Словно стараясь запомнить каждую деталь, Марат внимательно оглядел наш пляж: чистейший мелкий песок, пальмы с зелеными листьями-веерами, журчащий родник.
– У нас вся жизнь впереди. Ты сюда еще не раз вернешься, – возразила я.
– Знаю, – снова вздохнул Марат, – но так не хочется отсюда уезжать… За это лето Лимонный стал мне родным. Не представляю, как я буду жить в своем городе. Он кажется мне совсем чужим. Полина… он будет мне вдвойне чужим без тебя.
– Прошу, не надо заново все обсуждать. Я и так чуть не плачу… Давай просто насладимся последним вечером, не говоря о том, что будет завтра.
Я села на песок. Марат присел рядом.
– Сижу, смотрю на море, пальмы, чаек и знаю, что уже завтра буду все это вспоминать с тоской. Стану тысячу раз в голове прокручивать… – проговорил он и положил голову мне на плечо. Я почувствовала его тепло. Сердце окутала непередаваемая нежность.
Мы немного помолчали, слушая шум волн, а потом Марат наклонился и прижался ухом к моей груди.
– Что ты делаешь? – удивилась я.
– Т-с-с… – шепнул он, приложив палец к своим красиво очерченным губам, по которым я сходила с ума. Любая девчонка позавидовала бы таким губам. – Я слушаю.
– Что слушаешь?
Не ответив на мой вопрос, Марат задал свой:
– Знаешь, какая музыка самая лучшая в мире?
– Шум волн и крик чаек?
– Нет… Самая лучшая музыка – это биение твоего сердца. Если бы у меня была возможность, я бы записал с него звуковой файл и перекачал в плеер. И слушал бы целыми днями.
Я ничего не ответила. А что я могла ответить? Лишь молча посмотрела на Марата, который с закрытыми глазами слушал стук моего сердца.
Мы сидели на пляже до тех пор, пока не стемнело и на небе не зажглись звезды, которые сегодня почему-то казались особенно яркими.
– Я приготовил тебе сюрприз, – сказал Марат и улыбнулся. Но, несмотря на улыбку, в его глазах была печаль.
– Какой сюрприз? – заинтересовалась я. – Кстати, я тоже тебе сюрприз приготовила.
Я подошла к своему рюкзаку, который лежал под пальмой, и вынула из него пакет.
– Что это? – спросил удивленный Марат.
Ничего не говоря, я развернула пакет.
– Полина, что это?
– Раковина. Жемчужница. Забери ее с собой. Но, прошу, не промывай ее водой. Пусть, когда ты будешь брать ракушку в руки, она будет пахнуть морем, нашим летом и напоминать тебе обо мне. Обо всем, что между нами было.
В моей руке лежала небольшая ребристая ракушка – жемчужница.
– Где ты ее взяла?
– В море, где же еще? – пожала я плечами. – Ты же знаешь, что в начале лета я стала заниматься подводным плаванием. Вчера было погружение на глубину. И там я нашла эту ракушку. Внутри не было моллюска.
– Раковина очень красивая! – улыбнулся Марат и притронулся к ней кончиком языка. – Надо же, соленая!
– Конечно, она же из моря! Вон, даже белые соляные разводы есть. Поэтому не промывай ее. Пусть она будет такой, словно ее только что достали из моря.
– Хорошо.
– Это не все. Открой ее. Только аккуратно.
Марат предельно осторожно открыл ракушку и застыл. Глаза расширились. Он перевел их на меня и пораженно спросил:
– Что… что это?
– Жемчужина. Она лежала в ракушке.
Марат молча смотрел то на меня, то на желтоватую жемчужину, лежащую в ракушке.
– Подожди… Она что, настоящая?
– Конечно. Не бижутерия же! – фыркнула я.
– Нет, я не могу это принять, – покачал головой Марат, возвращая мне ракушку. – Эта вещь дорогая. Забери ее.
– Это еще почему?
– Потому что это – драгоценность!
– Ну и что? Эта драгоценность досталась мне абсолютно бесплатно. Она лежала в море. Все, что находится в море, – бесплатное и общее.
– Полина… – прошептал Марат. – Но это же жемчуг! Настоящий!
– Не выводи меня из себя! И вообще, если уж на то пошло, этот жемчуг – обычный песок!
– Как это? – не понял Марат.
– Ну, – пустилась я в объяснения, – когда между створками раковины-жемчужницы и тканями моллюска, который в ней живет, попадает песчинка, она начинает раздражать его нежное тело. Чтобы смягчить раздражение, он обволакивает песчинку слоями перламутра. Так получается жемчуг… Видишь, это всего лишь песок и защитный перламутр!
Выслушав меня, Марат снова покачал головой:
– Все равно я не могу ее взять.
– Ты меня обидишь.
– Подожди обижаться. Давай тогда сделаем так: я возьму раковину, а жемчужина пусть останется у тебя. Получится как две разделенные половинки одного целого. Когда мы снова увидимся, то положим жемчужину в раковину. Поэтому теперь нам нужно вдвойне стремиться к встрече – чтобы и мы были вместе, и ракушка стала полноценной!
– Ты так все обставил… – нахмурилась я. – Ну, раз не хочешь брать – не надо. Но ракушку возьми…
– Ракушку возьму, – кивнул Марат и улыбнулся: – Ты прямо как человек-амфибия – даришь мне жемчуг.[1]
Я улыбнулась в ответ. И вспомнила:
– О каком сюрпризе ты говорил? Я тебя перебила…
– Точно! Закрой глаза.
– Зачем?
– Так надо. Открой их, когда я тебе скажу. Только не подсматривай!
– Ладно. – Я закрыла глаза и принялась гадать, какой сюрприз преподнесет Марат. Я с трудом сдерживала любопытство.
Марат куда-то побежал, а через некоторое время послышался странный плеск.
– Открывай глаза!
Я исполнила его просьбу и тут же онемела. У берега стояла небольшая лодка, в которой сидел до невозможности довольный Марат и держал в руках весла.
– Где ты взял лодку?! – восторженно спросила я.
Я целыми днями вижу на море современные катамараны, корабли, «бананы», «таблетки», парашюты, которые тянут моторки или водные гидроциклы… Поэтому обычная деревянная лодка выглядела, как пришелец из позапрошлого века. И до того трогательно, мило, что хотелось хлопать в ладоши.
– Я одолжил ее у одного знакомого, – сказал Марат, широко улыбаясь. За его спиной восходила полная луна. – Садись! Сейчас прокачу с ветерком!
– Не надо ветерка. Лучше медленно покатаемся.
– Как скажете, принцесса! – рассмеялся Марат, потом выпрыгнул из лодки и галантно протянул мне руку. – Прошу взойти на борт нашего лайнера. Сейчас мы совершим путешествие по водам Черного моря, которое на самом деле синее.
– А ты знаешь, что у Черного моря несколько раз менялись названия?
– Не-а. И какие же названия были?
– Тавры, древнейшие жители Крыма, называли его «Темная пучина». Древние греки называли его «Море Негостеприимное» – из-за пиратов, которые на них нападали. А потом греки прогнали пиратов, стали все здесь обживать и поменяли название на «Море Гостеприимное». Вот… А русские, когда стали тут плавать, звали его «Русским морем». Окончательно море переименовали в Средние века. Назвали его Черным из-за большого количества водорослей. Из-за них оно кажется темнее, чем другие моря.
– Надо же… – удивился Марат. – Интересно! Ну так ты будешь на борт восходить или нет? Уже руку устал держать! Итак, прошу на судно.
– Благодарю вас, уважаемый, – в тон ему ответила я, выпрямила спину и величественной походкой «взошла» на лодку. Вернее, попыталась взойти. Я споткнулась о борт, вскрикнула и, размахивая руками, упала в лодку.
– Полина! – бросился ко мне Марат. – Ты не ушиблась?
– Нет, – рассмеялась я, поднимаясь на ноги. – А ты заметил, что я постоянно перед тобой падаю?
– Да уж… В день нашей первой встречи ты споткнулась о бордюр. И потом, когда услышала ту фразу в гараже, тоже на пол упала. Но давай не будем о грустном. Ну что, принцесса, совершим наш круиз?
– Совершим, – сказала я, садясь на корму. Лодка мерно покачивалась на волнах.
– Тогда – одну секунду! – попросил Марат и умчался под пальму.
Он взял гитару, вынул ее из чехла и сел напротив меня.
– Подержи-ка. – Марат протянул мне гитару и взялся за весла. Когда мы отплыли на значительное расстояние от берега, он забрал гитару и, глядя мне в глаза, взял какой-то аккорд.
– Ты будешь петь? – спросила я.
Я обожала, когда Марат пел. Во время его пения мое сердце то совсем останавливалось, то билось быстро-быстро, как машет крыльями птичка колибри. Меня бросало то в жар, то в холод – Марат имел завораживающий чувственный голос. Как выяснилось через некоторое время после нашего знакомства, у него прадед был известный исполнитель цыганских романсов.
Марат снова взял аккорд, перебрал струны. Глядя на луну, он запел песню, которую до этого момента еще ни разу не пел:
По морю лодочка плыла,
Погода тихою была,
Но вдруг поднялся ураган,
Ко мне подходит капитан:
«Послушай, милая моя,
Уедем в дальние края,
Я отправляюсь в дальний путь,
Меня Маратиком зовут…»
Марат пел, мастерски перебирая струны, а я слушала, пытаясь не упустить ни одной ноты, ни одного его слова.
Мы плавали на лодке до поздней ночи. Изредка поглядывали на костерок, который горел на нашем пляже и служил маяком. Мы болтали ни о чем и обо всем сразу, шутили, смеялись, Марат пел песни, мне хотелось веселиться и вести себя открыто, не стесняясь, не сдерживая эмоции, дурачиться. Рядом с Маратом я чувствовала себя уютно. Вот только иногда мое настроение резко портилось – когда я вспоминала о завтрашнем дне.
