— Мама, можно мы не пойдем к площади Гарибальди, а побудем в саду при музее? — спросила Приска. — Там даже за вход платить не надо.
— Ну конечно! — разрешила мама. — Младенцу лучше гулять среди деревьев, чем по мощеной мостовой. Главное, чтоб вы с Элизой не слишком шумели и сторож вас не выгнал.
Но Приска не собиралась играть в саду. Она хотела зайти с Элизой в сам музей и хорошенько рассмотреть наконечники стрел из вулканического стекла, древнеримские монеты и скелеты доисторических людей.
— Вы с Филиппо оставайтесь здесь, — сказала она няне, показывая ей на каменную лавочку под деревом. — А мы распишемся в журнале и войдем.
Но сторож остановил их:
— Синьорина тоже должна расписаться. В саду выставлены статуи, древнеримские могильные плиты и гробницы. Это тоже часть музея, под открытом небом.
Он подошел к Инес с журналом в руках.
Няня покраснела и вскочила, как ужаленная.
— Пойдемте отсюда, девочки! — взволнованно сказала она.
— Почему это? — возразила Элиза.
— В чем дело, красавица? Ну подпишите. Не съем же я вас, — настаивал сторож. Инес и правда была очень не дурна собой и он галантно протянул ей ручку.
— Пойдемте отсюда! — повторила няня со слезами на глазах. Тут только Приска поняла, что сама того не желая поставила бедную Инес в неловкое положение, и ей стало ужасно стыдно. Она совсем забыла, что няня безграмотная и не может написать даже собственного имени.
Там, в своей деревне, под названием Озуни, Инес ни дня не проучилась в школе. Семья ее была такой бедной, что, когда Инес еще не исполнилось шести, ее уже отдали в служанки в богатую семью, которая жила в большом доме с целым штатом прислуги. Приска с трудом представляла, какую работу могли взвалить на пятилетнюю девчонку.
«Я помогала на кухне, носила воду из источника, кормила кур, мела двор, выполняла разные поручения, — рассказывала ей Инес. Не только она не ходила в школу, в деревне это было обычное дело. — Надо было помогать родителям. Мама постоянно болела, но ей все равно приходилось работать, а папа был уже таким старым!»
На сбережения, которые заработали его жена и дочь, отец купил себе гроб и держал его под кроватью, потому что в доме было очень тесно, а двора или сарая у них не было.
«Ну вот, когда я умру, вам не придется влезать в долги из-за похорон», — с довольным видом говорил старик жене. Когда Инес возвращалась на праздники домой, помогать маме печь печенье, и они с кузинами играли в прятки, она пряталась в этом ящике из темного дерева, и никто не мог ее найти. Потом отец умер, и девочкам пришлось придумывать себе другую игру.
Приска слушала эти рассказы со смесью ужаса и восхищения. Но она никогда особо не задумывалась о том, что Инес не умеет читать и писать. Конечно, Приска знала, что многие жители окрестных деревень, целые семьи пастухов и крестьян были безграмотными, в том числе и Антония, самая старая служанка дома Пунтони, тоже родом из Озуни. Но, как раз потому, что безграмотность встречалась сплошь и рядом, Приска никогда не думала, что Инес может этого стесняться.
— Да, идемте отсюда! Пошли, Элиза, — махнула рукой Приска и покатила коляску к калитке.
Но сторож уже раскусил их и удержал няню за локоть.
— Не обязательно писать имя целиком, красавица. Достаточно просто поставить крестик вот тут, — сказал он ей любезно. — Те, кто жили в нурагах, тоже не умели писать, зато какие красивые штуки они делали!
Сгорая со стыда, Инес накарябала крестик под подписями Приски и Элизы, и они провели в музее целый день — она сидела с коляской на скамеечке снаружи среди надгробных камней и статуй, пока девочки кружили по залам. Слова сторожа поразили девочек в самое сердце. Глядя на эти расписные глиняные вазы, эти ожерелья, эти маленькие изысканные статуэтки, сложно было представить, что первобытные люди не умели ни писать, ни читать. Но подружки только что проходили в школе, что доисторическое время тем и отличается, что первобытные люди не оставили письменных свидетельств того, что происходило с ними, с их друзьями и врагами.
Археологам, изучающим доисторическое время, приходится восстанавливать эти давние события только по своим находкам и сохранившимся строениям. Разглядывая витрины с наконечниками стрел, девочки сошлись на том, что этим бедным пещерным детям, у которых не было ни приключенческих книг, ни даже детских стишков, крупно не повезло. Сами они со второго класса не могли уснуть, если не прочтут в кровати несколько страниц «Тайны черных джунглей» или «Маленьких женщин».
— Бедняжки! Как же они жили без книг?! — воскликнула Элиза.
— Тсс! Тише! — прошептала Приска, показывая на няню, которая сидела снаружи в саду. Инес тоже в детстве не могла наслаждаться приключениями Сандокана и Янеза или Джо Марч, хоть она и не пещерная.
По дороге домой няня вдруг остановилась и посмотрела на девочек очень серьезно.
— Вы должны научить меня читать и писать, — сказала она. — Тогда я смогу расписываться в журнале и писать письма маме.
Приска и Элиза, которые всего два года назад с легкостью овладели азбукой в школе, решили, что без труда научат кого-то сами. Но для начала им надо было найти время и место для уроков. Дома Инес была всегда занята уборкой или готовкой. У нее и минутки свободной не было, и Приска знала, что мама не очень-то обрадуется, если Инес вдруг бросит все ради того, чтобы немножко пописать в прописях. По воскресеньям Инес с Антонией выходили в город. Они шли в церковь, а потом прогуливались с другими служанками по проспекту. А Приска с Элизой в этот день обычно ездили за город с бабушкой Мариуччей и дядями. Оставалось только время послеобеденной прогулки, с четырех до половины шестого, которое учительницы и ученица могли провести в музее или музейном саду, где им никто не мешал. Обычно в такое время других посетителей не бывало, а насчет Филиппо можно не беспокоиться: он-то точно никому не разболтает.
Инес стеснялась сторожа, поэтому они выбрали для занятий уединенный уголок, за лимонным деревом и пальмами, под статуей безносого императора в латах и короткой плиссированной юбочке. Сесть можно было на сломанную колонну или мельничный жернов и писать на алтаре египетской богини Бастет с головой кошки.
Перед выходом Приска сунула в коляску к Филиппо, под вязаное одеяльце, старую тетрадку, где осталось несколько чистых страниц, и коробку карандашей. Элиза принесла букварь для первого класса.
— Давайте пропустим палочки и перейдем сразу к буквам алфавита, — предложила Элиза. — Инес уже взрослая, и пальцы у нее не такие неловкие, как у первоклашек.
Но нянины пальцы — которые так ловко штопали, вырезали из газет кружевные салфеточки для кухонных полок, проглаживали складки парадной рубашки адвоката, стирали пыль с дорогущих хрустальных безделушек в гостиной и вязали крохотным крючком с самой тонкой нитью, — стоило им взять карандаш, становились неуклюжими и деревянными и карябали как курица лапой.
Пьедестал у статуи был разбитый и ободранный, но на нем можно было различить такие слова:
CONSVL DESIGNATVS[4]
Они были не написаны, а выгравированы тонким резцом по изъеденному временем мрамору.
— Давайте попробуем так: положим сверху листок бумаги, и Инес будет обводить буквы, — предложила Элиза.
— А что там написано? — недоверчиво спросила Инес.
— Я не знаю, — ответила свежеиспеченная учительница, — это, наверное, на латыни.
— А вдруг это ругательства? Я не хочу учиться писать непонятно что, — возразила няня.
— Тем более такие буквы не годятся. Они печатные. Сначала надо научиться письменным, — заметила Приска.
Инес никак не могла понять, почему в тетрадках надо писать буквы не так, как в книгах.
— Это же двойная работа! — бурчала она.
Прошло немало дней, прежде чем девушка, сжимая вспотевшими пальцами карандаш, смогла написать «Оса», самое простое слово, какое могла придумать Приска.
А пока каждый день Инес приходилось сгорать со стыда, рисуя новый крестик в журнале посетителей. Филиппо, который в то время еще был сущим ангелом, мирно лежал в коляске, а если вдруг и начинал хныкать, то стоило одной из учительниц покачать его, он тут же успокаивался и снова принимался играть со своим серебряным бубенчиком.
Еще через несколько дней няня сумела написать: «Инес Лорига» и на следующий же день вместо крестика гордо вывела в журнале музея свои инициалы, как все нормальные посетители.
С этого момента она начала быстрее усваивать и чтение. Фразы из букваря, сочли обе молодые учительницы, для нее слишком просты, они для шестилеток. «Лара мала. Мама мыла раму».
Какое Инес дело до рамы, до Лары и вообще? Так что Приска решила: пусть лучше Инес учится по какой-нибудь более увлекательной книге, скажем, «Хижине дяди Тома» или «Маленьким женщинам». Ради того, чтобы узнать, удастся ли бедной невольнице Элизе переправиться через разлившуюся реку, балансируя на льдинах, и сбежать от преследовавших ее коварных работорговцев или примет ли Мег предложение профессора Брука, Инес придется волей-неволей быстро расшифровывать эту вереницу букв, которые теснятся в ряд и составляют слова.
