Олег не стал ни обниматься, ни целовать подругу. Он потрепал девушку по плечу, перехватил удобней поводок. И они пошли с платформы.
За спиной схлопнулись двери. Маша вздрогнула, только сейчас приходя в себя от удивления.
Это была Алиса! Она только что увидела свою соперницу, с которой провоевала столько бессонных ночей! Из-за которой столько страдала! Вот эта невзрачная страшная готесса и была той причиной, почему Олег не мог быть целиком и полностью ее?
Маша откашлялась. Вопросов не было. Она сметет эту Алису одним взмахом ресниц. Готессы рядом с Олегом больше не будет.
Проводив пару с собакой до дома и запомнив адрес, Маша поехала домой. Она чувствовала себя леди Винтер, просчитывающей очередную интригу против мушкетеров. Но только голова в этот раз останется у нее на плечах. Потому что она победит. Без вариантов.
4. Собака – друг человека
Кажется, был декабрь. Пошел снег. Всего этого Маша не замечала. Просыпаясь утром, чувствовала неудобство, словно у нее было срочное дело, которое она должна выполнить. Или очень важный урок. Или ответственная встреча.
Встреча. Да! Она хочет встретиться с Алисой. Она хочет ей все рассказать. Это так просто. Это решит множество проблем. «Все свободны» – так говорит Олег, значит, все могут поступать как хотят. А она хочет, чтобы Олег был только ее. Все правильно. Все логично. И ничего с этой Алисой не случится. Если подобрать верные слова, то никто не побежит к пруду, с криком «Ура!» не бросится под поезд.
Повторяла себе это каждый день. Как мантру. Как утреннюю молитву. Убеждала сама себя, что за любимого надо бороться, что под лежачий камень вода не течет. Но все равно что-то смущало, все равно видела в этих хороших правильных словах подвох. Как будто квадрат гипотенузы вдруг перестал быть равен сумме квадратов катетов.
Хотелось с кем-нибудь об этом поговорить. Но Юлька все еще дулась, отсела от нее, стала демонстративно ходить вместе с Ваней, и он перестал бросать в Машину сторону смущенные взгляды. Мама и отец с дочерью не спорили: стоило ей что-то сказать, тут же со всем соглашались. Лишь бы она опять не устроила истерики, лишь бы не повторились страшные две недели, когда Маша вдруг превратилась в рыдающее существо. Решаться на разговор с Алисой нужно было как можно скорее, потому что время шло, валил снег, Олег становился все задумчивей.
И вот в очередное мучительное утро Маша поняла, что никому ничего говорить не надо. То, что ее так изводило, то, чего она боялась – подойти к ожидающей на платформе Алисе, посмотреть ей в глаза и сказать, – все это можно решить по-другому. Не надо будет стоять и выслушивать ответ. Достаточно написать и передать письмо. Приехать за час до той электрички, которую приходит встречать Алиса, сунуть в руку записку и уйти. И даже не уйти, а дождаться Олега и наконец увидеть его счастливое лицо.
Письмо составлялось сложно. Хотелось подобрать самые простые и доходчивые слова, чтобы не оставалось лазейки, чтобы все сразу было понятно.
«Алиса!»
Этим именем Маша исписала с десяток страниц, больше, чем в свое время она заполнила словом «Олег».
«Страдать из-за любви полезно, со страданиями взрослеешь» – так сказал папа. Если полезно Маше, значит, полезно и Алисе. В то, что соперница кинется под поезд или побежит топиться в луже, Маша не верила.
Пришлось остановиться на двадцать пятом варианте записки, потому что выдумывать что-то еще сил не было. Эх, Юлька, Юлька, вот когда ты была так нужна! Мазурова всегда хорошо писала. Она-то быстренько придумала бы подходящий текст. Справившись сама, Маша немного гордилась собой. Какая она – умница.
Безликий конверт. По диагонали печатными буквами вывела «АЛИСА». Билет на электричку туда и обратно. Перед этим созвонилась с Олегом, узнала, когда собирается домой. Здорово, что так хорошо работает железнодорожный транспорт, электрички в нужную сторону – каждый час.
Снег на платформе нестерпимо резал глаза, но Маша упорно смотрела на него, а он все падал и падал, заполняя собой весь мир. Алиса не шла. Так и тянуло позвонить Олегу, уточнить время, когда он приедет, когда явятся его встречать. Но могут возникнуть вопросы. А они ей были ни к чему. Малейшее сомнение – и Маша впрыгивает в первую же электричку и уезжает домой. Поэтому надо держаться выбранного решения, твердо стоять на своем.
Алиса появилась на платформе черным пятном. Собака бежала впереди, тяжело вытягивая из снега лапы. Маша силой заставила себя сдвинуться с места и пойти навстречу. Письмо сжала в кулаке, рука в кармане. О том, что собака как-то странно на нее смотрит, поняла не сразу. Овчарка навострила уши, замерла, пружиняще подобрав задние лапы.
– Ну, чего ты? – хрипло спросила Алиса пса. Потянула за поводок: – Рядом!
Зверь коротко рыкнул. Маша остановилась. Но собака уже мчалась на нее. Три широких прыжка. Тяжелые лапы ткнулись в грудь. Кожаная куртка легко порвалась. Треск ткани – последнее, что услышала Маша. Снег оказался никаким не мягким, а очень жестким. Она упала, ударившись затылком. Взметнувшийся капюшон смягчил удар.
– Флор! – Голос у Алисы резкий и равнодушный. – Назад! Нельзя!
Маша лежала на земле, пытаясь понять, что произошло, почему вокруг снег, почему ей холодно. Но потом стало больно, и остальные вопросы пропали.
– Ты жива?
– Нога!
Эта мохнатая тушка здорово расцарапала ей бедро, даже джинсы ухитрилась располосовать.
– Флор! Морда противная! Убью!
Овчарка не лаяла. Она с хрипом топталась на месте, не в силах ослушаться приказа. Хотела броситься. Очень. Но держалась.
– Убери ее! – закрывалась от зверя Маша. От овчарки исходила опасность. Пес не верил ей. Он готов был ее убить.
– Где он тебя?
У Алисы светлые глаза и прыщик на лбу.
– Чего он? – От испуга хотелось то ли плакать, то ли смеяться, Маша еще не поняла. Она отворачивалась от склонившегося лица и упиралась взглядом в темную морду. Флор поскуливал, гнул голову, топорщил уши, показывал крепкие желтоватые зубы.
– Место, Флор! – рявкнула Алиса. – Сидеть!
Собака плюхнулась на зад, метнула хвостом вокруг себя снег.
– Наверное, решил, что ты на меня хочешь напасть. Никогда с ним такого не было. Встать сможешь?
Алиса грубо подхватила под локоть, потянула вверх. Где-то далеко-далеко, за болевой дымкой, вспомнилось, что надо отдать письмо и уходить.
Ногу щипало и дергало. Мир вокруг неприятно покачивался.
– Я тут рядом живу. Пойдем!
Сопротивляться не получалось. Алиса оказалась сильной и решительной.
– Флор, домой!
Собака не торопилась уходить далеко. Подозрительно косилась, поскуливала, принюхивалась.
– Ты не переживай! Он не заразный. И бешенства у него нет, – добавила тише. – Хотя, если хочешь, можно и в больницу пойти.
– Чего он? – Маша готова была расплакаться.
– Ну, хочешь, я его убью? – Алиса потянула накрученный на кулак поводок. Собака пискнула, притираясь к ноге хозяйки. – Я же говорю, с ним такое впервые. Чего-то почувствовал. У тебя пистолета нет?
– Нет.
А сама посмотрела на свои руки, разжала и снова сжала кулаки.
Что-то было. Письмо! Поискала в кармане. Пусто.
– Ты чего? – Алиса заметила, что Маша остановилась. Было не похоже, что она чувствует себя виноватой, собирается извиняться. Она просто решала появившуюся проблему. – Мы уже пришли.
Маша знала, что они «уже пришли». А вдруг?.. Нет-нет, туда ни в коем случае нельзя!
– Да не стой ты! Вон, кровь идет! Черт! Да где же он?
Маша смотрела, как Алиса нервно жмет на кнопки сотового.
– Нет, ну ты подумай! – ткнула она трубку Маше в лицо. – Когда я звоню, он не берет трубку! На эсэмэски не отвечает. Чего, так тяжело ответить?
– Может, не слышит?
– Кто? Лежий? Все он слышит!
– Иногда телефоны оставляют в сумке или роняют. – И мысленно добавила: «На лед».
– Да что ты мне говоришь! – Алиса пошла вперед одна, забыв, что перед этим тащила Машу. – Балбес он! Сейчас приедет, а меня нет. Будет носиться по платформе, а потом орать, что переволновался. Что искал меня по всем моргам. Ой! Ты-то чего стоишь? Пошли!
Все, что происходило вокруг, было невероятно. И Алиса с ее хриплым голосом, с резкими жестами, с внезапными перескоками с темы на тему.
Около подъезда Флор последний раз спросил хозяйку, не врага ли она ведет к себе домой. Алиса отодвинула собаку ногой, набрала код на домофоне.
– Слушай! – уперлась Маша. – Я домой поеду. Подумаешь, порвалось.
– Да ты на себя посмотри! Чумазая вся! Тебя в ментуру заберут, в больницу отправят.
– Не надо обо мне заботиться!
Флор зарычал. Он с самого начала предупреждал, что добром это не кончится.
– Брось! – Алиса взяла Машу за локоть. – Не дури! Он тебя больше не тронет. А раны – это все фигня! Я сто раз резалась – ничего.
И она чуть задрала рукав куртки. Маша вздрогнула. Запястье было зверски исполосовано шрамами.
