— Чего же тогда деревню там ставили? — удивился Никита.
— Когда её деды наши ставили, люди селились не там, где места красивые, или где удобно, а где нужда заставляла… Даст ли помещик самую плохую землю, продаст ли купец по дешёвке неудобицу или царская казна отрежет где-нибудь, куда Макар телят не гонял, там и ставили деревни…
— А вы, Пётр Егорович, хотите сделать так, чтобы Ключи были в самом красивом месте?
— Вот именно, — ответил Пётр Егорович. — Чтобы лучше места не найти.
И, сказав это, он вытащил из кармана, к удивлению ребят, ворох тесёмок разного цвета. Что ещё надумал архитектор? А Пётр Егорович разделил тесёмки на три части и сказал:
— Голубые подвязывайте к липам, синие к берёзкам, а красные к клёнам. А деревца выбирайте в свой рост.
Шурик подвязывал деревца и не знал, как ему отбиться от Никиты. «Вот так архитекторы! Что девчонки, с ленточками возимся!» Даже молчаливый Серёжа, который готов был всегда следовать за Шуриком, даже тот сумрачно спросил:
— А Пётр Егорович верно обещал, что мы будем архитекторами?
— Ясно, обещал.
— Так что же он?
— Я почём знаю! Только уходить не стоит… А то мы уйдём, а он других возьмёт ребят…
И ребята продолжали подвязывать деревца тесёмками. А когда они закончили подвязку, Пётр Егорович весело сказал им:
— Садитесь, друзья, и я вам покажу, как будут выглядеть наши Ключи.
Архитектор достал из бокового кармана большой, в несколько раз сложенный лист бумаги и развернул его на земле перед ребятами. Это был тот самый план, который накануне с яблони пытался рассмотреть Шурик. Теперь он был перед глазами и его можно было сколько угодно рассматривать и даже водить по нему пальцами. А Пётр Егорович рассказывал:
— Смотрите, ребята, вот наши новые Ключи. Со всех сторон кольцо рощ, вдоль улицы тянутся газоны. Обратите внимание: кругом зелень — и под окнами и за домами. Ну не красивое ли место? Сами скажите.
— Очень красивое! — хором ответили ребята.
— И вот мы идём по главной улице. Дорога обсажена деревьями, к речке идёт широкая лестница. А на реке мостки, вышка и лодочная станция. Представляете, ребята?
— Представляем!
— Тогда пойдём дальше по дороге. Вот тут сад для гуляний, а в нём площадки для всяких игр, а рядом с садом, за сельским клубом, знаете что? Смотрите, — догадываетесь?
— Стадион!
— Правильно.
Если бы всё это Пётр Егорович рассказал ребятам накануне, им ничего больше не надо было бы. Но сейчас, после того, как он обещал, что они станут архитекторами, им было мало видеть лишь план будущих Ключей. Они хотели видеть место будущих Ключей, узнать, что они должны делать. И Шурик, чувствуя, что Никита теперь не отстанет от него, первый спросил:
— Пётр Егорович, а где будут новые Ключи?
— А вот сейчас пойдём туда, — ответил архитектор. И, сложив план, поднялся с земли.
Они шли обратно к деревне старой дорогой, мимо бора, через поле, к переправе. Шурик недоумевал: куда же ведёт их Пётр Егорович, когда кругом такие хорошие места для селенья: высокие берега, земля песчаная, лес близко. Ну хорошо, пусть это место не нравится Петру Егоровичу. Но почему он тогда не сворачивает к большаку? Где-где, а там и озёра, и боровые грибы, и ягоды кругом. А главное, там совсем близко железная дорога, видно, как проходят поезда. И совсем растерялся Шурик, когда архитектор привёл их в Ключи, остановился против правления колхоза и сказал, оглядывая неприглядные улицы деревни:
— Вот тут и будут новые Ключи.
Ребята молчали. Да что это говорит Пётр Егорович?
И уже не думая о том, будет ли Никита приставать или нет, чуть не плача, Шурик проговорил:
— Пётр Егорович, а вы сказали, что в самом красивом месте… А где же она красота эта?
— Где? Да вы вглядитесь лучше, ребята… Вон вдоль берега тянется парк, а в парке широкие берёзовые аллеи, от парка идут улицы. Вот улица клёнов, вот берёзовая…
— Так это всё надо сделать… — сказал Никита.
— А как же, — ответил Пётр Егорович, — на то мы с вами и архитекторы, чтобы делать красоту там, где живём.
Теперь ребятам стало ясно, для чего они подвязывали молодые деревца. Так, значит, они уже начали делать эту красоту. Здорово придумал Пётр Егорович! Вот придёт пора посадки деревьев, поезжай в лес и выкапывай деревцо, какое нужно и для какой улицы: клён, липа, берёза.
И тут Пётр Егорович достал рулетку, велел Шурику принести со двора отца колышки, и вскоре ребята уже отбивали на площади против правления колхоза кленовую аллею, вымеряли места для газонов и клумб и серьёзно поговаривали о том, что стать архитекторами придётся, пожалуй, не только им, но и пригласить для этого дела весь пионерский отряд. Шурик, проходя мимо Никиты, слегка толкнул его в бок и подмигнул:
— А ты говорил: «уйдём».
— А я почём знал? — ответил смущённо Никита… — Теперь вот вижу.
На следующий день чуть свет ребята снова пришли к Петру Егоровичу. Надо было опять итти в лес на поиски молодых деревьев. Шурик будил паромщика:
— Дедушка Егор, переправу давай!
Паромщик вышел на крыльцо и недовольный, что его побеспокоили, пробурчал:
— А кто вы такие будете, что ни свет, ни заря переправу требуете?
— Архитекторы, — дружно ответили ребята.
Никита Костенков был страстным путешественником. Правда, ему шёл лишь девятый год и в своих путешествиях он не заходил дальше леса, окружавшего колхоз «Пятилетка», но даже там он мечтал открыть какую-нибудь неведомую землю. Ну хотя бы очень маленькую. Ведь тогда её назвали бы землёй Никиты Костенкова…
Однажды ранним летним утром, готовясь в очередное путешествие, Никита узнал, что с ночной пастьбы пропал вороной дончак Певный. Как это произошло, никто сказать не мог. Возможно, что лошадь испугалась совы или летучей мыши и ускакала в лес. А может быть, она просто забрела в чащу и, найдя там хорошую траву, спокойно пасётся себе, даже не подозревая, что конюх сбился с ног, разыскивая её? Но так или иначе дончак исчез, и Никита решил принять участие в его поисках.
Еще солнце стояло невысоко, когда Никита вышел в путь. Как настоящий путешественник, он, конечно, заранее продумал маршрут, захватил с собой компас и предусмотрительно раздобыл уздечку, чтобы, найдя Певного, торжественно вернуться на нём в деревню. И по намеченному маршруту Никита прежде всего направился на пастбище. Там он внимательно исследовал лесную опушку, рассчитывая напасть на след дончака. Но ивовые кусты на опушке были целы, трудно было обнаружить какие-нибудь следы и на траве. Тогда мальчик решил итти в глубь леса к небольшому озеру. Кто знает, может быть, утром Певный приходил туда на водопой.
Действительно, на песчаной отмели озера Никита увидел следы подков. Небольшие, с острыми шипами, они тянулись вдоль песчаного мыска, поднимались вверх на пологий берег и шли к просеке. Никита двинулся по следам. Они не всюду были одинаковые: то слегка отпечатывались, то вдруг взрывали землю лесной дороги; и можно было сказать, где Певный шёл совершенно спокойно, а где переступал лёгкой рысью, чуть-чуть гарцуя и настороженно озираясь на высокие медно-ствольные сосны.
Но посреди просеки беглец почему-то свернул в сторону, продрался сквозь заросли придорожной малины и пошёл в лесную, поросшую мохом чащу. Никита тоже сошёл с дороги и продолжал путь по следу Певного. Иногда следы терялись, но стоило оглядеться вокруг, и их снова можно было обнаружить то по примятой траве, то по разворошённым кустам, где, не разбирая пути, вороной дончак шёл напрямик, всё дальше и дальше углубляясь в лес.
Никита так увлёкся розысками, что не заметил, как очутился в незнакомом тёмном бору. Вокруг теснились хмурые вековые ели, и казалось, что сюда никогда не заглядывает солнце. А тут еще совсем потерялся след Певного. И Никите стало немного не по себе. Не то, что он растерялся или ему стало страшно, нет, ведь он настоящий путешественник, а настоящие путешественники должны быть храбрыми. Но всё же он невольно подумал, — а не вернуться ли назад, раз потерян след? Однако Никита преодолел минутную слабость и продолжал свой путь вперёд через тёмный, сумеречный лес.
Постепенно стало светлеть. Хмурый бор сменился солнечным мелколесьем. Заросли орешника, ивы и ольхи были похожи на воткнутые в землю огромные веники; и, огибая их, Никита шёл всё дальше, не теряя надежды найти Певного. Но как ему это удастся, он не представлял себе. Кустарник, как бы расступаясь перед ним, в то же время снова и снова обступал его со всех сторон. Только голубое летнее небо не могла заслонить непроницаемая зелёная чаща. И там, в небе, плыло лёгкое белое облачко, которое, наверное, могло бы сказать Никите, где надо искать Певного. И едва подумал об этом Никита, как услышал совсем близко от себя тихий хруст, словно кто-то ступил ногой на сухой валежник. Но может быть, это лишь послышалось? Никита остановился и стал ждать. Но хруст не повторился. В зарослях кустарника лишь подсвистывала какая-то птица, было слышно, как жужжит над головой шмель да у самых ног в высокой траве стрекочет кузнечик. И тогда мальчик громко позвал:
