Вдруг острые когти резнули ногу доктора сквозь толстые брюки. Он обернулся.
Порядочного роста медвежонок опирался об его ногу. Доктор выхватил нож из мертвой медведицы и с размаху ударил им медвежонка.
Медвежонок упал.
– Виктор!.. Витя! – закричал доктор.
В ответ ему прогремел выстрел, потом другой.
– Сюда, сюда! – крикнул доктор.
Из-за деревьев выскочил Арсений с дымящимся ружьем. Юноша волок за собой убитого медвежонка.
– Виктор убит… Пропал! – в неистовстве закричал доктор и бросился через колодину к племяннику.
Подошвы скользнули по гладкому стволу, и доктор ухнул в яму.
Падение не оглушило его: в яме была мягкая гниль и густой папоротник. Доктор нащупал под рукой что-то твердое, теплое.
Кость… нога!
Он быстро раздвинул папоротник: на дне ямы лежал Виктор Степанович. Все лицо и вся грудь его были залиты кровью.
Доктор приник ухом к сердцу.
– Жив! Арсений, Арсений, сюда!
Вдвоем они с трудом выволокли из ямы отяжелевшее тело Виктора Степановича.
Арсений сбегал на Студеный ключ. В кожаной шапке принес воды.
Наконец Виктор Степанович глубоко вздохнул и открыл глаза.
– Долго же я спал, – сказал он, – совсем как в сказке. – И, вдруг забеспокоившись, спросил: – Который час? Пора, а то здесь ночевать придется.
Он ничего не помнил: ни как увидел медвежат и медведицу, ни как выстрелил, ни что потом было.
Доктор отер кровь с лица брата, распахнул одежду на груди и с удивлением увидел, что Виктор Степанович нигде не ранен: кровь на нем была кровью убитых над ним медведей.
Пока Арсений поил дядю студеной ключевой водой, доктор осмотрел медведицу. Ее глаза и нос были разбиты зарядом мелкой дроби. Пуля вошла в грудь и разорвалась в сердце.
И с этими-то ужасными ранами зверь успел взлететь на высокую колодину и ударить врага с такой силой, что тот грохнул в яму, как легкая чурка, – и все забыл.
«Теперь я припомнил все, – заканчивал свое письмо Виктор Степанович, – вплоть до момента, когда стрелял. Дальше – пустота, пока не очнулся в объятиях брата.
Пишу вам, сидя на пне у избушки, прильнувшей к косогору Студеного ключа. Кругом мало что изменилось: тот же суровый и темный лес, да луга, да ширь поднебесья, рябчики в желтой листве осины, глухари на черных в золоте лиственницах.
Странно мне, что я убил такого громадного и страшного… рябчика. Я же не за ним шел. И мне кажется, что это не я, а кто-то другой.
Меня по-прежнему влекут рябчики, одни только рябчики. Признаться вам, я до сих пор ни одного не добыл. Но я не теряю надежды: не всегда же мне бить медведей.
Когда-нибудь убью и рябчика».
Пер. Л. Бельского.
По старому охотничьему закону охота на самцов лосей начиналась с 15 августа старого стиля, то есть с 28 августа нового стиля. – Примеч. авт.
Особого образца разрывная пуля. Задним концом она вделана в войлочный пыж; имеет нарезки. Употребляется специально для гладкоствольных дробных ружей. – Примеч. авт.
Мездра – нижний слой шкуры.
Аскыр – самец соболя. Слово, вошедшее в употребление у русских промышленников.
Прясло – часть изгороди между столбами.
Шабур – армяк из холста.
Бродни – охотничьи сапоги.
Шивера – речной порог.
Бусенький, бусый – дымчатый, пепельный.
Ширкунцы – колокольчики.
Распары – оттепели.
Наледилывы – лужи на льду.
Корсак – степная лисица.
Карбыш – хомяк.
Карабаш – по-татарски «черная голова».
Джок – по-казахски «нет».
Курдюк – толстый, жирный хвост особой породы овец.
Баба́ – господин.
Чурек – хлеб.
Каберне – кавказское вино.
Папуша – связка.
Беркут – горный орел.
Сухарница – скороспелое блюдо таежных охотников – размешанные в кипятке сухари с маслом и солью.
Елань – поляна.
Отуряться – поворачиваться вокруг оси.
Исправник – полицейский чин в царские времена. В Сибири исправники пользовались очень большой властью.
Ободняло – совсем рассвело.
Марал – сибирский вид благородного оленя.
Чекалками на Алтае зовут красных горных волков.
Белуха – высочайшая гора Алтая; высота ее над уровнем моря 4540 метров.
Так называются разрывные свинцовые пули, предназначенные для стрельбы из охотничьих ружей.
