы, как толкнется опять к троссам. Вот, вот за тросе схватится. Чуть-чуть и схватился бы.
А сила его как дернет, так на сажень в сторону.
Совсем потерялся Миша, поджилки затряслись, руки и ноги дрожат. Побледнел:
— Братцы, что же это?
А братцев нет. Вода кругом. Вверх, вниз — везде вода.
Везде красота подводная. Леса сказочные.
Только совсем по-другому леса эти Мише теперь показались. И не глядел бы. Смотреть на них тошно.
А сила носит его, куда ей захочется.
Не может Миша понять, отчего это такое наказанье с ним случилось. И вдруг подумалось ему: «А, ну, как кит какой-нибудь его сцапал!»
Так волосы у него дыбом и встали. И душа вся в пятки.
А сила его еще рванула от крана, в сторону понесла.
И стало Мише казаться, что и в самом деле кит его сцапал и тащит его теперь, куда ему нужно. Чуть не слезы у Миши:
— Не иначе, как кит. Слопает теперь меня без остатка, без благодарности.
И стал себя укорять Миша:
— Ой, дурак я, дурак. Работал бы да работал. Не схватил бы тогда меня кит. Под кран не полез бы. А теперь вот наказанье какое. Достукался! О, хоть бы спастись! Ни за что по сторонам зевать бы не стал…
Чуть не плачет.
А его еще раз рвануло.
Совсем растерялся Миша и стал прощаться и с Настей и с ребятишками. А про красоту забыл.
И вдруг вспомнил: какого же чорта он не сигналит-то? Ведь сигнал надо подать. Вытащат тогда товарищи, спасут, может быть, от кита проклятого.
Схватил Миша сигнальный канат… дерг, дерг, дерг!..
Забыл, как сигнал тревоги дается, дергает без перерыву… дерг, дерг… словно с ума сошел.
Услышали наверху. Видят: парень себя потерял. Староста головой покачал:
— Ну, знать, теперь весь кран на голову нацепил. Эх, парень задумчивый!
Ну, раз человек тревогу дает, надо тащить. А кит не дается. Чем дальше, тем сильнее брыкается, треплет, бьет!
— А ну как не даст! Ну как оборвет канат! Схватил Миша сигнальный канат. Изо всех сил держится.
А кит рвет.
Прямо свету не взвидел тут водолаз Миша.
Только чувствует Миша, что уж вытаскивают его, уж медным шлемом в лесенку откидную стукается.
Схватился Миша за лесенку и себя не помнит, как взбежал. Взбежал, прямо через верхнюю ступень перекинулся.
А кругом удивляются.
— Что за штука!
Никогда еще не видывали, чтобы водолаз так быстро по лесенке бежал.
Глядят, а у Миши сзади прорехи штанов предохранительных торчит рыбий хвостище в аршин. Торчит и бьется, хлещет Мишу по заду.
А Миша орет:
— Спасите! Спасите!
С него шлем свинчивают. Свинтить не могут, от хохота на ногах не стоят. А Миша орет:
— Помогите! Спасите!
А ребята не слушают. С хохоту давятся.
Под конец староста шлепнул Мишу по тому же месту, по которому и рыбина его хвостом хлестала.
— Да уймись, ты, дурья башка! Сам рыбину какую штанами выловил, а орешь: спасите, спасите! Кого спасать-то?
Повернулся Миша и обмер. Глазам не верит. Кит-то в штанах у него в прорехе сидит, по заднему месту хвостом его хлещет. А голова по жабры в штанах застряла. Оказывается, не то что кит его, а он кита штанами словил. А кит-то не кит, а всего в аршин с четвертью рыбина.
Смотрит на всех Миша глазами глупыми и не знает, смеяться ему или плакать.
А кругом него:
— Ха! Ха! Ха!
Об этом даже в газете в одесской напечатали и заглавие такое дали: «Курьезный случай».
А Миша после этого зарок дал: на красоту на подводную смотреть только пока спускаешься или пока подымаешься. А как до работы дошел — ни, ни!
