к которой подходит, как называется поселок, который за ней будет. В школе Ганка выучила наизусть подробную дорогу до Лученца. Ведь Ганка так стосковалась, так мечтала о возвращении домой!
Между тем Риго все еще продолжал поиски беглянки. Он переворачивает все хозяйственные постройки. Он даже не ругается, не проклинает, а только тихим голосом зовет: «Ганка, девочка, где ты? Откликнись…» Он уже опасается, что со страху Ганка сделала что-нибудь над собой. Что, если она прыгнула в разлившуюся речку? Кто будет отвечать? Риго понимает, что в ответе будет только он. Девочка не находится, и ему становится все страшнее. И сообщил бы он куда надо о происшествии, да боится. А что, если его арестуют? Нет, лучше пока никуда не ходить. Может, Ганка еще найдется. Просто ушла куда-то и к вечеру вернется. Сообщить куда следует можно и завтра… послезавтра…
А трудная дорога совсем измотала Ганку. И голодна она. Прошло уже два, а то и три часа, и только сейчас она соображает, что натворила. И тогда Ганка думает о своей участи. Хоть и завязаны у нее в уголке фартука несколько крон, которые давал ей учитель, если она приносила ему утром молоко от Риго, но ведь этого мало для такой дальней дороги! Что же делать? Ганка пересчитала свои кроны. Двенадцать! А ведь только билет от Лученца до Татранской Ломницы стоит семьдесят шесть крон. А что Ганка будет есть, пока доберется до дома?.. Никакого выхода!
В ближайшей деревушке Ганка покупает хлеба на крону. Она настолько проголодалась, что не может больше выдержать. За деревней девочка садится в канаве на траву и подкрепляется. Какой хлеб вкусный! И ломоть порядочный. Вполне хватит на раз. Покончив с хлебом и немного отдохнув, Ганка снова пускается в путь. Она упорно шагает, не замечая, что уже вечереет.
Солнце покраснело на западе. На землю ложатся длинные тени. Цветы закрывают свои венчики. Птицы покидают поднебесье. Пахари ведут последние борозды. Жилища оживают. Весенний вечер…
«Скоро ночь! Где я переночую? — спрашивает себя Ганка, стоя посреди пыльной дороги. — Не пойду я к людям. Не верю я им. Кто меня приютит?»
Ах, Ганка, Ганка, какая же ты невнимательная! Не видишь, что ли, вон там в поле копну потемневшей прошлогодней соломы? Смотри, как она тебя манит! Точно вслух предлагает: «Иди сюда, Ганка, какую постель я тебе приготовила! Выспишься, словно в пуховых перинах!»
Солома и вправду мягкая, за целый день нагрелась под солнцем. Не беда, если и припахивает она плесенью. Ганка ложится в солому, как в постель. Вытягивает усталое тело. Ужасно Ганка устала и засыпает мгновенно, со счастливой улыбкой на губах. Ганке, конечно, снится мама и родной дом…
* * *
«Эй, Ганка, вставай, пора и снова в путь! За время, что ты спишь, земля повернулась ко мне другим своим полушарием. Уже утро. Вставай и иди, а я буду тебе светить и согревать тебя в дороге!..»
Это утреннее солнышко щекочет Ганку своими лучами и будит ее. Ганка встает и снова пускается в путь. Снова трудная дорога от деревни до деревни, все ближе Лученец. То тут, то там спрашивает беглянка у пахаря, правильно ли она идет, и снова в путь. Она подкрепляется хлебом, пожертвовав на него еще крону, потом пьет воду из журчащего ручейка. Вот если бы еще ноги не так болели! Ганка идет босиком и поранила их на каменистой дороге. Не всякий ведь отважится несколько десятков километров пройти пешком. Сколько тут надо воли и настойчивости!
— Дяденька, не подвезете ли вы меня немножко? — среди дня просит Ганка какого-то возчика, когда от усталости уже еле плетется.
— Куда же ты идешь?
— В Лученец, дяденька, я совсем истомилась…
— Ну, садись. Я тоже в Лученец. Через часок там будем.
В Лученце на станции Ганка изучает расписание поездов, вывешенное на стене. Пользоваться расписанием она научилась тоже в школе. И потому ей сейчас нетрудно узнать, когда отходит ближайший поезд на Зволен и Врутки, когда будет пересадка во Врутках на попрадский поезд. Посадка в двадцать два часа, во Врутки поезд приходит в два часа тридцать минут ночи…
Да, легко сказать «посадка», «поезд приходит», а Ганке что делать? Ведь в узелке осталось всего-навсего десять крон. На какие деньги она купит билет?
Эх, Ганка, Ганка, мало ли что с тобой будет! Что же ты сделаешь? Неужели напрасны все твои усилия и рухнут твои мечты о родном доме?
«Нет, нет! Я должна добраться до дому! Мне надо к маме!..»
И Ганка долго ломает голову, прикидывая так и этак, что делать дальше. Она сидит на скамейке в зале ожидания уже целый час и не находит выхода. Что же делать? Время бежит, скоро придет поезд, а Ганка все еще сидит на лавочке, опустив голову на руки.
«Ну, все равно… Попробую… Может, мне и удастся проскочить!» — решается Ганка и подходит к кассе.
— Пассажирский, третий класс, до Детвы…
— Пять восемьдесят…
Ганка купила себе билет только до Детвы и хочет доехать с ним до Вруток. Она понимает, что это обман, что это нечестно, противозаконно, но другого выхода не видит. Авось удастся ей обмануть проводника. Все-таки она попробует…
Вот и паровоз пыхтит на станции. Ганка входит в вагон. Она ко всему готова. Может, сойдет с рук… А может, и высадят на какой-нибудь остановке. Она притворится, будто проспала и знать не знает, что уже давно проехали Детву.
Ганка садится к окну в уголок. Вот и проводник пришел.
— Ваши билеты, пожалуйста…
Ганка протягивает свой. Проводник щелкает щипчиками и возвращает билет. Не взглянув даже на нее толком, проводник уже подходит к следующему пассажиру.
И теперь Ганка забивается в угол еще глубже. Она прикрывается оконной занавеской и прикидывается спящей. Поезд грохочет, останавливается, пыхтит.
Проводник выкрикивает названия остановок. Через три часа он восклицает:
— Детва!
У Ганки при этом слове по всему телу пробегают мурашки. Она дрожит от страха: что-то дальше будет? Хорошо, хоть другие пассажиры на нее внимания не обращают. Они говорят о своих обыденных делах, а Ганка еще глубже вжимается в уголок у окна. Она вся съежилась в комочек, и ее совсем не видно из-за толстой тетки, сидящей рядом.
Время идет, поезд останавливается, проводник кричит:
— Зволен, Кремница, Штубянске Теплице, Турчанский Мартин.
Ой, еще минутку… Только одну минутку… И…
— Врутки! Пересадка на Жилину, на Кошице!
— Ах! — вздыхает Ганка и выходит на станцию.
Половина третьего ночи. Поезд отходит на Кошице через десять минут… Ганка стоит на
