увидел одну с открытой форточкой. Изогнулся, просунул тонкую руку, дотянулся до ручки двери, дверной замок щелкнул, в ту же секунду внутри машины зажегся тусклый свет и раздался пронзительный вой охранной сигнализации. Он обжег Костю, полоснул по сердцу. Вместо того чтобы бежать, застыл на месте преступления, прижавшись к вибрирующей машине. Он не мог пошевелиться, отчаяние парализовало его. Наконец Костя заставил себя встать. И тут же раздался крик: «Вон он! Держи-и!» Костя, как бешеный зверь, не глядя по сторонам, рванул в пустое пространство ближайшей улицы, слыша позади тяжелый топот ног, и бежал вперед, пока не исчезли звуки погони и его не перестал преследовать сигнал сирены. Заскочил в первый попавшийся подъезд и, прижавшись разгоряченной спиной к холодной стене, отдышался. Когда он окончательно пришел в себя, то почувствовал, что злоба на весь мир захватила его целиком. Он сейчас ненавидел всех, потому что был один, среди темноты, холода и враждебного мира.
Наконец Костя начал успокаиваться, к нему вернулось хладнокровие. Он вышел на улицу, оглянулся — никого. Постоял, подумал, где бы ему найти машину, вспомнил: это было неподалеку. Через полчаса он уже подогнал «жигули» к подъезду Глебова.
Приключение с машинами на время отвлекло его, но, как только он добежал до дома и услышал голос Лизы, силы вновь оставили его.
— Костик, приехал! — Счастливая Лиза бросилась к нему навстречу. — И сразу умчался! Ты голодный? — Она уже переоделась в его кофточку. Вся сияла. — Смотри! — Покрутилась, обняла его и поцеловала безжизненное лицо, не замечая этого. — Я так тебя ждала… Мне надо спросить у тебя разрешения…
Костя оттолкнул ее, вошел в комнату и в изнеможении упал на диван. Его вновь колотил озноб.
— Ты заболел? — Лиза потрогала его лоб. — Ты в лихорадке. — Выбежала из комнаты и вернулась со стаканом воды и с таблеткой. — Выпей аспирин.
Он молча отвернулся к стене, не открывая глаз.
— Что случилось, Костик? Почему ты без куртки?
— Не хочу от него никаких подарков! — Костя стремительно вскочил, будто его подбросили.
— Ты был… у него? — догадалась Лиза, и легкая улыбка радости коснулась ее губ. — Прости, но я не думала, что ты сегодня попадешь к нему. Ты же видишь, я ему еще не ответила. — Она старалась его успокоить, зная, что у него характер собственника. — Без тебя ни-ни… Ждала твоего возвращения, чтобы обсудить, чтобы ты разрешил мне выйти за него замуж. — Она убедила себя в невероятном: что все будет хорошо, что Глебову и Косте вообще ни к чему знать подробности ее вранья; пусть живут как живут, раз счастливы. Ведь Глебову от этого не хуже? И Костику — тоже нет. Лиза приветливо махнула своими кудряшками и улыбнулась. — Знаешь, он так тебя любит!
— Он меня любит?! — Костя мрачно посмотрел на Лизу. — И одновременно он любит все человечество.
— Ну и что? — Лиза была в восторге. — Наконец-то на нашем пути появилась благороднейшая личность. Цени, Костик.
— Знаю, ты с ним заодно! Я никому не нужен! — Он захлебнулся, горло ему сдавил спазм, и он зарыдал. Все напряжение, которое в нем скопилось за этот день, единым махом вырвалось наружу.
— Костик, боже мой, что случилось? — Лиза испугалась по-настоящему.
— Он не хочет меня судить — вот что!.. И передал дело другому… А я другого не выдержу! Он меня расколет!
— Как… передал? — едва произнесла Лиза.
— По закону «папаши» не имеют права судить сыновей… Поняла?
Лиза кивнула, еще не совсем понимая, что произошло.
— Вот он и передал… А я обозлился и все ему выложил. Думал, теперь-то он мне поможет, ведь ему деваться некуда! — Костя замолчал, припоминая всю сцену у отца.
— Что «выложил»? — испуганно переспросила Лиза.
— Про машину.
— А он что?
Костя вдруг перестал захлебываться:
— Представляешь?.. Предложил мне взяться за его ручку и топать в суд.
— Зачем? — не поняла Лиза.
— Признаваться… Чтобы другого не привлекали… Судакова. А меня что же, в тюрьму?!
Лиза видела перед собой бледного, перепуганного Костю и чувствовала, как его страх постепенно переползает в нее.
— Он решил, что я боюсь, — продолжал Костя. — А я просто не хочу загреметь из-за глупости. Даже если она моя собственная!
У него губы кривились от злости, он судорожно покусывал верхнюю губу. Волосы упали на лицо, закрыв лоб и глаза.
— Но я ему доказал, что не трус!.. Доказал!
— Как?.. — спросила Лиза.
— Тачку угнал! Опять! Ему назло! И поставил под его окнами — пусть любуется.
— Костик!.. Костик… — только и смогла сказать Лиза, пытаясь успокоить сына, не находя для этого никаких слов.
— Можешь ему сообщить об этом! — Костя схватил телефон, сорвал трубку и протянул Лизе. — И еще скажи, что я его ненавижу!
Лиза взяла трубку, положила ее на рычаг. Она была возбуждена, она была так возбуждена, что, казалось, вот-вот потеряет сознание. Если бы разрыдалась, ей стало бы легче, но она понимала, что, несмотря на все, сейчас она — главная сила.
Что же делать? Лиза металась по комнате, бросаясь из одного угла в другой, отбрасывая в сторону стулья, совершенно не отдавая себе в этом отчета. Все свои невзгоды она переносила легко, притерпелась, махнула рукой — будь что будет, и жила дальше. Но тут так не скажешь и не махнешь на все рукой — надо спасать Костика! «Нет, нет, плакать не надо — слезами горю не поможешь, — твердила она, пытаясь преодолеть внутреннее отчаяние. — Я сейчас к нему… Надо только переодеться… надо быть спокойной и нарядной, чтобы он ничего не понял. Я его уговорю! Вот увидишь… Он будет тебя судить… Возьмет дело обратно». Когда она все это сказала, то вдруг поверила, что все так и будет, и даже рассмеялась, как в былые времена.
Костя, который до сих пор молча и тупо следил за ней, вслушиваясь в Лизино бормотание, не совсем понимая смысл слов, резко вскинулся от ее смеха и бесцеремонно приказал:
— Сядь! А то у меня от твоей беготни в глазах перебор — вместо одной мамашки сразу несколько… и все смеются.
Лиза послушно села и виновато сказала:
— Он добрый и великодушный.
— Великодушный? Скажешь тоже. Да он кремень! От своих принципов ни за что не откажется, хоть застрелись!
— Но он любит тебя, — не сдавалась Лиза.
— По-своему. Он любит каждого уголовника, которого осудил. Ему ведь всех жалко. Он каждый день думает о них по ночам… Спать не может. Вот упекут меня в колонию, он и обо мне тоже рыдать начнет.
— Все будет хорошо, Костик, — Лиза обняла сына. — Вот увидишь! Я еще не знаю, как это
