Интересно, давно он родился? Когда я осторожно поднял его с земли, он тут же проснулся, но не испугался, а удивленно мяукнул.
Ну, точнее, не совсем мяукнул — просто разинул крошечный розовый рот, но никакого звука за этим не последовало. Он попробовал еще раз — получилось то же самое. Можно было подумать, что это он нарочно — делает вид, что хочет мяукнуть, а сам не мяукает.
«Немой кот, — подумал я. — Вот это да!»
Я не стал долго думать. Засунул котенка себе под рубашку, как воришка, — не хотелось, чтобы Дылда его увидел. К счастью, он уже нашел свой тухлый мяч, и мы оба со всех ног бросились бежать.
Сколько я себя помню, всегда мечтал иметь какое-нибудь животное. В приключенческих романах, которые я беру в библиотеке, у главных героев всегда есть шустрая и находчивая собака. Все эти собаки не только преданные друзья, они еще и могут, если надо, вытащить из-под снежного завала, потихоньку передать тайное послание или вцепиться в глотку бродяге, который крадется к палатке, где спит хозяин.
Это вам не золотые рыбки Антрекот и Веллингтон и не шиншилла Бэтмен — ни один из них ни на что подобное не способен. Но папа и мама, похоже, не верят, что в один прекрасный день я могу оказаться погребенным под снегом или заточенным в подземелье, из которого нет выхода.
— Я не позволю превращать наш дом в зверинец, — упорно повторяет папа. — Шести мальчиков нам более чем достаточно.
Последней каплей в чаше терпения родителей стал Виктор, карликовый петух, самый вредный во всей галактике. Стоит войти к нам во двор, как Виктор немедленно набрасывается на вошедшего и принимается клевать ему ноги. Даже почтальону уже не раз доставалось, а папе Виктор раздирает носки каждый раз, когда тот выходит полить клумбу или разжечь огонь для барбекю. Но разве же это повод на всю жизнь невзлюбить домашних животных?
Котята у нас тоже были, их звали Первый и Второй, как телеканалы, потому что они были такие же черно-белые, как наш телевизор. Но Первый и Второй жили в деревне, у дедушки Жана и бабушки Жанет, к тому же мы ничего не слышали о них с тех пор, как они попытались проглотить Суппозитория — рыбку Жана Д.
— Как ты его назовешь? — спросил у меня вечером Жан В.
— Бернардо, — предложил Жан Г. — Как немого слугу Зорро.
Жан Е. не мог не воспользоваться случаем и заорал во все горло песню из заставки:
— «Зорро-о-о! В бою ему равных не-е-ет!»
— Он не немой, — крикнул я, затыкая уши. — Просто он еще слишком маленький, и мама не успела научить его мяукать.
— Этому не учат, чурбан! — захохотал Жан А. — Мяуканье — врожденное качество, как невыговаривание букв.
— У тебя что, котенок не все буквы выговаривает? — удивился Жан Е.
— Стоб ты знал, котятам не надо выговаивать слозные буквы! — обиделся Жан Д.
— Прошу прощения, — вдруг вступил в разговор папа. — Я хочу напомнить уважаемому собранию, что мы не можем оставить это животное v себя.
Мы все были на кухне и наблюдали за тем, как котенок разевает рот, лежа в коробке из-под туфель, в которую его посадила мама. Он совсем нас не боялся — казалось, он живет у нас с самого рождения.
Было тепло, вкусно пахло ужином, и котенок доверчиво растянулся на дне коробки — он был такой крошечный, что лапы даже не доставали до стенок.
Мы все обернулись и с ужасом посмотрели на папу.
— Ты хочешь, чтобы мы отнесли его обратно на холм? Посреди ночи? Чтобы он умер там от голода и холода? Или еще хуже — от горя?
Папа оставался тверд как скала.
— Вы все здорово придумали, дорогие дети, — начал он. — Но я не позволю ставить меня перед свершившимся фактом. Кота следует отнести туда, откуда вы его взяли. Дорогая, ведь я прав?
— Он такой маленький и тощий… — проговорила мама. — И почти совсем не занимает места.
— Что? — возмутился папа. — И ты туда же? А как же наши воспитательные принципы?
— У него нет голоса, — поддержал маму Жан В. — Если на него нападут гигантские крысы, он не сможет позвать на помощь свою маму.
— А может, у него и нет никакой мамы, — переплюнул я Жана В. — Может, он кот-сирота. И его некому защитить, кроме нас.
Но папа не сдавался.
— Я не позволю лишить этого малыша права жить в среде, к которой он привык, — сказал он. — Я сейчас сам отнесу его туда, откуда он явился.
Вот в этот-то момент и произошло настоящее чудо.
Папа схватил Диаболо за шкирку, и котенок повис в его руке как кожура от банана — рядом с папиной ладонью он казался еще более крошечным, чем был на самом деле. И тут у него в животе вдруг заработал миниатюрный моторчик, и мы услышали мягкое, но настойчивое жужжание, от которого у нас по спине побежали мурашки.
— Ура! — закричал Жан А. — Он мурлычет!
Даже папа застыл на месте и разинул рот. Он смотрел на Диаболо в изумлении — как на сломанные часы, которые внезапно сами собой починились.
— Пап, — сказал я. — По-моему, он тебя обожает.
Теперь папа не знал, как быть. Диаболо прижался к его нагрудному карману и, закрыв глаза, урчал все громче и громче.
— Так, значит, он не немой? — удивился Жан В.
— Как странно, — сказала мама. — Он не мяукает, зато мурлычет. Дорогой, как такое возможно?
Папа — очень хороший врач. Он задумчиво почесал себе шею, размышляя над маминым вопросом, и наконец ответил:
— Вообще-то здесь нет ничего сложного. Все дело в том, что… Ну, то есть… Тут такое дело: голосовые связки у котов… Ему не мешает, так сказать… Как бы…
Папа мучительно подбирал слова, в то время как Диаболо сидел у него на груди и урчал, как самолет-бомбардировщик Б-52.
— Блестяще, — сказала мама. — Теперь нам все стало понятно.
— Ну, в общем-то, это и не удивительно, — откашлявшись, признал папа. — Вы ведь не изучали медицину семь лет, как я, чтобы… так сказать…
— Так или иначе, — перебила его мама, — это животное решило тебя приручить, дорогой. Было бы слишком жестоко теперь подарить ему свободу. Кроме того, у Жана Б. скоро день рождения — может, по такому поводу позволим себе закрыть глаза на свои воспитательные принципы?
— Ну ладно, — капитулировал папа. — Если глава семьи больше не имеет права голоса в этом доме…
— Так мы его оставляем? — выкрикнули мы все хором.
— Но имей в виду, Жан Б., — предупредил меня папа, перекладывая котенка ко мне в ладони, — если твой кот станет точить когти о диван в гостиной, я вас обоих отправлю в отряд морских скаутов, ясно?
— Обещаю, папа! — воскликнул я. — И клянусь, что буду каждый день чистить его туалет — до самого своего совершеннолетия!
Диаболо свернулся клубочком у меня на руках. Он глубоко вздохнул и мгновенно уснул — как будто понял, что опасность миновала.
С тех пор у меня много раз был день рождения, и мне дарили много разных хороших вещей, но Диаболо был самым лучшим подарком за всю мою жизнь.
Диаболо[10] — это я придумал назвать его так, в честь одного из персонажей нашего любимого мультсериала «Сумасшедшие гонки». К тому же такая кличка ему идеально подходила — он носился как сумасшедший и все время кружился, как клубок.
Поскольку Диаболо был еще совсем младенцем, мама взяла у Жана В. игрушечную бутылочку из-под мармеладных драже, которые он купил в местной кондитерской, и почти три недели мы кормили Диаболо из этой бутылочки подогретым молоком. Он был очень прожорливым и иногда так яростно сосал из соски, что отрывал ее от бутылки. После кормления я катал его у себя на плече, чтобы слегка растрясти и помочь ему срыгнуть проглоченный воздух.
— Играешь в дочки-матери со своей куколкой? — смеялся надо мной Жан А.
Но вообще-то он мне смертельно завидовал. Он, конечно, хотел, чтобы это был его кот, и, стоило мне отвернуться, как он тут же пытался его приручить — подкармливал или играл ему дурацкие песенки на своей новой гитаре.
— Может, найдешь себе другое занятие вместо того, чтобы трогать моего кота? — кричал я, застигнув Жана А. на месте преступления, когда он потихоньку гладил Диаболо.
А все дело было в том, что я сам до смерти ревновал. Мне хотелось, чтобы Диаболо принадлежал только мне одному.
— Что? — возмущался Жан А. — Трогать этот мешок с блохами? И не думай, что я позволю ему спать в моей комнате.
— Хочу тебе напомнить, что это и моя комната тоже.
Мне страшно нравилось возвращаться домой из школы и знать, что Диаболо меня ждет. Обычно он спал в коробке из-под туфель на кухне, как будто без меня ему было невыносимо скучно. А иногда, увидев, что я пришел, он принимался как бешеный носиться по всему дому, производя свое странное молчаливое урчание. Я бросал портфель в коридоре, быстро что-нибудь проглатывал, и мы вдвоем принимались играть и не могли наиграться до самого ужина.
Больше всего ему нравилось бегать за мячиком для пинг-понга, который я приклеил скотчем к бечевке. Первое время Диаболо был очень неуклюжим, лапы у него расползались на плитке в кухне и путались в ножках стульев. Это его сердило, и он принимался подпрыгивать на месте, как пружина, выгнув спину и растопырив уши, — ну настоящий дикий зверь Марсупилами из комиксов.
