Я некоторое время смотрел на своего старшего и единственного брата, вытаращив глаза, и ничего не мог сказать, а потом все-таки заговорил:
– Я что-то тебя не пойму, Димочка. Ты хочешь сказать, что наша мама о нас плохо заботится? И тебе не стыдно? Она целыми днями работает на две ставки только для того, чтобы поставить нас на ноги, поэтому поздно домой приходит и мало с нами времени проводит, а ты тут со своими глупыми статьями совсем свихнулся и невесть что несешь.
Ну и разозлился же я на Димку. Гляжу, мой брат тоже разозлился. Глаза у него потемнели, сузились, как у мамы, когда она сердится, щеки покраснели, а веснушки, наоборот, побелели. И так зло мне говорит:
– А с чего ты решил, что я про маму говорю?
Я растерялся:
– Как же так, а разве о нас не мама заботится?
– В том-то и дело, что мама и только мама, одна мама о нас и заботится. А здесь написано: РОДИТЕЛИ. А сколько у человека родителей бывает? Сколько, я тебя спрашиваю?
– А чего ты на меня орешь? – закричал я. Меня даже затрясло и на глазах слезы выступили. Я почему-то испугался. Сам не знаю чего, но испугался. Иногда со мной такое бывает. Например, когда ждешь, что тебя к доске вызовут, а ты стихотворение плохо знаешь. В животе так и сосет. Вот и сейчас засосало.
Димка тоже испугался и схватил меня за руки:
– Я не кричу. Не кричу. Успокойся.
Я сразу успокоился и всхлипнул:
– Что ты хочешь сказать? Что у нас папы нет?
– У нас есть отец, – угрюмо сказал Дима. – Он же не умер. Где-то ведь он есть. Даже с нами в одном городе. Тогда почему же мы его совсем не видим? Почему он где-то живет и даже не думает о нас. Даже не вспоминает!
Я молчал. Я не понимал, что хочет сказать мой брат.
– Мы имеем право иметь отца, – наконец сказал Дима. – А раз так, то значит, он должен у нас быть. И должен о нас заботиться.
– Но ведь он ушел, – тихо сказал я.
– Это наверно потому, – также тихо ответил Дима, – что он не знал.
– Чего не знал.
– Что он должен, что это его обязанность. Ты думаешь, он эту конвенцию читал?
– Наверно не читал, – согласился я. – И что же теперь делать?
– Надо его найти и показать ему эту статью. И тогда он узнает, что он должен у нас быть. И тогда он к нам приходить будет, а мы, может быть, к нему.
Я немного подумал и вздохнул:
– А ведь верно. У других детей тоже отцы с матерями разводятся, уходят, а потом продолжают общаться. Вон Лена Фомина с мамой живет, но за ней отец в школу иногда приходит и к себе забирает. Почему же наш так не делает?
– Я же тебе говорю. Он наверно не знает. Вот и не приходит. У Лены Фоминой отец наверняка знает, что она имеет на него право, поэтому он к ней приходит. А наш не знает. Вот мы его и не видим.
– И что же делать?
– Что делать? Мы должны его найти, – уверенно сказал Димка. – Мы должны ему показать эту статью. Он ее прочитает и поймет, что должен о нас заботиться.
– Найти? – Мне даже холодно стало и опять в животе засосало. – Как же мы его найдем?
– Я не знаю, – Дима пожал плечами. – Но он же человек. Человека всегда найти можно. По фамилии мы его сможем найти. У него же такая фамилия как у нас. Ты думаешь, много еще в городе Коржиков?
– Наверно нет.
– Вот то-то и есть, что нет. Давай посмотрим в мамин телефонный справочник, который в компьютере, наберем там фамилию Коржик и все адреса узнаем.
Да, брат у меня очень умный. Это надо же, как здорово придумал. Это же очень просто, посмотреть в телефонном справочнике. Там же вместе с номерами телефонов и адреса указаны. Мы иногда, когда надо узнать домашнее задание, через него одноклассникам звоним.
Мы бросились к компьютеру, включили его и еле дождались, когда он загрузится. А он как нарочно загружался очень долго. Меня даже всего затрясло. Но, наконец, он включился, и мы запустили программу с телефонным справочником. Вылезла рамка, в ней шесть голубеньких кнопок с надписями.
– Вот, сюда, – Дима подвел стрелку мышки к кнопке, на которой было написано: «ФИО абонента». Щелкнул. Появилось еще окошко, только маленькое. В нем замигал курсор.
– А что такое ФИО? – спросил я. – И что такое абонент.
– ФИО – это фамилия, имя и отчество, только сокращенно, – объяснил мне Дима. – А абонент это человек, у которого телефон стоит.
Дима высунул язык и напечатал нашу фамилию.
– Ну, – говорю я, дрожа от нетерпенья, – теперь жми О’кей!
Брат вздохнул и нажал на О’кей.
Бац, и вылезли всего три фамилии. Да, Дима был прав, когда говорил, что немного в нашем городе людей с нашей фамилией. Первый же телефон я узнал. Это был наш телефон.
– Смотри, – радостно сказал Дима, – это наша мама. Видишь, Коржик И.Г.
И.Г. это значит Ирина Геннадьевна. Да, так нашу мама зовут. Ирина.
А дальше шли Коржик И.Ю. и Коржик И.Н. Других Коржиков больше не было.
– Это кто же такие? – спросил я. – И кто же из них наш отец?
– Кто-то из этих, – уверенно сказал Дима.
– Почему ты знаешь?
– Леха, а ты сам подумай. У нас с тобой как отца зовут?
– А как его зовут? – я как-то растерялся.
– Балда! Ты по отчеству кто?
– Игоревич. – Я вспомнил, что по всем документам я Алексей Игоревич, а Дима Дмитрий Игоревич.
– Значит, как его зовут?
– Игорь, – говорю.
– Вот Игорь и есть это самое И.Ю. или. И.Н.
– Надо у мамы спросить, какое у нашего папы отчество, – сказал я.
– Мама может не сказать, – уныло ответил Дима.
Это верно, мама очень не любит, когда мы про отца ее расспрашивать начинаем.
– Подумаешь, а давай мы с тобой оба адреса проверим, – сказал я.
– Правильно! – обрадовался Димка.
– Давай, звони!
И тут мой брат испугался. Даже побледнел.
– Как так, звони? Прямо так сразу?
– Ну да, – говорю, – а чего ждать. Позвоним, и спросим, живет там Игорь или нет.
И с этими словами протягиваю Диме телефонную трубку.
Он на меня посмотрел, осторожно взял трубку и набрал первый не наш номер. Мы затаили дыхание, слушая длинные гудки в телефонной трубке.
– Включи громкую связь, – прошептал я.
Дима нажал кнопку громкой связи, и гудки стали громкими и неприятными. Вдруг они прекратились, и что-то щелкнуло и затрещало.
– Алло, – спросил женский голос.
– Алло, – сказал Дима. Глаза у него стали большими, а голос сел, и он даже не говорил, а как-то выдавливал из себя голос. – А Игорь дома?
– Игорь здесь не живет, – ответил голос. – А зачем он вам? Кто это звонит?
– Спасибо, – также выдавил Дима и отключил телефон.
– Давай, теперь другой набирай, – заторопил я.
Дима набрал другой номер. Мы стали ждать. Но так ничего кроме гудков и не услышали.
– Дома нет, – сказал Дима.
– Ладно, потом позвоним. Попозже, – махнул я рукой.
Мы решили позвонить еще через полчаса. А сами стали играть в палатку. Вытащили на середину комнаты все стулья, приволокли из кухни табуретки, поставили все это друг на друга, а сверху накидали одеял и покрывала. Получилась замечательная палатка. Мы повесили в ней лампочку, и заползли внутрь. Здесь было уютно и весело.
– Давай рассказывать страшные истории, – предложил Дима.
Страшные истории? Ну, уж нет! За окнами темно, мама еще не пришла. Я боюсь. А Димка если начнет страшилки рассказывать, у него это здорово получается, он начинает выть, скрести пол, шуршать чем-то, я этого не люблю.
– Нет, – говорю, – давай лучше анекдоты рассказывать.
– Ты первый.
Ну, я рассказал один анекдот, Дима сказал, что он его слышал. Я рассказал второй, опять не то. Димке очень трудно анекдоты рассказывать. Он уже все знает.
– Теперь ты, рассказывай! – потребовал я.
– Пока мы тут с тобой палатку делали, полчаса уже прошло, – говорит Дима. – Давай звонить.
И снова я разволновался. А вдруг нам сейчас повезет, и я услышу голос папы?
Но нам не повезло. Телефон не отвечал.
Не отвечал телефон и на следующий день. Мы даже гулять не ходили, а звонили через каждые полчаса, но в ответ слышали только унылые длинные гудки. Так продолжалось до вечера. Потом пришла мама, но даже при ней мы тайно по очереди бегали в ванную с телефонной трубкой и набирали заветный номер. Без толку. Мы были сами не свои. Даже мама удивилась.
– Что с вами такое?
– Ничего! – отвечаем мы.
– Странно как-то вы себя ведете.
– Да нет, нормально ведем.
– Дима, а ты русский язык делал?
– Делал. И даже проверил все. И Леха мне проверил. Все правильно. Без ошибок.
– Я тоже русский делал! – похвастался я.
– Умница ты моя! – мама меня даже поцеловала.
А после ужина Дима говорит:
– Мама, можно мы купаться пойдем?
Я понял, что Дима мне что-то важное сказать хочет, чего мама слышать не должна, и очень разволновался. И не напрасно. Уже когда мы были в ванне, Димка включил воду на полную мощность, и под шум воды мне говорит:
