Вячеслав Запольских - Пожарная команда номер раз

У одних родителей вдруг родились шестеро мальчиков близнецов, они выросли, отслужили в армии и превратились в могучих мужиков огромного роста. Работать они решили пожарными. Поскольку юные читатели не любят длинных вступлений и предисловий, мы и ограничимся столь сжатыми сведениями о предшествовавших исторических событиях. Переходим сразу к текущим приключениям.

Нет, не сразу. Сперва предупредим читателей о важнейших вещах. Во-первых, никогда не называйте пожарных пожарниками. Пожарники — это такие красные клопы с черными пятнышками, водятся в полях и лесах. А те, которые героически тушат пожары — это пожарные, и они водятся на каланчах. Сами себя пожарные любят называть огнеборцами, и это тоже невредно запомнить. Во-вторых, не существует никаких пожарных шлангов или, хуже того, кишок. Грамотное название — рукав. В-третьих, металлический наконечник на рукаве, из которого вырывается струя воды — никакой не брандспойт, а ствол.

Красная же пожарная машина, у которой сирена погорластей, чем у милиции или скорой помощи, имеет научное наименование «АЦ — 40».

После окончания пожарных курсов близнецов не оставили в их родном городе, довольно-таки большом, культурном и всячески благоустроенном, а в полном составе отправили служить в Москву. Москва — это маленький городок, можно сказать, большая деревня, растянувшаяся вдоль берега речки Невы. Если кто-то думает, что я шучу, то ошибается. В глубине российской провинции затаились городки Берлин, Лейпциг и Варна. В Челябинской области имеется село Париж, а в Башкирии — даже село Марс. Поэтому нет ничего удивительного в том, что на расстоянии примерно двухсот километров от родного города близнецов располагался районный центр Москва. Удивительным можно считать только совпадение, по которому Москва располагалась на Неве. Реке с таким названием полагается протекать по Петербургу. Но эта речка совпала именно с райцентром Москва, и местные жители нисколько не удивлялись причудам географии, а совершенно спокойно ловили в Неве водившихся там в изобилии пескарей и сорогу.

Близнецов решили направить в Москву потому, что тамошняя пожарная команда прекратила существование. Один московский пожарный вышел на пенсию. За другого вышла замуж и увезла с собой знаменитая исполнительница негритянских песен Евфимия Ум-Лампам Виронга, из-за географической путаницы прикатившая в скромный городок на гастроли. Как только Евфимия выяснила, что в этой Москве нет Кремля, царь-пушки и ГУМа, она уволила своего продюсера, искупалась в Неве, влюбилась в пожарного и уехала с ним в Африку, чтобы представить своей родне. Еще один пожарный сделался бизнесменом и купил местный кинотеатр «Ударник». Еще одного сманили полярники антарктической станции «Восток». Наши научные станции в Антарктиде стали так укрупняться и разрастаться, что им по штату потребовались пожарные. Полярным пожарным полагалась значительная прибавка к зарплате и выдавался скоростной дозорный снегоход красного цвета.

Пятый пожарный опубликовал в областной газете «Огнеборец» свое стихотворение «Не дремлет ползучее пламя!» и после этого творческого успеха решил полностью посвятить себя литературе.

Шестой пожарный стал мэром Москвы.

Больше пожарных в райцентре не осталось.

В такой ситуации, по мнению областного противопожарного начальства, райцентру срочно требовался слаженный коллектив огнеборцев, который, не тратя время на знакомство и взаимную притирку, немедленно приступил бы к эффективной защите зданий и сооружений от возгораний и к профилактической работе среди населения. Шестеро близнецов как раз и представляли собой такой заранее спаянный отряд единомышленников.

— Выдвинуться к Москве и осуществить! — скомандовало начальство.

— Есть!!!!!! — рявкнули шестеро здоровенных мужиков великанского роста, разместились в спецмашине «АЦ — 40» и двинулись к месту постоянной службы. На кабине боевой автоцистерны грозно покачивался лафетный ствол, способный извергать 40 литров воды в секунду.

Проехав 200 километров, «АЦ — 40» остановилась. Впереди повсюду, где глаз охватить может, расстилалась вода. В таком количестве, что и опытный огнеборец не сразу переведет в литры. Дело в том, что дело происходило весной, а в этой время года речушка Нева имела пагубный обычай разливаться и подтоплять окрестности. В апреле и частично в мае Москва, можно сказать, превращалась в Венецию, в июне начинала потихоньку подсыхать, но до самого ноября с его первыми заморозками тут было мокренько и сыровато.

Близнецы выбрались из кабины, выстроились на крыше цистерны и стали осматриваться. За бескрайними разливами вешних вод виднелась Москва. До нее оставалось не больше трех километров. Но как форсировать водную преграду? Какова глубина препятствия? Не рискуют ли они утопить казенную машину, если сунутся переправляться, не зная броду?

Ответов на эти вопросы у молодых пожарных не было. Зато в поле их зрения оказалась небольшая лодочка. В ней сидел одинокий москвич и, ловко управляясь одним веслом, приближался к машине, которую, между прочим, весенняя невская водица мало-помалу начала обтекать со всех сторон.

— Эй, на яхте! Отъезжайте отсюдова! — закричал он, размахивая ушанкой. — Сейчас затопит ваш спецковчег по самые «дворники»… Вон туда, на пригорок дуйте!

По колесам и по днищу застучали мелкие льдинки. Подплыла крупная льдина и саданула автоцистерну в красный бок. Ситуация становилась угрожающей. Применив казенный бинокль, близнецы изучили приветливого лодочника и с удивлением обнаружили, что это негр. Во всем остальном, кроме цвета кожи и легкого африканского акцента, он ничем не отличался от типичного москвича, каким его представляли себе шестеро братьев. То есть, кроме слипшейся от влаги ушанки, он был одет в порванный ватник и обут в изъеденные молью валенки с калошами.

Причалив к «АЦ — 40», негр ловко вскочил на капот и в качестве опытного местного жителя стал отдавать распоряжения. Он советовал отъехать на более возвышенное место, далее обогнуть огромную лужу, которую он называл лывой, взять правее, с разгону проскочить глубокую промоину, медленно пробраться по краю Кальмарова Омута, принять влево, одним мощным прыжком перескочить Аллигаторов Затон, а потом уж, едва дыша, проползти над бездной Акульей Быстрины до самой московской окраины. Там их уже ждут предупрежденные областным начальством городской мэр с ключами от каланчи, городской бизнесмен с товарищеским фуршетом и хоровой ансамбль пенсионерок «Родной бережок».

Боевая машина продолжила путь. Близнецы не решались проявлять удивление и нескромно расспрашивать своего спасителя о поразившей их странности. Потому что в армии им привили чувство деликатности, то есть обучили не задавать лишних вопросов и лучше вообще вопросов не задавать. Но лодочник-негр через какое-то время сам развеял их недоумение и рассказал, что опасный омут на Неве получил имя Кальмарова, поскольку лет тридцать назад в нем безвозвратно канул фургон райпотребсоюза, везший в Москву четыреста банок консервированных кальмаров в собственном соку. Однако относительно аллигаторов и акул никаких пояснений не дал. Армейская подготовка подсказывала близнецам, что когда-то при выполнении учебных полетов экипаж вертолета Ка–52 «Аллигатор» направил загоревшуюся машину в речной затон, дабы она не рухнула на пригородные сады и огороды. Но вообразить, будто в невской быстрине когда-нибудь поднимала перископы подлодка класса «Акула», они не решались. Все-таки это судно побольше будет, чем даже авианосец «Адмирал Горшков». Остался для братьев невыясненным и райпотребсоюз, хоть они и почувствовали, что это учреждение имеет отношение к торговле продуктами питания. Что-то вроде старинного супермаркета.

Миновав омуты, быстрины и заводи, «АЦ — 40» и ее экипаж прибыли к месту постоянной службы. Пенсионерки грянули матросскую героическую песню «Сами взорвали „Корейца“, нами потоплен „Варяг“». Мэр пытался сказать речь, но от волнения мог только несколько раз начать: «Родные мои!..», разволновался и уронил ключ от каланчи в лужу. Толпа неофициальных москвичей неотвратимо сдвигалась к накрытым столам, которые сервировал городской бизнесмен, владелец кинотеатра «Ударник». Видимо, нечасто происходили в Москве интересные события, любые перемены и новшества воспринималась, как праздник. А что такое праздник? Правильно. Это, прежде всего, дополнительная угроза возгораний при опасном скоплении народа. Поэтому молодые пожарные мгновенно раскатали рукава, подсоединили их к цистерне и с четырех углов взяли под прицел ликующую толпу, готовые в любой момент сбить воспламенение, если таковое возникнет. Лафетный ствол на кабине медленно обшаривал народное сборище, подозрительно останавливаясь на каждом курящем москвиче и на каждой не в меру рыжеволосой москвичке.