Роберт Хайнлайн - Морин и Клифф

— Ха? Ты хочешь сказать, что нет никакой вечеринки? Но ведь…

— О, я уверена, что вечеринка для Бан Петерсон состоится. Но этого огрызка там не будет. В этом-то вся шутка.

Тут до меня наконец-то дошло. Габриэлла пошла бы в «Закусочную» и ждала бы… ждала… ждала… — в то время как вечеринка, на которую, как она думала, приглашена, продолжалась бы без неё.

— По-твоему, это забавно? — спросила я.

— Это — только начало, — ответило существо по имени Ламмерс. — Приблизительно в восемь тридцать, когда она начнет задаваться вопросом «Что случилось?», посыльный принесет ей другое письмо. Это будет чистый лист бумаги, точно такой же, как те, которые она посылает себе сама — и тут-то она всё поймет. — Она захихикала и облизнула губы, — Маленькая фальшивка получит по заслугам.

Я двинулась на неё, но Джорджия спряталась за стойкой.

— Тебе нельзя здесь находиться! — завизжала она.

Я остановилась.

— Рано или поздно ты отсюда выйдешь. И тогда мы найдём Габриэллу, и ты скажешь ей правду — всю, полностью!

— Скажи ей сама! — огрызнулась она. Подошли двое парней, из внутреннего офиса вышел Регистратор, и Джорджия тут же приобрела официальный вид. Я ушла.

Клифф поджидал меня возле «H-L», и я никогда не была так рада видеть его.

— Хорошо, — сказал Клифф некоторое время спустя, — позвони ей. Скажи ей, что ее поимели и пусть она не ходит в «Закусочную».

— Но, Клифф, я так не могу! Это было бы почти столь же жестоко, как то, что планировала Джорджия. Слушай! А ты не можешь сделать так, чтобы кто-то пригласил её на вечеринку Петерсон?

Клифф, наморщил лоб.

— Я не вижу, каким образом мог бы сделать это.

— Клифф, ты должен!

— Падди, сегодня ведь и день рождения Габриэллы, правильно?

— Да, да — вот почему всё это очень важно…

— Тебе не нужно пристраивать её на вечеринку Бан Петерсон. Вот что мы сделаем: устроим для неё собственную вечеринку. Просто-напросто.

Я с обожанием смотрела на него, не забыв открыть от удивления рот.

— Клифф, ты — гений.

— Нет, — сказал он скромно, — просто очень интеллектуальный и с сердцем из чистого золота. Пора действовать, цыпа.

Сначала я позвонила Маме. Она сказала:

— Сегодня вечером, Морин? Я люблю развлекать твоих друзей, но…

Я прервала ее, быстро описав положение вещей. После чего она сказала:

— Я проверю морозильную камеру. А «Соммерс», наверное, всё ещё открыт. Что насчет ножек индейки и тостов с грибами?

— И мороженое, — добавила я. — Вечеринки по случаю дня рождения обычно нуждаются в мороженом.

— Но торт? У меня нет времени его приготовить.

— Мм… у нас будет торт.

Когда я вешала трубку, Клифф вышел из соседней кабинки.

— Я заполучил «Downbeat Campus Combo», — объявил он.

— О, Клифф — оркестр!

— Если так можно называть этих беженцев из музыкального автомата.

— Но как мы заплатим за это?

— Не спрашивай — для них это отличный промоушен. Они набивались на вечеринку Петерсон, но не прошли. Так что они поступают благоразумно. Но я не преуспел с гостями, детка.

— Ты звонил к себе?

— Да. У многих парней совсем другие планы на вечер.

— Позвони снова и скажи этим лоботрясам, что они никогда больше не съедят ни одного «дагвуда»[22] в моем доме, если они не будут там, вовремя, и каждый с подарком. Никакие оправдания не принимаются.

— Но это объявление тотальной войны!

— Так точно, сэр!

Мы пошли в магазинчик Хелен Хант «Вкусное Печенье». Мистер Хелен Хант уже закрывался, но впустил нас. Нет, мисс, никаких тортов ко дню рождения… нет, пекарь придет только завтра в четыре утра — мне очень жаль… И тут я обнаружила трехэтажный свадебный торт.

— Это — образец?

— Откровенно говоря, это — накладка. Моя жена и я дважды обработали один и тот же заказ.

— И он у вас застрял?

— О, мы всегда можем неожиданно получить заказ на свадебный торт…

— Восемь долларов, — сказала я.

Он посмотрел на торт.

— Десять долларов, — сказал он и добавил: — Наличными.

Я посмотрела на Клиффа. Клифф посмотрел на меня. Я открыла мой кошелек, а он вынул свой бумажник. У нас было шесть пятьдесят семь. Мистер Хелен Хант разглядывал потолок. Клифф вздохнул, открепил свой символ братства от моей блузки и протянул его хозяину. Мистер Хелен Хант без слов бросил его в кассовый аппарат.

Он удалил с торта фигурки новобрачных, воткнул свечи на каждом ряду, затем принес кремовый рожок.

— Каким будет имя?

— Габриэлла, — ответила я. — Нет, сделайте «Гэбби»: G, A, двойное B, Y.

Я позвонила Мадам О'Тул прямо оттуда. Мадам укладывает волосы половине девочек в кампусе. Она жила рядом со своим салоном красоты и согласилась поработать сверхурочно. Она ждала нас в семь пятнадцать.

Клифф быстро домчал меня до дому и высадил у дверей в шесть десять. Младший натягивал поперек парадного въезда гирлянды от рождественской елки, а Папочка передвигал мебель. Мама носилась туда-сюда со свистом, как беспокойный торнадо. Я поцеловала Папочку, а Мама не могла замереть ни на секунду.

Я сделала три звонка пока ванная наполнялась водой, затем окунулась, нарисовала себе лицо, и поместила себя в мое фирменное почти-без-бретелек. Без пяти семь просигналил Клифф. Он выглядел слегка разбухшим в своем тесноватом смокинге, зато принес два букета гардений, один для меня, а другой для Габриэллы. В отличном настроении мы покатили в «Закусочную».

Мы добрались туда в семь пятнадцать. Я заглянула внутрь и увидела Габриэллу за дальним столиком, она нянчила полупустую бутылку колы и выглядела несчастной. Она была в длинном платье, которое выглядело само по себе неплохо, но она попыталась накраситься — совершенно не умея этого делать. Ее помада размазалась, лежала криво, и была неправильного оттенка, кроме того, она сотворила жуткие вещи с помощью румян и пудры. Под всем этим скрывался маленький испуганный птенчик.

Я вошла.

— Привет, Гэбби.

Она пробовала улыбнуться.

— О, привет, Морин.

— Готова идти? Мы из комитета.

— Мм… Я не знаю. Я себя нехорошо чувствую. Наверное, мне лучше вернуться домой.

— Ерунда! Пошли — мы опаздываем.

Мы подхватили ее с обеих сторон и потащили в машину Клиффа (специальная, с открытым верхом).

— Где будет вечеринка? — нервно спросила Габриэлла.

— Не будь так любопытна. Это же вечеринка-сюрприз.

Так оно и было на самом деле.

Клифф доставил нас к Мадам О'Тул прежде, чем она смогла задать еще вопросы. Габриэлла выглядела озадаченной, но ее желание сопротивляться уже прошло. Когда мы вошли внутрь, я сказала Мадам О'Тул:

— У вас есть семнадцать минут.

Мадам осмотрела ее, как гончар оглядывает груду влажной глины.

— Два часа — вот то, в чем я нуждаюсь.

— Двадцать минут, — уступила я. — Вы можете сделать это?

По телефону я ей сказала, что она должна будет буквально сотворить Клеопатру, полностью с нуля, начиная с почтового индекса.

Она поджала губы и снова осмотрела нашу овечку.

— Посмотрим. Подойди ко мне, дитя.

Габриэлла выглядела ошеломленной.

— Но Морин…

— Тише, — сказала я твердо. — В точности выполняй все, что скажет тебе Мадам.

Мадам увела ее. Пока мы ждали, Клифф позвонил к себе и в общежитие старшекурсников и расшевелил еще пятерых мужчин и две парочки. Прошло почти тридцать минут, прежде чем они появились вновь — и я чуть не упала в обморок.

Мадам попусту тратила здесь своё время — она была рождена для двора Луи Куинз.

И Габриэлла — также.

Сначала я подумала, что на ней нет никакой косметики. Потом я увидела, что она есть, но нанесена так умело, что вы бы подумали, что она с ней родилась. Ее глаза стали в восемь раз больше, чем были полчаса назад, и походили на озера, полные затаенной печали — как у женщины, которая повидала в жизни многое. Ее волосы всё ещё торчали назад, но Мадам это подправила: то, что раньше было неопрятным пучком волос, теперь стало чем-то вроде шиньона — слова вроде «пучок» или «узел» теперь к ним никак не подходили. Ее скулы тоже стали выше. И Мадам сделала кое-что с ее платьем — оно стало более облегающим и даже более декольтированным. Букет примостился высоко на ее плече и цвет ее кожи плавно переходил в цвет его лепестков. Вместо бус она теперь носила единственную нитку жемчуга, покоящуюся именно там, где жемчуг любит отдыхать. Это, должно быть, было личной собственностью Мадам. Жемчужины выглядели натуральными.

Клифф, как рыба, начал хватать ртом воздух, так что мне пришлось потыкать его в ребра, и напомнить, чтобы он ни к чему не вздумал прикасаться. Габриэлла робко улыбнулась.

— Я нормально выгляжу?

Я сказала:

— Сестра, Коновер пристрелит Пауэрса чтобы заполучить твой контракт. Мадам, вы великолепны! Пойдемте, ребята. Мы опаздываем.