- У вас изысканные запросы,- довольно пассивно поддержал разговор Пральников. - Больше ничего вас не заинтересовало?
- Торговля всегда останется скучной коммерцией, а экзотика - мое увлечение. Я видел вашу туркменскую мадонну в гипсе, которая есть первая пионерка. Видел страшный остров Кар-ра-Ада! Камни. Змеи. Кости...
- Для нас Кара-Ада не только мрачные скалы! - горячо возразил Виктор Степанович. - Это - суровый памятник, всегда посылающий людям живой свет. Остров Кара-Ада олицетворяет нашу борьбу, ее великий смысл и светлую память о творцах Октября!..
- О, я понимаю, туркменские карбонарии!.. - с пафосом, в котором улавливалась скрытая ирония, произнес странствующий бизнесмен. - О, это есть каспийские пирамиды фараонам революции!.. - довольный этим экспромтом, иностранец улыбнулся, впрочем, весьма осторожно, помня о своей дипломатической визе. - О, свет маяка с опасного острова Кара-Ада я не возьму для своей фирмы! Я беру на экспорт, как две египетских бусинки из мастаба, две маленьких фактуры саксаула из ваших джунглей... О, Кара-Ада!.. Ад-да!.. у мрачного Данте нет такого ада... Кар-ра-Ада!..
Это восклицание вырвалось у красивого, надушенного итальянского купчика в тот самый момент, когда они вышли из школьного садика со скульптурой юной туркменки Эне, смело боровшейся с врагами молодой Советской власти. Покинув кленовый подог, Пральников и гость сразу же оказались на морском волнобое, у пристани. Из синей, волнующейся пучины поднималась каменная твердыня острова.
- О, Кара-Ада!.. - повторял иностранец, когда они подошли к стоявшим на пирсе бородатому Ковусу-Ага в кумачовой рубахе и бледнолицему Мураду.
Тяжело и ворчливо, как бы нехотя разминаясь, от причала отваливал "Степан Шаумян". На пристани было немноголюдно. Ковус-ага с парнишкой, провожая судно, сначала шли по берегу, потом ступили на бревенчатый настил и продолжали двигаться параллельно пароходу до самого крайнего бревна, пришитого к сваям железными скобами. Не глядя под ноги, шагая твердо, уверенно, старик и курил, и переговаривался знаками с моряком на пароходе. У шаткого перильца Ковус-ага остановился, вдруг захохотал и погрозил своему собеседнику кулаком.
- Подол опустится, а... срам в глазах останется! - крикнул старик, видимо, не решаясь передать знаками сокровенный смысл этой весьма фигуральной поговорки. - Понял?.. Попутного ветра. Хош!..
Ковус-ага оглянулся на берег и увидел иностранца, а с ним ашхабадского гостя.
- Пап, а дяденька с парохода опять тебе машет, - дернул отца за рубаху Мурад.
- Этот разговор боцман заводит уже не к делу!
- А о чем он говорит, пап? - полюбопытствовал Мурад.
- Старый спор. -Отмахнулся от парнишки старик.- За бакенщика Кийко меня ругает. Зря, говорит, к нему придираюсь. Наверно, Кийко и не плохой человек, но скрытый и землистый какой-то! Не даром говорят: бойся бабу крикливую, а мужчину - молчаливого!..
- Бакенщик? - Мурад вздрогнул и вцепился старику в плечо. - У него рука в керосине и волосатая. Он ведь такой?..
- Чего ты испугался? - спросил сынишку Ковус-ага, но как ни добивался, ничего больше не вытянул от побледневшего и замкнувшегося в себя Мурада. - Ну и молчи, посапывай: хоть и сопливый нос, да свой!
Закадычный друг старика, бакинский боцман Пинхасик, с которым они дружили с юности, перестал кривляться и паясничать на корме судна: он увидел, как Ковус-ага вступил в разговор с подошедшими к нему людьми.
- Попутного ветра, - еще раз прошептал Ковус-ага.
Уменьшаясь и словно впитываясь в синюю даль, "Степан Шаумян" уходил в море. Таял он на глазах, и то, что несколько минут назад было явью, быстро становилось только памятью; и чтобы представить себе толстого боцмана с обветренным лицом, в круглой фуражке и разглаженной форменке, Мураду уже приходилось напрягать свое воображение, память... Он наморщил лоб и сжал кулачки: он был недоволен своей памятью... Ему почему-то вдруг стало жалко расставаться с добродушным, хотя и крикливым толстяком, которого на глазах поглощало расстояние и время. Рядом с ним Мураду было куда приятнее и интереснее, чем с холодно-блестящим беззаботным и пахучим иностранцем, который казался каким-то липким и ядовитым. От этого чувства Мурад никак не мог отделаться; учтивый, улыбчивый вид подошедшего иностранца сначала бросил его в дрожь, заставил побледнеть и ухватиться за руку Ковуса-ага, и хорошо, что ни отец, ни другие не заметили его внезапной ярости, и он сумел оправиться от какого-то испуга. Если Мурад и не принимал участия в разговоре, то следил за его накалом и вспышками. Вскоре разговор коснулся его, и Мурад стал как бы в центре внимания. Произошло это после того, как Виктор Пральников начал расспрашивать старика про оставшихся в живых пленников острова Кара-Ада, которых спасал партизан Ковус-ага, а потом сопровождал до Красноводска... Для иностранца упоминание о змеином ковчеге оказалось неприятным, и он отошел от старика, приблизившись к безобидному мальчугану с красным галстуком.
- О, ты настоящий агит-картинка! - залепетал иностранец. - Теперь я буду знать, с кем общается наш Джанни Родари. Прелестный маскарад!.. - и он протянул руку, чтобы тронуть пальчиком пылающий язычок галстука, но взглянув в лицо Мурада, вдруг, словно обжегшись, отпрянул. - О, как можно?!.. - прошептал он достаточно громко, чтобы все услышали: - опять Кар-ра-Ада!.. Как может ходить утопленник? Это - он?.. Тот, который плыл на Кара-Ада. Кто его спас?.. - иностранец смотрел прямо в лицо Мураду и говорил ему же о нем самом, как будто об отсутствующем. - Он... не может больше ходить... Тот синий и холодный, с крабом...
- И я помню! - спокойно, как и полагается духам, ответил Мурад. - И вас, и толстого ужа помню!
- О, Кар-ра-Ада! - взмолился чужестранец, не имея смелости оторвать взгляда от говорящего утопленника. - Как можно: и краб у вас тоже обманщик?..
Подошли Ковус-ага с Пральниковым.
- Хар-рам зада, пакость тоже рядом бывает! - подтвердил Ковус-ага.
Кого ругал Ковус-ага, никто не понял. Мурад боялся, как бы отец в сердцах не наделал чего-нибудь непозволительного в присутствии приезжих. Заметив беспокойство сына, старик перестал ворчать и тихо заговорил с Виктором Степановичем, который тоже старался повлиять на старика успокоительно, отводя разговор от острых поворотов. Но если бы Пральников знал в эту минуту о переживаниях Мурада, он, пожалуй, больше бы тревожился за малыша. Мурад смотрел на торгового дельца озлобленным, но осторожным зверьком. Никто не знал, помнит ли он хотя бы смутно то, что происходило с ним в воде, на лодке, на песке с крабом в волосах? Об этом никому не дано знать, кроме него самого, да и он долго будет вспоминать обрывки кошмарного, смертного сна, в котором многое слилось и перепуталось, но что-то крепко запомнилось; вдруг он признал иностранца и как бы вновь увидел такое, чего, вероятно, и сам гость не удержал в памяти.
- У вас, господа, настоящий химический Клондайк!- иностранец, оправившись от смущения, сел на своего конька. Как не волновала и не изводила его экзотика заповедных уголков земного шара, химические богатства Кара-Богаз-Гола интересовали все же больше, чем звенящий, окостенелый на ветру саксаул. Гость осмелился опять обратиться прямо к Ковусу-ага. - Хотя вы скорее похожи на бога пустыни, чем на химика, все же интересно мне узнать: догадываетесь ли вы об истинных сокровищах залива Кара-Богаз?
- Не только догадываюсь, я здесь хозяин!..
- О, как приятно играть в загадки! - иностранец обрел истинное вдохновение и уже не скрывал того, чем хотел удивить Ковуса-ага. - Вы только мечтаете, а далекие от вас, тонкие специалисты уже точный расчет имеют. Я говорю о специалистах других стран. Вы читаете их рефератории? - Завладев разговором, гость поочередно выбирал себе оппонентов. Не получив ответа насчет рефераториев от старика, он обратился к Виктору Степановичу.- Надеюсь, вы в курсе международной научной информации? Надо полагать, недавно вы видели в американских журналах снимки... ваших родных мест. Этих самых, где мы сейчас стоим. О, как изумительно зафиксирован ваш неприкосновенный Клондайк. Запечатанный под замки залив Кара-Богаз они не только измерили по всем параметрам, но и ловко препарируют!.. Делают точные расчеты сколько и какого химического продукта можно и нужно получать из рассолов и твердого сырья. В проектах они уже настроили вокруг акватории залива заводы и даже комбинаты, перегонные установки, акведуки!.. Вся эта индустрия коллег...
- Акул! - не стесняясь, вставил Ковус-ага. - Мы давно знаем, какие у этих хищников вкусы и как они любят жрать чужое!
- О, бизнес можно делать, не впутываясь в политику, господа! - заграничный делец пытался делать вид, что говорит это всерьез. - Наша фирма готова сотрудничать на чисто коммерческой конъюнктуре. При такой ситуации можно вместе шагать, но надо очень зорко наблюдать за ногами других!
