Человек обернулся.
— Я смотрю на птицу, — сказал он.
— Я ещё раньше вас смотрел на одну птицу, — ответил Пит. — Я даже дотронулся до неё носом и гладил ей голову. Ваша птица — орёл?
Человек ничего не ответил и опять посмотрел на дерево.
— Моя птица была орёл, сказал Пит.
Тогда человек спросил:
— Ты в самом деле гладил птицу?
— Да, — ответил Пит, — я же сказал! Я погладил ей голову пальцем. Она сидела на стене, и я из-за неё чуть не упал. Какое нахальство вот так вот сидеть на стене и заставлять людей падать! Я, знаете ли, чуть не набил себе шишку!
— Покажи, где твоя птица, — сказал человек.
— А вы знаете, что вы ещё должны сказать? — спросил Пит.
— А что я ещё должен сказать? — удивился человек.
— Вы должны сказать „пожалуйста“. Вот что вы должны сказать! Разве неправда?
— Пожалуйста, покажите мне птицу, — сказал человек.
Пит взял его за руку, и они подошли к стенке. Птичка по-прежнему спокойно сидела там. Человек осторожно взял её своей большой рукой, и она вся поместилась в его кулаке, высунув наружу голову. Пит снова погладил птичку и опять удивился, что она такая мягкая и такая нежная. Потом он приложился щекой к её щеке, потому что ему очень хотелось, чтобы она ему что-нибудь шепнула. Но птица ничего не сказала.
— Это птенчик, — объяснил человек. — А это его мать подняла такой шум на дереве: она его зовёт.
— Почему же он не летит к ней? — спросил Пит. — Он её не слышит?
— Он просто ещё не умеет как следует летать, — сказал человек. — Вниз он слетел сам. Ведь лететь вниз легче, чем наверх. А взлететь на дерево он сам не сумеет. Надо ему помочь.
И человек понёс крохотного птенчика в своём кулаке обратно к дереву. А Пит бежал впереди.
— Его мама здесь, в ветках! — закричал Пит, смотря наверх.
Человек посадил птенчика на ветку так высоко, как только мог достать.
Птица-мать стала опять звать своего сына. А птенец захлопал крыльями, потом вспорхнул и стал перелетать с ветки на ветку, всё выше и выше, стараясь изо всех сил, пока не долетел до своего гнезда. Человек и Пит посмотрели друг на друга.
— Как вы думаете, спросил Пит, — его мама будет на него сердиться?
— Не думаю, — ответил человек. — Скорее всего, она его как следует покормит.
Пит подумал минутку, потом сказал:
— Моя мама сделала бы то же самое. Дала бы мне желе, и крем, и кекс, и меренги.
Он кивнул человеку и опять зашагал на горку. Он запел свою весеннюю песенку, которую сам сочинил:
Маргаритки, ритки, ритки,
Маргаритки, ритки, ритки,
Лю-ю-тики, тики, тики,
Лю-ю-тики, тики, тики,
Птицы весело поют!..
О! Это был особенный день!
Однажды Пит спускался по лестнице задом наперёд. Так ему больше нравилось. Правда, это отнимает гораздо больше времени, особенно когда много ступенек, но Пит никуда не спешил и осторожно спускался, держась за перила.
Он уже добрался до конца лестницы, как вдруг услышал на улице шум: „Гланк! Гланк! Гланк!“
— Паровой каток! — закричал Пит и, повернувшись, кубарем скатился вниз.
Он помчался по улице навстречу новенькому зелёному паровому катку. Его тень неслась рядом.
Тень не знала, что сходить с тротуара на мостовую не полагается, и протянулась поперёк улицы, длинная и чёрная.
Пит остановился у самого края тротуара, так, чтобы паровой каток наехал прямо на его тень. „Что-то с ней будет? — думал Пит. — Ну ничего, это её, дурочку, проучит — пусть не ложится поперёк дороги!“
„Гланк! Гланк! — тарахтел паровой каток. — Гланк!“
Но переехать тень он так и не смог: тень сразу же поднялась и прислонилась к его стенке, да так и держалась, пока каток проезжал мимо Пита, а потом опять преспокойно улеглась на мостовую.
— Погоди ж ты у меня! — сказал Пит. — Попробую ещё разок!
Он помчался по улице, обогнал каток и стал так, чтобы уж на этот раз машина непременно переехала его тень. Но опять ничего не вышло. Пит опять удивился.
Он вынул из кармана пустую спичечную коробку и кинул её на мостовую перед самым катком. „Ну, а теперь что будет?“ — подумал он.
Пит зажал руками уши и зажмурил глаза. Он был уверен, что раздастся страшный треск.
Но никакого треска не было. Каток по-прежнему ровно гудел: „Гланк! Гланк! Гланк!“
Пит открыл глаза и увидел на мостовой расплющенную спичечную коробку. А паровой каток катил себе дальше, как будто ничего не произошло.
Пит снова побежал за катком. На ходу он вытащил из кармана мягкий, теплый кусок пластилина, скатал шарик и бросил его под каток.
— Буду считать до десяти! — решил он зажмурившись. — Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять!
Когда Пит снова открыл глаза, пластилина на мостовой не было. Он исчез. А паровой каток катил себе дальше, с грохотом поворачивая своё огромное колесо, к которому прилип кусочек пластилина.
Это очень рассердило Пита.
— Отдай мой пластилин! — закричал он. — Отдай обратно! Он мой!
Он бежал за катком, крича до хрипоты и строя рожи.
— Какое безобразие! — кричал он. — Посмотрите, что вы наделали! Вы должны были смотреть, куда едете! Да что вы, не слышите меня, что ли?
Водитель и в самом деле не мог расслышать ни одного слова из того, что ему кричал Пит. Да и некогда ему было вслушиваться — он был слишком занят.
Но когда он увидел, какие свирепые рожи строит Пит, он подумал, что случилось что-то очень важное, и остановил машину.
— Хелло! — сказал он. — Что случилось?
— Хелло! — сказал Пит, задыхаясь от волнения. — Посмотрите, что вы наделали!
Водитель высунулся из кабинки и посмотрел на мостовую, но не увидел там ничего особенного.
— Что же я такое наделал? — спросил он, почёсывая затылок.
— Вы захватили мой пластилин своим катком! Это был хороший кусок пластилина. Мой самый лучший кусок! Я собирался вылепить из него слона.
— Разве его хватило бы на слона? — спросил водитель.
— Конечно! — сказал Пит. — Это был огромный кусок. Больше, чем вот этот дом. Даже больше, чем я сам.
— Такой же большой, как мой каток?
— Больше! — сказал Пит упрямо.
— Хорошо, — сказал водитель. — Где же он теперь?
— Конечно, внизу, — сказал Пит. — Под катком. Вам не видно?
— Нет, не видно, — сказал водитель.
— Ну конечно, не видно, раз он внизу! Смешно!
Пит и водитель смотрели друг на друга.
— Я опять пущу машину, — сказал водитель, — тогда мы сможем его достать.
Он уселся на своё сиденье и поехал. „Гланк! Гланк!“ — загрохотала машина опять.
— Вот он! — закричал Пит. — Стоп! Стоп!
Водитель затормозил. Но как только каток остановился, пластилин снова оказался внизу.
— Разве вы не слышали, как я вам кричал „стоп“? — спросил Пит недовольно.
— Ну конечно, слышал. И сразу же остановил машину.
— Нет, не сразу, не сразу! Вы всё ехали, и ехали, и ехали. А теперь видите, что вышло!
— Ну, я ещё раз её остановлю, — сказал человек. — Только не надо так волноваться.
И каток опять загрохотал.
— Стоп! Стоп! — закричал Пит.
Каток остановился. Но опять неудачно: пластилин снова был внизу.
— Вот беда! — сказал Пит с досадой. — Дайте я сам.
И он полез в машину, стараясь забраться на сиденье водителя.
— Это ещё что? А ну-ка слезай! — закричал водитель. — Не смей этого делать! — И он потянул Пита за ногу.
Пит очень рассердился.
— Вы могли вывихнуть мне ногу и порвать мои штаны! — закричал он.
— Ладно уж! — сказал водитель. — А вот если тебя увидят за рулём, тебе здорово попадёт! Это не разрешается.
— А почему же вы сами сидите за рулём? — спросил Пит.
— Мне разрешено. У меня есть специальное удостоверение.
— Хорошо, — сказал Пит. — Но вы должны сказать „извините“ зато, что чуть не сломали мне ногу!
— Извините, — сказал водитель. Потом добавил: — Я ещё раз попробую повернуть колесо. Ещё один разок. А ты подними руку вверх, как только заметишь на колесе свой пластилин. Вот так. Видишь?
— Как полисмен? — спросил Пит.
— Как полисмен, — согласился водитель. — Приготовились!
И он снова пустил машину. Пит поднял руку, как только она двинулась.
— Стойте! — закричал Пит.
Оба взглянули на колесо. Расплющенный пластилин был похож на белую пуговицу.
— Однако не много для слона! — заметил водитель.
— Я хотел лепить слонёнка…
Водитель отодрал пластилин от колеса и дал его Питу, потом взобрался на своё место, в кабину. Машина опять загремела: „Гланк! Гланк! Гланк!“ А Пит побежал впереди.
И знаете, что он сделал? Он скатал свой пластилин в шарик и снова бросил его под машину. Кусочек прилип, завертелся вместе с огромным колесом, а Пит бежал рядом и следил, как белая пуговка пластилина то исчезала, то вновь появлялась.
