Сердце колотилось высоко-высоко — у самого горла. Бух-бух! Бух-бух! Вот-вот выпрыгнет.
Жорка никогда не чувствовал, как у него бьется сердце. А тут…
Ему казалось, что на этот стук оборачиваются прохожие.
Он поглядел на Владьку. Губы у Владьки были сжаты в прямую тонкую ниточку, лицо заострилось, а глаза-то, глаза! Будто он прицеливается.
Ничего не скажешь — решительное у Владьки лицо.
«Интересно, боится он или нет? — подумал Жорка. — Наверное, боится. Я-то боюсь. А чем я его хуже? Только он ни за что не скажет. И я не скажу. Никому».
А Демьяныч все возился в катере. Что-то он там передвигал. Гремел пустой канистрой из-под бензина, вытирал ветошью руки.
— Чего он там возится, — недовольно прошептал Владька.
— Не знает, что мы спешим. А то бы поторопился, — усмехнулся Жорка.
Демьяныч вдруг резко разогнулся, обвел настороженными глазами улицу, задержав взгляд на углу дома, за которым поспешно спрятались Жорка и Владик. Будто чувствовал что-то. Потом он снова нагнулся.
Ожидание становилось невыносимым.
Жорка нетерпеливо пританцовывал на месте.
— Только бы мотор не выключил, только бы не заглушил, — бормотал он.
— Не заглушит, не заглушит, — заклинал Владька.
Наконец Демьяныч вылез на гранитный спуск, небрежно накинул цепь на крюк и медленно стал подниматься по ступенькам.
У входа в пивную он еще раз оглядел улицу и скрылся.
Дверь гулко захлопнулась за ним.
Мальчишки переглянулись. Они ждали этого. Давно уже ждали, и все равно решительный миг пришел как-то неожиданно.
— Давай, — выдохнул Жорка и длинными прыжками понесся к спуску.
Он с разгону сиганул в катер и сразу же услыхал грохот цепи о дно.
Звук был так оглушителен, что Жорка втянул голову в плечи и замер.
Он ждал окрика. Ну же! Скорее! Не томи! Не мог Демьяныч не услышать этого грохота. Просто невозможно не услышать.
— Ну, что же ты? Обалдел, да?! — прошипел Владька, и Жорка, стряхнув оцепенение, увидел: катер покачивается на середине канала.
«Теперь спокойно! Спокойно! Только не волноваться!» — пронеслось в голове.
Жорка мягко подал реверс вперед и осторожно нажал на педаль.
Катер дрогнул, ожил и двинулся вперед. Мотор работал почти бесшумно. Гораздо тише, чем Жоркино сердце.
Нога медленно-медленно выжимала газ, будто она была самостоятельным существом — Жорка сам по себе, нога сама по себе.
Потому что все до предела напряженное Жоркино тело кричало, требовало немедленно двинуть педаль до отказа, рвануться вместе с катером сквозь упругий ветер, убраться подальше, скрыться, исчезнуть!
Руки вцепились в руль так, что пальцы побелели.
А нога, умная нога, хорошая, хладнокровная нога бесстрастно сдерживала это желание, не давала взбеситься, зареветь затаившемуся до времени мотору.
Она укрощала его, и мотор мягко дышал, плавно толкая катер вперед.
— Так-так-так! Так-так-так! — мурлыкал мотор.
Владик уважительно покосился на Жорку.
«Вот черт, спокойный! Как он только удерживается?»
Вот, наконец, и Мойка. Легкий мостик надвинулся тенью. Поворот… секунда… еще… еще… и катер, присев, рванулся вперед так, что Владьку швырнуло на спинку сиденья, прижало к ней, как космонавта во время перегрузок.
А катер, с ревом пролетев по сонной ленивой воде Мойки до следующего поворота, резко погасил скорость, юркнул в прямую, как струна, Лебяжью канавку и жадно устремился к простору Невы.
Владька перекинул ногу на ногу и небрежно поглядывал на любопытных, глазеющих на них из Летнего сада.
Он как-то мгновенно успокоился и весь раздулся от важности. Небось любой из этих зевак не отказался бы поменяться с ним местами.
А Жорке было не до зрителей. Нева надвигалась полукруглым глазом из-за пролета гранитного мостика.
Жорка снова притормозил, и на малой скорости катер, наконец, выбрался на широкую выпуклую гладь.
Нева была пустынна. Только вдалеке, у Литейного моста пыхтел неугомонный закопченный трудяга-буксир.
Катер описал плавную дугу и скользнул мимо «Авроры» в Большую Невку. На секунду небо закрыл мост, совсем рядом мелькнули замшелые быки — приземистые, темные, могучие. Пахнуло сыростью.
И снова мальчишки окунулись в яркий слепящий день. Помчались навстречу расплавленному горячему солнцу.
Жорку все еще колотила нервная дрожь. Ом сидел, неловко согнувшись, напряженно глядя вперед.
«Оно, конечно, хорошо, что все так ловко вышло, но теперь за катер отвечаю я. Только я, — подумал он. — А Владька-то — ишь надулся, как индюк. Показуху выдает. Интересно, что сейчас Демьяныч делает?»
Жорка представил себе, как суровый Демьяныч нелепо бегает по набережной, спрашивает у прохожих про катер, а те ухмыляются.
Он представил себе его удивленные растерянные глаза, как он прикуривает дрожащими руками, а спички ломаются и выскальзывают из неверных пальцев.
Жорка даже головой затряс — лучше уж не думать об этом.
— Давай-ка, Жорка, поднажми, — командирским строгим голосом приказал Владька.
— И так быстро идем, куда еще!
— А я говорю, нажми! Плетешься, как черепаха!
— Чего-о? — возмутился Жорка. — Заруби себе на носу — никаких фокусов! Катер тебе не игрушечка. Понял? И про всякие глупости забудь.
Владька ошеломленно заморгал. Он никогда еще не слышал, чтобы Жорка говорил таким голосом. И лица у него такого никогда не видел — серьезного и твердого.
Он хотел усмехнуться, сказать что-нибудь ехидное, но неожиданно для самого себя пробормотал:
— Ладно, чего там. Я ж понимаю.
— Ну и молодец, — железным голосом ответил Жорка.
Тамико и Димка слонялись по пирсу. Часы показывали уже без четверти час, а Жорки и Владика все не было.
Димка поминутно подходил к самому краю причала и оглядывал реку.
Тамико встревоженными глазами следила за ним: Димкино волнение постепенно передавалось и ей.
— Димочка, ну хоть расскажи, чего мы ждем? — взмолилась, наконец, она.
— Жорку и Владика.
— Я знаю, что Жорку и Владика. Только почему ты их в воде ищешь? Что они, вплавь добираются?
— Вплавь.
— А что мы потом делать будем?
— Тоже поплывем.
— Димка! Но я же плавать не умею.
— Научим. В воду окунем — сразу поплывешь. С перепугу. Только брызги полетят.
— Смеешься… Ладно, ладно! А еще друзья.
Димка смущенно переминался с ноги на ногу и молчал. Ну, что ей скажешь! Вот уж час почти, а ребят все нет. Может, вообще все сорвалось. Расскажешь ей, раззвонишь, и вдруг ничего не получится. И выйдет тогда, что они все трепачи. Нет уж, лучше помалкивать.
На берег вышел Олег. Оглядел мрачного Димку, пригорюнившуюся Тамико и покачал головой.
— Плохо? — спросил он.
Димка только рукой махнул.
— Ну ладно — плюньте. Не все в жизни гладко.
Олег отошел в сторону, повернулся к реке.
Из-за узкого мыса, далеко-далеко, показался незнакомый катер. Он шел наискосок течению, к базе. Ветер относил звук мотора, но видно было, что катер идет очень быстро.
Димка подпрыгнул, заорал, замахал руками. А Тамико, еще ничего не понимая, недоуменно переводила взгляд с Димки на Олега.
Только когда катер, накренившись, подняв радужную тучу брызг, развернулся, Тамико увидела в нем Жорку и Владика.
— Ой! — вскрикнула она и села прямо на пирс.
Откуда катер? Где его добыли мальчишки? Что они натворили? Десяток вопросов мгновенно пронесся в ее голове.
Но все это было не важно.
А важно было только одно — они сделали это для нее, для Тамико, потому что они ее друзья — смелые, решительные, славные мальчишки.
Гулко шлепая днищем о волны, катер мчался вперед. Жорка выжал педаль до отказа, и ему иногда казалось, что катер отрывается от воды, поднимается на секундочку в воздух и снова садится на воду.
Лицо Тамико побледнело. Она сидела, вцепившись пальцами в борт, и глаза у нее были такие счастливые, что Жорка невольно заулыбался — глупой такой улыбкой, до ушей.
Димка с Владькой горланили пиратскую песню.
Впереди, лениво покачиваясь на волнах, плыла невесть откуда взявшаяся соломенная шляпа с широкими полями. Шляпа-путешественница.
— Гляди-ка, Жорка, гляди! — заорал Владик.
— Вижу.
Жорка сбросил скорость и направил катер к шляпе. Владька свесился через борт, подхватил ее и тут же напялил себе на голову.
Голова его спряталась вместе с ушами, и он сразу стал похож на старый гриб.
— Ты мухомор, — Димка расхохотался, сдернул с него шляпу и надел на себя.
Жорка с Тамико повернулись к ним и все, хохоча, завозились, отнимая друг у друга добычу.
Неуправляемый катер завилял по замусоренной воде.
