Максим рассеянно потыкал ложечкой свою горку мороженого и отодвинул вазочку.
— Я вовсе не против акро, — сказал он. — Если ты уверенно идёшь по своей трассе и можешь делать это красиво — почему нет? Просто очень часто это никак не сочетается с рациональностью перемещения. А если так, какой в этом смысл? Ну выполняй обязательную программу по спортивной гимнастике и получай от этого кайф. Паркур-то здесь при чём?
Санька с сомнением пожал плечами. Потом осторожно развернул вазочку, примериваясь, с какой стороны начать свою порцию, чтобы на стол ничего не потекло и не посыпалось.
Максим засмеялся:
— Не мучайся, закажи, какое тебе нравится.
Санька любил с орехами.
Сам Максим предпочитал чистый пломбир.
Санька вышел из подъезда и огляделся по сторонам. Лёху он увидел издали. Они уже давно, не сговариваясь, выходили из дома с таким расчётом, чтобы идти в школу вместе. Лёха помахал рукой.
Прямо перед ними тронулся с места старенький автомобиль. Сделал он это с ужасающим рёвом, какого нельзя было ожидать от такой маломощной машинки. Приятели остановились, провожая его взглядом.
— Ну и тазик, — проговорил Лёха. — Ещё и дырявый.
Он указал под ноги. От протёкшего бензина на влажном асфальте расплывалось радужное пятно, похожее на перо гигантского павлина.
— И за рулём чайник, — определил Лёха. — Заметил, как он газанул?
— Тебе виднее, — уклончиво ответил Санька.
Лёхин отец работал инструктором по вождению, к тому же заведовал автошколой. Лёха за свою жизнь успел насмотреться на разных водителей, да кое-какой опыт имелся у него самого. Так что он вряд ли ошибался.
— Я сегодня кроссовки собирался посмотреть, — сказал Лёха. — Они у меня будто горят. Не хочешь со мной?
— Хочу. У меня тоже обувь летит. Тем более я со второго этажа собираюсь начать прыгать.
— Тебе рано со второго, — рассудительно отозвался Лёха, балансируя на бордюре.
— Почему это?
— Ты ещё свою тысячу с первого не напрыгал.
— Ну и что? Думаешь, я на большее не способен?
— Способен, но не всё же сразу.
— Да я уже готов!
— Ты готов, а твои ноги — нет. Перегрузишь конечности — менисцит обеспечен.
— Что обеспечено? — не понял Санька.
— Воспаление мениска, — Лёха похлопал себя по коленке.
Санька фыркнул.
— Вы что, с Максимом сговорились, что ли?
— Тут и сговариваться нечего. На самом деле только так у тебя голова с телом друг за другом поспевают. Ты не только тренируешься, но и созреваешь. Это лишь кажется, что медленно. Макс плохого не посоветует. Он своё дело знает.
Санька согласно кивнул.
— Да я понимаю, у него опыт и всё такое…
— У него не опыт, — перебил Лёха. — У него нюх. Он многие вещи каким-то десятым чувством определяет.
— Он что, ясновидящий?
— Иногда мне кажется, что да. Ну, например, Серёгу Суворина в Москву, можно сказать, именно он отправил. Я уже рассказывал, они всегда втроём тусовались: Дэн. Макс и Сергей. Не было ещё ни тренировок этих совместных, ничего. Серёга как раз учёбу заканчивал. И вот, прямо незадолго до его выпуска, на Макса что-то надавило, и он говорит: надо тебе отсюда сваливать, чем раньше, тем лучше. Серёга в непонятках: с чего это вдруг, он и работу себе уже подыскал, и девчонка у него здесь. Но у Макса какие-то свои тараканы в голове. Сказал и замолчал. Только когда уже диплом обмывали, он ещё раз повторил: рви, мол, отсюда когти! Серёга опять не послушал. А немного погодя на него как посыпалось! Мы, конечно, все время от времени бьёмся. Но тут прямо травма за травмой. И ведь Серёга вроде трейсер со стажем…
Лёха замолчал. Они остановились у перехода. Санька опустил глаза. Он избегал смотреть на светофор, когда там горел красный человечек. Тот имел свойство отпечатываться на сетчатке и потом преследовать Саньку не менее получаса. Зелёный так не поступал. Пока они шли через дорогу, он тоже смотрел себе под ноги.
— Ты чего? — обернулся к нему Лёха.
Санька прерывисто вздохнул. Он не боялся машин, когда они ехали своей большой дорогой, а он шагал по тротуару. Но, как только он ступал на переход, машины казались ему сворой необузданных животных, готовых броситься вперёд по первому сигналу светофора, и растоптать, раздавить, закатать в асфальт, даже не очень сознавая, что перед ними кто-то есть.
— Ну, — потребовал Санька, когда они миновали перекрёсток.
Лёха продолжил:
— Серёга поехал в Москву учиться на каскадёра. Родители, конечно, в шоке: карьера — в топку! Но Сергей доволен. Осваивает профессию, успехи делает. Получается: это Макс ему напророчил.
— Бывает же! — восхитился Санька. — А сам-то Макс чему учился?
— Да ничему. Когда ему было учиться? И у кого?
— Как это?
Лёха пожал плечами:
— Ты «13-й район» смотрел?
— Конечно!
— Ну вот, он такой же, как Лейто. Парень с улицы.
— Максим? — не поверил Санька.
— Ну. А что, он, по-твоему, больше похож на пай-мальчика из приличной семьи?
— Не похож, — согласился Санька.
— Нет, он такой, знаешь, дворовый пацан. Он нам как-то рассказывал, как от него соседи вешались. Да и предки тоже.
— А сейчас не вешаются?
— Сейчас нет. Сейчас он, кажется, вообще один живёт, без родителей.
— Ну он уже взрослый. А тут хоть домой не возвращайся, — вздохнул Санька.
— Да! — вспомнил Лёха. — Мне твой отец вчера звонил. Случилось что-нибудь?
— А! — Санька отмахнулся.
Обсуждать вчерашнее ему не хотелось.
Лёха понимающе замолчал.
— Знаешь, Сань, я так думаю: взрослые на то и взрослые, чтобы нам жизнь мёдом не казалась. Особенно предки. Наших ребят хоть возьми: никого нет, чтоб всё в ажуре было. Обязательно что-нибудь не так. У Илюхи батя поддаёт — будь здоров. У Дэна оба вечно в разъездах. Максим тоже не от хорошей жизни от своих ушёл. У Ника отдельная история.
Санька вспомнил встречу Никитки с отцом. А ведь и в самом деле…
— А что у Ника? — спросил он.
— У Ника вообще родители приёмные.
— Правда?
Лёха кивнул.
— Значит, — соображал Санька, — значит, и Стёпка ему не родной брат?
— Не-ет. Стёпка как раз родной. Они их обоих из детдома взяли. Только Стёпку — потому что его и хотели, а Ника — в придачу. Упросили их как-то, чтобы пацанов не делили. Они и повелись, забрали обоих. А теперь на Стёпку они надышаться не могут, а Ника не любят.
— Я заметил, — сказал Санька.
Лёха развёл руками.
— А в общем, всё это фигня. Пусть живут своей жизнью. Я родителей имею в виду. А мы будем — своей.
То, что Лёха рассказал про Никитку, заставило Саньку по-новому взглянуть на товарища. Надо же, как жизнь с людьми обходится. После такого кидалова можно вообще весь мир возненавидеть. А он, идиот, ещё ходит и всем улыбается. Теперь понятно, почему даже Максим относится к нему по-особому. Такого блаженного только пожалеть можно.
Максим, действительно, многое Нику прощал. По мелочи, конечно. Серьёзных проступков за мальчишкой не водилось. Однако опозданий, к примеру, Максим терпеть не мог, а Нику позволял задерживаться. Но может, оттого и прощал, что наивному Никитке никогда и в голову не пришло бы злоупотребить чьим-то расположением.
Для того чтобы отрабатывать прыжки на стену, бетонный забор подходил идеально. И зацепиться есть за что, и высота в самый раз. Максим подробно объяснил, как нужно хвататься и подтягиваться, куда упираться ногами. У них с Дэном всё выходило легко и красиво.
— Пробуйте, — сказал Максим. — Я буду страховать. Только давайте, чтобы никаких импровизаций. Всё строго по инструкции. Выпендриваться потом будете, когда научитесь. Готовы?
— Готовы!
— Лёха, начинай!
Лёха сосредоточенно сузил глаза. Потом разбежался и прыгнул. Он отлично зацепился, но, когда подтягивался, ноги соскользнули и он не сразу взобрался наверх.
— Сойдёт, — оценил Максим. — Ник, следующий!
Никитка выступил вперёд. Он всё сделал безукоризненно, так что Максим страховал его только для порядка. Санька ревниво следил за его действиями.
— Отлично! — похвалил Максим.
Очередь дошла до Саньки. Он проделал всё не хуже Никитки. Но Максим не стал повторяться в похвалах, только одобрительно кивнул.
Пошли по второму кругу, по третьему, четвёртому, десятому… Некоторым не составляло труда взобраться на стену в два с половиной метра или перепрыгнуть её. Они уже умели это делать. Другие только учились. У кого-то выходило хорошо, у кого-то не очень. После первых попыток у большинства, как всегда, стало получаться хуже. Но Максим одобрительно кивал.
— Ваше тело привыкает к новым движениям, — говорил он. — Когда вы покупаете обувь, сразу можете оценить, удобно или нет. Но пока разносите башмаки по ноге, без мозолей всё равно не обойтись. Зато потом перестаёте чувствовать, что на вас что-то надето. С каждым новым движением так же. Так что всё нормально… Молодец, Ник!
