Молча ходил Алеша по снежной крепости, по опустевшей площади, бывшей веселым бранным полем. И за ним по пятам шагал тоже голодный, но все же не такой несчастный пес Пятница. Оба они чувствовали себя как на необитаемом острове.
Что будет дальше? Через час? Через день? Через год?
Надо куда-то идти, что-то делать. А может быть, просто заплакать? Нет, нет! Покуда есть силы, надо крепиться.
В сказках в такие минуты обычно появляются добрые феи. Фея не пришла к Алеше, потому что станция Мальчики не была сказочной страной, а была самой обычной: с продмагом, со школой, с киоском, обросшим сосульками, и милиционером, по фамилии Синяк.
Но если на свете нет добрых фей, то доброго человека встретить не так уж трудно.
– Алеша!
Мальчик вздрогнул от неожиданности и оглянулся. К нему в пальто нараспашку бежал Марат.
– Алеша! Пойдем к нам, мама зовет.
Алеша стал было бормотать, что это неудобно, что ему и здесь хорошо, но Марат уже тащил его за рукав, а глаза так весело светились из-за стекол очков, что Алеша сдался и послушно пошел за Маратом.
Так он очутился в совершенно незнакомом доме, у совершенно незнакомых людей.
На крыльце, на досках, очищенных от снега, сидел пес Пятница. Вид у него был унылый. Уши опущены. Короткий хвостик не вертелся, будто у невидимой пружинки кончился завод. Из-под двери в щелку веяло теплом. Пятница приблизился к этому теплому течению и лег. Он вытянул лапы, положил на них голову. Он не спал. Он думал.
«Неужели я ошибся в друге? Я его водил по всем знакомым мне тропкам и не бросил в трудную минуту, когда жестокие мальчишки (я-то хорошо знаю их нрав!) устроили ему испытание. А он оставил меня одного. Ему хорошо – он в тепле, а я дрожу в своей легкой шкурке. Он, наверное, грызет кости и ест теплую похлебку, в которую накрошены крупные куски хлеба. А я голоден… А может быть, он сейчас выйдет и вынесет мне мозговую косточку с хрящиками и остатками мяса или целую миску вкусной еды?…»
На этом месте Пятница прервал свои мысли и открыл один глаз, чтобы посмотреть, не идет ли Алеша с костью или с миской. Но никто не шел. Тогда Пятница жалобно тявкнул: то ли хотел пристыдить друга, то ли позвать его. И снова он закрыл глаза. Он не уходил. Он верил в человека. И твердо решил окоченеть, но дождаться его. Таким был этот славный бездомный пес, получивший сегодня имя Пятница.
У взрослых есть нехорошая привычка расспрашивать. Стоит маленькому человеку переступить порог незнакомого дома, как ему тут же будет задано по меньшей мере пять вопросов: «Как тебя зовут? Сколько тебе лет? На кого ты похож – на папу или на маму? Как ты учишься? Кем собираешься стать – летчиком или поэтом? ››
Большинство взрослых, обращаясь к маленькому человеку с этими вопросами, порой даже не удосужатся выслушать ответы. Задав эти вопросы, они считают, что выполнили долг перед молодым поколением, проявили внимание, заботу, и так далее, и тому подобное.
Когда Алеша, подталкиваемый другом, красный от смущения, вошел в дом, мама Марата не задала ему ни одного вопроса. Она только внимательно посмотрела на него и просто, как будто Алеша каждый день бывает у них в доме, сказала:
– Раздевайся, Алеша. Мойте, ребята, руки, будем обедать.
Алеша покраснел еще больше и, запинаясь, медленно сказал:
– Спасибо… я не хочу.
Он был человеком с характером и считал такой ответ достойным мужчины. Да у него и в самом деле в это мгновение от волнения пропал аппетит.
Но мама Марата с притворной строгостью громко сказала:
– Что?! Без разговоров!
И Алеша сдался.
Мама Марата была высокой, светловолосой. Она, как и Марат, носила очки. Держалась она так прямо, что, казалось, ей никогда не приходилось нагибаться. Движения у нее были широкие, немного резкие. "Строгая», – решил Алеша. Но в это время она сняла, очки, и лицо ее сразу стало добродушным и даже немного беспомощным. Казалось, вся ее строгость была в этих очках, как еила Черномора – в бороде.
В это время из соседней комнаты вышел папа Марата – тоже высокий и тоже в очках. Лицо у него было такое моложавое и глаза такие озорные, будто он был не мужчиной, а очень большим мальчиком. В одной руке он держал раскрытую книгу, в другой – карандаш. Он только что завершил занятия и, как каждый человек, окончивший дело, был в хорошем расположении духа.
– Поторапливайтесь, а то есть хочется! – сказал он и посмотрел на Алешу: – Здравствуй, Алеша!
Алеша открыл рот, чтобы ответить на приветствие, но Марат уже тащил его за рукав в другую комнату. Стягивая с него шубу-дубленку, он говорил:
– Ты не удивляйся, что у нас в семье все в очках. Мы, Карнаковы, все близорукие.
Алеше показалось, что он произнес эти слова с гордостью. А Марат уже тащил его к умывальнику, совал ему в руки мыло, полотенце, торопил, будто не хотел ему дать опомниться.
Когда человек маленький, у него всего одно имя. Когда он немного подрастает, к имени добавляется фамилия. А когда человек становится взрослым, появляется еще отчество. Говорят, в Европе у людей нет отчеств, а на Востоке есть даже старики, носящие одно лишь имя, без отчества и фамилии.
Алеша думал об этом, не решаясь спросить у Марата, как звать его маму и папу. Но Марат хотя и не был человеком, умеющим читать чужие мысли, вдруг сказал сам:
– Мою маму зовут Ольга Ивановна, а папу – Сергей Владимирович. – И добавил: – Ты не стесняйся. Они хорошие.
Алеша почему-то вспомнил о своих папе и маме, и ему захотелось сказать: «Мои тоже хорошие», будто кто-то ставил это под сомнение.
Хотя семья Карнаковых встретила незнакомого Алешу без обычных вопросов, мальчик понимал, что рано или поздно его спросят, кто он и откуда. И каждый раз, когда кто-нибудь во время обеда обращался к нему, сердце его обрывалось: «Сейчас спросят». Но речь шла о другом.
– Знаете ли вы, что такое ПЭС? – спросил Сергей Владимирович, обращаясь к обоим мальчикам.
Мальчики молчали. Они не знали, что такое ПЭС.
– ПЭС – это приливная электростанция, – говорил папа Марата, и в глазах его вспыхивали огоньки. – Турбины ПЭС приводятся в движение морским приливом. Здорово?
– Здорово! – сказал Марат.
Алеша закивал головой: у него был полон рот.
Сергей Владимирович работал зоотехником в соседнем совхозе, но он был человек увлекающийся, мечтательный. Порой создавалось впечатление, что он даже немного стеснялся своей обыденной специальности – вечно он говорил о плотинах, турбинах, реакторах. Его планы казались бы несбыточными, если бы он по вечерам не сидел за книгами и учебниками: он вдруг стал студентом-заочником энергетического института. А утром он снова спешил к своим, телкам, выслушивал их, взвешивал и трепал по холке.
Ольга Ивановна была учительницей. Она относилась к своему мужу немного покровительственно, как обычно относятся к мечтателям. Но где-то в глубине души верила, что рано или поздно он создаст что-то удивительное.
Обед шел полным ходом. Тарелки мелели, как моря во время отлива…
В это время Алеша! услышал тихий лай. «Пятница!» – подумал он, и ему стало стыдно, что он обедает в тепле, а его дружок голодает на морозе. И тогда, превозмогая неловкость, он спросил:
– Можно, я отнесу косточку Пятнице?
– Какой Пятнице? – спросил папа Марата и улыбнулся. – Что у тебя за Пятница, товарищ Робинзон?
– Это собачка такая, – сказал Алеша, – она голодная.
– Конечно, можно, – сказала Ольга Ивановна. – Можешь прихватить и мою косточку.
И тут вмешался Марат:
– Мама, давай пустим пса в кухню. Пусть погреется.
Алеша даже не смел мечтать о таком счастье для Пятницы. А Ольга Ивановна посмотрела на него испытующе и, видимо, поняв, что это будет приятно Алеше, сказала:
– Ладно. Только в комнату его не впускай.
Нет, в людей все-таки стоит верить! Недаром Пятница терпеливо поджидал своего друга на морозе. Его страдания вознаградились. И, похрустывая косточками в теплой кухне, он со стыдом думал, что мог хоть на минуту усомниться в своем друге. Откуда только взялся завод у пружинки – хвостик махал легко и безостановочно. Глаза весело поблескивали. А челюсти двигались с такой силой, что могли бы без труда разгрызть даже железяку. И если на свете бывает седьмое небо, то маленький черноносый пес Пятница был именно там – на седьмом небе.
Обед кончился. Марат стал показывать другу коллекцию марок.
– Самые ценные марки – африканские, – пояснял он Алеше. – Вот марка Танганьики. Видал?
Марки мелькали перед Алешей. А вместе с ними перед его глазами проплывали пальмы, ливанские кедры, египетские пирамиды. И Алеше казалось, что он бредет по этим далеким незнакомым странам и нет ему возврата домой.
И тревожные мысли снова вернулись к нему.
Что будет дальше? Ну посидит он здесь полчасика, а потом надо будет уходить. Куда? Горе вышло из темного уголка и вплотную подошло к Алеше.
