и запнулась. Слишком много чувств нахлынуло одновременно, и она едва от них не задохнулась. Одна часть ее души ликовала и хотела кричать: «Да-да, конечно!» Другая же, более взрослая и ответственная, напоминала: а как же Дивнозёрье?
Многие ее друзья — нечисть, так что смогли бы навещать Тайку по эту сторону вязового дупла. Но волшебство дивнозёрское на кого оставить? На Аленку? За ней самой пока глаз да глаз нужен. Да и Мара Моревна такому решению не обрадуется…
— Давай потом вернемся к этому разговору. Сперва надо победить.
— Ладно, — пусть с неохотой, но все же согласился Яромир. — Я спрошу тебя еще раз. После нашей победы.
Ох, не сглазил бы! Тайка не нашла деревяшки, чтобы постучать по ней, поэтому стукнула себя по лбу и поплевала через левое плечо. Не о том она думает. Кругом война, а у нее — ликование и сердечки в глазах. Куда это годится? Но запрещать себе радоваться — последнее дело.
— Эй, а что это такое впереди? — насторожился Пушок. — Неужели рассвет?
Хитрый коловерша уже некоторое время отдыхал, уцепившись когтями за хвост Горыныча. Ну правда, зачем работать крыльями самому, если можно прокатиться и за проезд даже денег не возьмут?
Прямо по курсу и в самом деле виднелось какое-то зарево. Вот только разгоралось оно не на востоке, а на юге. Тайкино сердце сжалось от дурного предчувствия, а Эдуард подтвердил опасения:
— Не рассвет это, а пожар. Светелград горит. Боюсь, штурм уже начался…
Ну почему! Почему нельзя лететь быстрее?! Но Горыныч, как ни крути, не «Боинг».
Вот все говорили, мол, везучая ведьма, а в такой ответственный момент ее везение вдруг раз — и закончилось. Ох, беда…
Глава двадцать девятая. Битва за Светелград
Они все-таки успели до рассвета — Горыныч Эдуард превзошел сам себя. Внизу сложно было что-то разглядеть из-за огня и дыма, но Яромир наметанным воинским глазом видел намного больше, чем Тайка, и пояснял им с Пушком:
— Противник атакует с трех сторон. Хуже всего дела у северных врат. Вон, где терема горят, видишь? Там случился прорыв. Но на весь город пожар не распространится — подоспели погодные чародеи. Скоро начнется дождь.
— Но упыри уже на улицах! — Тайка опасно свесилась с Горыныча, и Яромир придержал ее, чтобы не упала. — Что им мешает превратиться в мышей, взять в лапки факелы и…
— Они боятся огня. Упыриные налеты, конечно, сами по себе опасны, но наши лучники не зевают. Вон посты на башенках расставлены — слева и справа. И у каждых врат так же. А от прорвавшихся злыдней помогут заслоны.
Тайка уже и сама разглядела в отблесках пламени уличные баррикады из бочек, телег и деревянных щитов. Поле под стенами города было похоже на муравейник перед грозой: все куда-то бегут, что-то несут…
— Сейчас наведем шороху. А ну, заткните уши, — предупредил Эдуард и зычным голосом рявкнул с небес: — Эгей, ратники Светелграда! Поднажми! Доброгнева повержена!
В ответ раздался такой же громкий рык:
— Брехня это все! Не слушайте, сражайтесь!
Из туч, готовых пролиться дождем, вынырнул второй Горыныч с всадником. Тот держал в одной руке пику, а в другой — белый парламентерский платок.
— Сказать нам что-то желают, — фыркнул Эдуард. — Я бы слушать не стал.
— Нет уж, давайте послушаем, — возразила Тайка. — Только близко их не подпускай. А то мало ли что…
Горынычи, поравнявшись, зыркнули друг на друга злобно, щелкнули зубищами, и второй — вражеский — прошипел:
— Вот и свиделись, ведьма! Помнишь меня?
Ох, еще бы Тайка не помнила! Это ведь был тот самый змей, который напал на нее на Дороге Снов. Издалека она его не признала бы, конечно. А теперь, когда он сам сказал…
— Так ты выжил, что ли? — фыркнула она. — Я думала, Яромир тебе все головы снес.
— Вообще-то снес, — проворчал дивий воин. — Просто кто-то жулик и послал в сон не себя, а свою тень.
— Сам ты жулик! Меня о мужике с Кладенцом не предупреждали! Убей девчонку, говорили они… Будет легко, говорили они…
— Не ной! — осадил его всадник, навий воин в черной кожаной броне с медными бляшками. Половина его лица была покрыта застарелыми шрамами, отсутствующий глаз скрывался под повязкой, от левого уха осталась едва ли половина — похоже, он успел немало повоевать в прошлом. Они с Доброгневой были даже чем-то схожи, и Тайка подумала: а не тот ли это дядька Ардан, о котором упоминала чародейка?
— Неужто и впрямь Доброгнева мертва?
Воин обратился к Яромиру, а на Тайку не взглянул даже.
— Истинно так, — подтвердил тот.
— А ну поклянись!
— Дивьи люди не лгут, ты же знаешь. Клянусь, коли хочешь. Я видел собственными глазами, как она погибла.
За спиной всадника сверкнула молния, тут же грохнул раскатистый гром. Воин насупился… и вдруг рассмеялся:
— Ха! Тем лучше! Теперь все мне достанется!
Он отшвырнул платок.
— Полагаю, это означает, что перемирию — конец. — Яромир выхватил меч из ножен.
А Тайка ахнула: это что же, им предстоит воздушный бой?! Но Эдуард вдруг выпалил:
— Держитесь!
И камнем полетел вниз.
— А-а-а! — орал позади от ужаса бедняга Пушок.
И Тайка тоже завизжала, как на американских горках. Только сейчас было страшнее, потому что не аттракцион, а самая настоящая погоня с падением.
— Спокойно. — Голос Эдуарда прозвучал невозмутимо даже сквозь свист ветра и раскаты грома. — Я высажу вас на крыше царского терема. А этого чешуйчатого выскочку возьму на себя. У меня с ним старые счеты…
Он виртуозно затормозил у конька и выгнулся колесом. Тайка сама не поняла, как слетела с чешуйчатой спины и — шлеп! — приземлилась аккурат на крышу гульбища. В целом даже ловко получилось, только ладони немного отбила. Мгновением позже рядом с ней приземлился Яромир (ему, в отличие от Тайки, удалось устоять на ногах). Дивий воин протянул ей руку, помогая подняться. А Эдуарда уже и след простыл. Задрав голову, Тайка увидела, как в небе, озаряемом сполохами молний, схлестнулись две трехголовые туши, и над полем битвы раздался чудовищный рев.
И тут из-за спины на них кто-то напустился:
— Эй, чаво встали, рты раззявили?! А ну похватали ведра — и тушить, а то энти клятые змеи все плювают да плювают!
Голос показался знакомым, Тайка обернулась и расплылась в улыбке:
— Любавушка! Как я рада тебя видеть!
— Ой, батюшки! — всплеснула руками дородная русоволосая девица. — Сама царевна! И воевода с нею пожаловал! Звиняйте, по темноте не признала!
А Яромир вдруг взял Тайку за плечи и развернул к себе:
