Галя и Лиза сразу бросились тискать котёнка и с удивлением услышали, что старуха что-то напевает себе под нос.
— Здравствуйте, Дарья Матвеевна, — сказал лесник и приподнял на ходу свою мятую фуражку. — Как здоровье?
— Да ничего, Егор Лукьянович. По возрасту и здоровье, — ответила женщина, с любопытством разглядывая пионеров.
Дошколята тоже оторвались от своих совочков и ведёрок.
— Дай мне! — попросил один, протягивая обе руки к медному Юриному горну.
— Детсад, — пояснил пионерам Егор Лукьянович, когда миновали зелёный домик. — Недавно оборудовали.
— Вот так оборудовали! — Галя Котова оглянулась на оставшийся позади участок. — Пустой двор и куча песку. Хоть бы качели поставили для малышей или ещё что-нибудь.
— Так ведь на общественных началах, — сказал лесник. — Вон Дарья Матвеевна, пенсионерка, взялась дежурить через день. Спасибо и за это.
В центре посёлка на перекрёстке двух улиц маленький отряд остановился, чтобы пропустить два самосвала, нагруженных гранитной щебёнкой; машины прошли через перекрёсток по направлению к шоссе, подняв за собой облако пыли.
— Здесь назначим место сбора, — сказал Родион. — Отсюда расходимся в четырёх направлениях. Каждый отсчитает себе четырнадцать дворов и, возвращаясь назад, приступит к разведке. Местность тут просматривается хорошо, дворы небольшие. Это облегчает задачу. За калитки лучше не заходить: не забывайте о собаках. Тот, кто обнаружит свежие жерди, должен немедленно прийти сюда и ждать лесника или меня. Согласны вы с таким планом, Егор Лукьянович?
— Как не согласен. Спасибо вам, товарищи.
Родион посмотрел на часы.
— Сейчас половина двенадцатого. Если действовать оперативно, за час должны управиться. Задание понятно?
— Понятно, Родион Григорьевич! — хором ответили пионеры.
— Действовать приказываю осторожно и находчиво. Всё. Выполняйте.
И вот уже следопыты идут по двое вдоль палисадников, внимательно осматривая дворы сквозь просветы в штакетнике. Молча идут, неторопливо; ведь это настоящая, первая в жизни самостоятельная боевая разведка. Действовать приказано осторожно и находчиво.
Юра идёт в паре с Галей. Так хорошо шагать с нею рядом и не спорить, как обычно, о каких-то там отрядных делах, а, наоборот, быть молчаливым и решительным. Жаль только, вот палки подходящей нет, чтобы в случае чего защитить Галю. Ну, не беда, если откуда-нибудь выскочит собака, можно будет треснуть её медным горном по башке. Как следует треснуть… Юра искоса посматривает на Галю — на её соломенные косы, переплетённые голубой лентой, на сосредоточенное лицо: глаза серьёзные, лоб немножко наморщен. Волнуется, наверное, Галя, вон как теребит концы своего красного галстука. Хорошая!.. Пусть бы на неё попробовала наброситься хоть самая злющая овчарка, Юра бы ей показал. Уж он бы ей…
— Чего это ты размахиваешь горном, Юра?
— Так, ничего…
Эх, шагать бы и шагать рядом с Галей. Весь день шагать! Но вот уже отсчитано по четырнадцать домов слева и справа. Ничего не поделаешь, надо расставаться.
— Смотри, остерегайся собак, Галка.
— Ладно, сама знаю. Иди.
Юра хочет оглянуться, посмотреть на Галю ещё разок, но он пересиливает себя — так прощанье получится суровей и мужественней — и уходит размашистым твёрдым шагом, не оборачиваясь…
Дом, возле которого осталась Галя, был небольшой, чистенький и нарядный, весёлого канареечного цвета. Во дворе пожилая женщина выколачивала веником узорчатый половик. Она взглянула через плечо на Галю и опустила веник.
— Здравствуйте, — сказала Галя.
— Здравствуй! Старой бумаги у меня нет, ржавого железа — тоже. Всё уж обобрали сборщики.
— Нет, я не за утилём, тётя… Можно мне у вас напиться?
— Заходи.
Хозяйка, а вслед за нею Галя, поднялись на крыльцо, вошли в дом.
Первое, что увидела в комнате Галя, была лежащая на столе пачка «Севера». А больше Галя ничего не успела рассмотреть, потому что из-под стола вылезла овчарка — потянулась и зевнула, раскрыв страшную пасть.
Галя попятилась к двери.
— Не бойся, он смирный, — сказала хозяйка. — Ну-ка, Мартын, дружи!
Мартын вразвалку подошёл к Гале, обнюхал подол её платья, ткнул холодным носом в коленку и убрался обратно под стол.
Хозяйка между тем открыла буфет, налила из кувшина в стакан что-то красное.
— Пей.
— Мне бы воды…
— Пей, говорят.
Галя выпила.
— Что, вкусно?
— Очень. Спасибо.
— То-то. Из собственной клубники морс. Его мой Алёша обожает лучше всякого пива.
С фотографии, прибитой к стене между окон, на Галю смотрел скуластый сумрачный парень с недовольно надутыми губами, будто вот-вот заворчит. Под фотографией висела Почётная грамота.
Галя подошла и прочла:
«Передовику производства, члену бригады Коммунистического труда, взрывнику Алексею Ивановичу Фролову за внедрение эффективных методов скоростной разработки гранита»
— Вот какой он у меня. Нынче в комсомольские секретари выбрали, — сказала хозяйка.
— Спасибо за морс. Я пойду, — сказала Галя.
Проходя по двору, она даже не стала осматриваться. А зачем? Что из того, что Алексей Иванович курит «Север» и что у него овчарка? Такие люди всё равно ни за что не будут браконьерствовать. А морс-то какой вкусный…
Так подумала Галя, закрывая за собой калитку. И вдруг услышала лай — громкий, яростный, заливистый. Он доносился с конца улицы.
Туда ушёл Юра! Уж не он ли попал в беду?..
Расставшись с Галей, Юра пошёл в конец улицы быстро и решительно. Свои четырнадцать объектов он хотел обследовать поскорее, чтобы потом вернуться к Гале; быть может, он ещё успеет проверить вместе с нею два-три дома, поможет ей. А для этого надо было действовать оперативно, как сказал Родион.
Но оперативно не получалось: Юре, как назло, достались дворы, где росли густые берёзы, повсюду были понастроены сараюшки, какие-то будки, сушилось на верёвках бельё. Всё это затрудняло обзор, — попробуй-ка разгляди, что там, за этими препятствиями!
Вот, например, этот участок. К нему с дороги сворачивают свежие следы колёс, проходят во двор, тянутся между срубом колодца и недостроенной верандой, а потом скрываются за углом дома. А может, там, за этим углом, и лежат украденные сосенки? Как туда заглянешь?
Юра подходит вплотную к калитке, внимательно осматривает весь участок — двор, сад с парничками и дом. Дом крепкий, бревенчатый; вверху чернеет пустой проём чердачного окна, к нему приставлена лестница. А внизу окна плотно закрыты, белые занавески опущены, на двери в глубине крыльца висит большой замок.
Юра постоял немножко в нерешительности, просунул руку за калитку, нашарил задвижку и отодвинул её.
Теперь уже медлить было ни к чему. Он рывком распахнул калитку, промчался по двору, забежал за угол дома и увидел…
Ничего особенного он не увидел.
Следы сворачивали за дом, и в том месте, где они кончались, стояла, задрав кверху перекладину, обыкновенная двухколёсная ручная тележка. Пустая. И никаких украденных деревьев поблизости не было видно. Вот и всё.
Юра вздохнул и даже фыркнул от обиды. Вот тебе и оперативно! Столько времени ухлопал на осмотр этого дурацкого двора. Надо уходить отсюда, а то ещё хозяева вернутся. Спросят: «Ты зачем здесь, мальчик?» А что им отвечать?
Но попасть во двор оказалось легче, чем выбраться из него. Когда Юра вышел из-за дома, он увидел, что около открытой калитки лежит тёмно-бурая огромная овчарка.
Юра вздрогнул и застыл на месте, будто примёрз. Внутри у него сделалось холодно-холодно.
Положив морду на передние лапы, овчарка смотрела на Юру неподвижными жёлтыми глазами. Сама она тоже не двигалась. Но зато едва Юра только чуть-чуть сдвинулся с места, она подняла морду, оскалилась и глухо зарычала.
Вот так история! Что же делать?.. Лечь на землю и притвориться, будто ты умер? Нет, так только, кажется, медведей обманывают, а эту собаку не обманешь. Вон какие у неё хитрые, злющие глаза, а когти-то какие на лапах… Лучше уж стоять, не шевелиться. С таким зверем шутки плохи.
Но собака, видно, вовсе не собиралась набрасываться на Юру. Она просто следила за ним, и всё. Значит, пока он не двинется, особой опасности нет.
Юра немножко успокоился. Осторожно повернул голову вправо, влево и увидел прислонённую к дому лестницу. До неё не больше трёх шагов, — это спасенье…
Как он решился рвануться на эту лестницу, он даже сам не успел понять.
Он только почувствовал, как горн подпрыгнул на перевязи и больно ударил по спине, и услышал, как что-то тяжёлое плюхнулось об лестницу внизу у самых его ног.
