– Эй! Дикая! Заблудилась? – ржал как конь здоровый и глуповатый Петя.
– Как она заблудится? Она ж волчонок! Маугли!
– Волчонок, а ты говорить умеешь? Порычи хоть! Ррррр-р-р! – и снова взрыв хохота.
Наташа привыкла ко всему этому за годы в школе и уже не ждала другого отношения. Но вдруг Васька вышел вперед, держа в руке пистолет стволом вниз, и жестом попросил друзей умолкнуть.
– Ната-аш! – крикнул он.
Наташа очень удивилась, что Васька вообще знает ее имя. Остановилась и уставилась на него. Без эмоций, просто стояла и смотрела. Ее глаза в этот момент стали холодными и серыми. Парень даже поежился.
– Чего? – спросила наконец Наташа.
– А это… Научи стрелять как снайпер, – крикнул Васька. – Я видел, как ты шмаляешь навскидку. И влет по картошке, когда дядька Егор подбрасывает.
– Папу попроси! – крикнула в ответ Наташа и пошла дальше, уверенная, что это просто очередное издевательство.
Она услышала топот за спиной. Внутренний голос и гордость подсказывали, что оборачиваться нельзя. В итоге Васька обогнал ее и встал спереди, закрыв дорогу.
– Ну, правда… – начал он, пытаясь отдышаться, – ты же охотник, ты же внучка дядьки Тобурокова, а он лучший…
– Опекун, – сухо уточнила Наташа, – твой папа тоже стреляет, он же майор.
– Он занят.
– Я, может, тоже занята.
– Ну, тогда извини, – Васька собрался уходить.
– Стой, ладно, если ты правда хочешь стрелять, жди завтра после уроков у двойной березы. С пистолетом и банками.
– Замазали! – заулыбался Васька и протянул ей руку.
«А после школы гулять за руку…» – мелькнул у Наташи в голове внутренний голос второй девочки. В ответ на это она только передернула плечами и ушла, не пожав протянутой руки. Васька пожал плечами, покрутил ей вслед пальцем у виска и пошел обратно к друзьям.
Вернувшись домой, Наташа сразу пошла в сарай. Достала из сейфа свою винтовку, деловито вынесла во двор ведро картошки и стала тренироваться. Мария Николаевна звала ее обедать, потом ужинать, но Наташа отказывалась и только стреляла, перезаряжала винтовку и снова стреляла. Стрелковая честь и гордость были у нее в крови. Охотничьи гены отца и воспитание Тобурокова делали свое дело.
– Весь день стреляла, – шепотом рассказывала ночью Мария Николаевна мужу, думая, что Наташа уже спит.
Егор Иванович только молча улыбнулся в темноте и повернулся на другой бок.
Утром после завтрака Наташа вместо того, чтобы идти в школу, отправилась в сарай, где Тобуроков возился с принесенными вчера с охоты шкурами. В нос ударил острый звериный запах. Девочка непроизвольно поморщилась.
– Ты почему не в школе, Наталья? – спросил старик, думая, что она опять хочет упражняться в стрельбе.
– Я хотела поговорить, дядя Егор.
– Что ж, поговорим. Пойдем во двор, – сказал Тобуроков, откладывая шкурки. – Полей мне из ковша, – попросил он, намылив руки хозяйственным мылом. – Спасибо. Пойдем сядем.
Они сели на скамейку у забора. Наташа молча собирала пылинки с платья, не зная, с чего начать. Егор Иванович насторожился, понял, что разговор будет непростой.
– Что стало с моими родителями, дядя Егор?
– В смысле?
– Где они сейчас?
– На небе.
– Я не об этом! Их же похоронили где-то?
– Где-то, конечно, похоронили, – вздохнул старик. – Если осталось чего. Там же… Ну сгорело все.
– Я хочу туда съездить.
Тобуроков задумался, выполнима ли Наташина просьба. В райцентре, в милиции-то, наверняка знают, где похоронили.
– Дядя Егор?
– Что ж, Наталья. Съездим. Узнаю куда, – ответил он, подумав.
– Спасибо, дядя Егор.
И после разговора в школу Наташа не пошла. Поскольку ей предстоял урок стрельбы с Васькой, она хотела поразить парня меткостью и умением обращаться с оружием. К тому же девочка решила, что на этом уроке будет стрелять из своей винтовки. Не идти же с ней в школу. Один день пропустит, никто и не удивится, а то и вообще не заметит. «Иногда даже выгодно быть диким волчонком», – улыбнулась про себя Наташа. Взрослея, она училась находить опору и плюсы в своей необычности.
Неуверенность и страхи после случая с белкой прошли. Все встало на свои места в ее голове. Пожалуй, эта история даже помогла ей понять, насколько она любит оружие и все, что с ним связано. С приятным волнением, как и раньше, она открыла оружейный шкаф. Достала свою винтовку, разобрала ее на столе в сарае, почистила, смазала, собрала и вышла во двор. Мария Николаевна, заметившая ее в окно кухни, покачала головой и перекрестилась.
Наташа прикрепила новую мишень на заборчике, подстелила клеенку, легла и с удовольствием выбила сто из ста. На одном дыхании. Настроение было прекрасное. Голова работала четко, как никогда. Повторила упражнение еще раз, уже просто для удовольствия. Потом взяла винтовку и пошла к реке.
– Не подстрелила бы она кого, – все волновалась Мария Николаевна, подавая Тобурокову обед.
– Не подстрелит, – довольно отвечал старик, беря ложку.
– Егор, не может девочка всю жизнь в лесу с ружьем провести, как ты. Ей о семье будущей надо думать, о детях. Готовить учиться, дом держать.
– Дай хлеба, Марья, – строго сказал Тобуроков, показывая, что не собирается это обсуждать.
Мария Николаевна покорно замолчала и стала резать хлеб.
– Поеду в райцентр, – сказал Егор Иванович, закончив с обедом.
– Зачем? – спросила Мария Николаевна.
– Надо. До вечера, Марья.
– До вечера, Егор.
Наташа снова гуляла вдоль реки. На плече ощущалась приятная тяжесть висящей винтовки. Вспоминая историю с совой и белкой, она рассуждала про себя: «Что поделаешь, естественный отбор. Даже если я не застрелю белку на охоте, ее съест сова. Или застрелит кто-нибудь другой. А охотник – это такая же работа. У каждого своя. Я не буду стрелять в белок просто так. Только для работы». Так она себя немного успокоила и решила попросить Егора Ивановича взять ее в следующий раз с собой в лес.
Она дошла до двойной березы. Осмотрела место, определила положение солнца и прикинула, где оно будет после обеда. «Значит, лечь надо будет здесь, чтобы не слепило, а картошки поставим вон там», – деловито рассуждала девочка про себя. Разобравшись с планом занятия и почувствовав от этого свое превосходство, Наташа довольная легла в траву и стала просто смотреть в небо сквозь березовые листья. Они трепетали на ветру, за ними плыли облака, по лицу скользил мягкий теплый ветерок, а в траве трещали кузнечики.
– Тобурокова! Спишь?! – над ней нависало смеющееся Васькино лицо.
– Нет, да… – спросонья Наташа не могла сообразить, что и где. – Задремала! – строго отрезала она, вспомнив про урок.
Васька осмотрел место, Наташину винтовку, прислоненную к березе, и спросил:
– На дуэль пришла?
– Чего? – Наташа еще не сталкивалась с иронией, а потому не поняла.
– Винтовку, говорю, захватила? Снайперскую дуэль устроим?
– Так ты же стрелять не умеешь.
– Так ты ж меня научишь.
– Посмотрим, есть ли у тебя способности.
– Не гони, Тобурокова, учи, – обиделся Васька.
– Садись, учись. Во-первых, оружие – это друг. Его надо любить, ухаживать за ним и бережно хранить. Во-вторых, ты умеешь разбирать и чистить свой пистолет? – Наташа пересказывала своими словами то, что узнала от Егора Ивановича.
– Он не мой.
– А чей?
– У отца стащил. Из сейфа.
– Стащил?
– Он мне не разрешает брать.
– Почему?
– Откуда я знаю. Говорит – не положено. Вырасти сначала. У нас все в форме приказа. А приказы не обсуждаются.
– Ну, майор… – понимающе кивнула Наташа.
– Да, – вздохнул Васька.
– Короче, если ты хочешь научиться стрелять, поговори с отцом. А если тебе это просто поржать, то незачем и начинать, – строго продолжила урок Наташа.
– Тобурокова, какая тебе разница, зачем мне?! – взорвался Васька. – Включила тут училку. Оружие – друг. Поговори с отцом. Мой отец, сам разберусь!
– Ну так иди и сам разбирайся! – Наташа закинула винтовку на плечо и пошла к реке.
– Ты реально дикая, Тобурокова! – крикнул ей вслед Васька.
Наташа, не оборачиваясь и не отвечая, шла к реке. Дойдя до крутого берега, легла, прицелилась и разрядила винтовку в кувшинки на воде.
– Ну и дикая, – пробурчала она себе под нос, вставая, – на себя посмотри.
Вернувшись домой, Наташа узнала, что Егор Иванович уехал в райцентр. Она вспомнила об утреннем разговоре и стала с нетерпением ждать его возвращения. Сегодня у нее вообще был очень насыщенный событиями и эмоциями день. Не в состоянии чем-то себя занять, Наташа просто нарезала круги по двору и обдумывала все, что успело произойти с утра. Она поняла, что ей нравится лес, охота, стрельба, поняла, что хочет увидеть могилу родителей. Поговорить с ними. Рассказать им о своей жизни и понять, что делать дальше. Она же не может прожить всю жизнь в этом домике с Тобуроковыми. Когда-то придется взрослеть. За свою недолгую жизнь Наташа поняла, что рассчитывать может только на себя. И еще, поссорившись сегодня с Васькой, ей стало ясно, что ее раздражают люди. Что они в большинстве своем сами не знают, чего хотят, не понимают, зачем живут, не думают, что будут делать завтра, и вообще, кажется, ни о чем не думают. И она такой быть не должна. Пусть она другая. дикая, какая угодно – зато настоящая!
